— А по-моему, типичный телефон-автомат. Занято, и баста. Содержание разговора автомат не разбирает. Пустая болтовня, но занято.
— Слушай, Рэй, а как же получалось изготовление леса? Ведь в дереве центнеры, тонны, кряжистый дуб должен был формироваться больше часа. Что же, ствол стоял без кроны целый час и все время истекал соком?
Оказывается, у фей это было предусмотрено. Гости пещеры заказывали не только деревья, но и животных, собаку в частности. Живое существо получалось не мгновенно, оно тоже нарастало: лапы, живот, хвост, спина, потом голова. Но пока собака росла, она была недвижна, как статуя, даже холодная на ощупь. И ещё секунды две стояла как бы ошеломлённая, а потом встряхнулась, завиляла хвостом, залаяла.
— Ну конечно, только разумные феиды могли придумать предосторожности, чтобы живое существо не погибло при формировании.
Я не сдаюсь:
— Это просто свойство жизни, Гэтта. Феерические минералы создают точную копию животного. Но точная копия живого способна жить. Как только возникает мозг, он сигнализирует сердцу, сердце качает кровь и прогревает все тело.
— Гэй, не так просто. Минералы не могут знать о мозге и сердце. Ведь заказчик воображает внешний вид собаки: мокрый нос, висячие уши, лохматый хвост. Никто не думает о её мозге и сердце. Феиды создают даже то, о чём заказчик не помышляет.
Однако Рэй вспоминает, что феям удаётся не все. Забавляясь, Тэй и его друзья пробовали творить сказочные чудища: пятиголового пса, огнедышащего дракона, сказочного тяни-толкая. Но страшный пёс, лохматый, клыкастый и красноглазый, лежал словно тряпка, парализованный. Его единственное сердце не сумело обеспечить кровью пять мозгов. Огнедышащий дракон сдох немедленно, спалив себе глотку, а тяни-толкай провёл сутки, вертясь волчком в безнадёжных попытках забодать передней головой заднюю, и погиб от заворота кишок.
Младший астроном, самый романтичный из четверых, заказал живого ангела. Как и полагается ангелу, это было бесполое миловидное существо с локонами, в длинной рубахе и со снежно-белыми крыльями. Летать ангел не сумел: крылья оказались бутафорскими. Трое суток он плакал крупными слезами, попрекал астронома, потом, к счастью, дематериализовался. Все создания фей были временными, в пещере они исчезали через три дня. Чтобы сохранить, нужно было или подновлять заказ, или вытаскивать срочно за пределы пещеры.
Выходит, что феи выполняли любые задания, но формально: выдуманные организмы оказывались нежизнеспособными.
И бездействовали невежественно задуманные конструкции. Можно было заказать киноаппарат, но без ленты он не показывал ничего, а кинофильмы феи не делали самостоятельно. По первому же слову: “Да будет свет” феи зажгли дуговые лампы под сводом, однако через несколько секунд лампы померкли и не загорелись, пока заказчики не добавили “Да будет проводка, да будет генератор тока с движком, да будет бензин в баке движка!” И в дальнейшем надо было напоминать “Да будет полон бензиновый бак!” Сами по себе, без подсказки, феи не делали ничего.
Если же заказчик не знал, как устроена машина, ему выдавалась форма и более ничего. Доктор попросил телескоп, чтобы увидеть родной дом. Феи изготовили гигантскую трубу, побольше фабричной, с окулярами, сервомоторами, пьедесталом и куполом. Но планета Йийит не была видна в окуляр, а когда доктор увеличил линзу, труба рухнула от собственной тяжести. Феи сделали то, что доктор представил себе, но представил он неработоспособный телескоп.
— Слушай, Рэй, ты не слыхал, какая была анатомия у ангела? Пусть крылья нелетающие, но должны быть всё-таки кости, мускулы и сосуды. У птицы крылья вместо рук, а тут вместо чего?
— Нет, Тэй ничего не говорил.
— Надо будет попробовать, ребята. Закажем феям ангелочка?
— Спать, спать пора, кончайте трёп, через полчаса ночь!
И мы торопимся в постель, чтобы хотя бы заснуть при нормальной тяжести, ибо в полночь автоматы включат ускорение 2 g , на каждого из нас навалится второе “я”, под его грузом будешь кряхтеть до утра, а потом с утра до вечера — под удвоенным грузом ящиков.
Баллоны, мешки, тюки, аппараты, агрегаты, бутыли… Ящики, ящики, ящики, оказавшиеся не на месте, брошенные как попало при срочной погрузке, некомплектные!
Наконец-то из всего этого хаоса стали вырисовываться самые необходимые для нас приборы. Недели три прошло, прежде чем осветился экран радиотелескопа. И тогда мы увидели самое важное для нас: радиозвезду в зените — “Паломник”. Двадцать шесть световых суток было до него. На самом-то деле мы видели не “Паломник”, а его свет, вышедший давным-давно, недели три назад. Но так или иначе, уверенно шли по следу. В космосе не спрячешься же, там нельзя завернуть за угол. Нет углов, пустота. И вообще ракета не приспособлена к зигзагам. Описывает плавные кривые, и чем выше скорость, тем меньше кривизна.
А ещё через несколько дней Рэй заметил, что сияние “Паломника” мигает, временами становится прерывистым, как будто двигатель работает с перебоями. Причём вспышки были неравномерными, длинными и короткими, словно знаки телеграфной азбуки: точки и тире Рэй записал эти точки и тире, подставил буквы, и получилась осмысленная радиограмма: “Рэй, любимый, ты ли это? Отзовись! Отзовись! Целую тысячу раз. Отвечай нашим шифром!”
Любовь или провокация? Джэтта радирует или её хитрый отец? Мы собрали совет, целый вечер спорили: стоит ли отвечать? На шифр-то мы не надеялись, шифр у Рэя с Джэттой был самый примитивный, детский, каждая буква заменялась следующей по алфавиту. Но в конце концов мы решили, что ничем не рискуем, отвечая. Все равно на “Паломнике” известно, что кто-то их преследует. Рэй преследует или другой кто, разница для них не велика. Если же Джэтта радирует по своему почину, это может быть полезным для нас, упускать такой случай не стоит.
И с общего разрешения Рэй ответил таким же способом, прерывая работу фотонного двигателя: “Любимая, это я, твой Рэй”. На их шифре получилось: “Мявйнба, юуп а, угпк Сюк”.
Долго мы ещё дразнили его: “Сюк-Сюсюк”.
Для космических просторов даже радиопочта непомерно медлительна. Месяцы надо ждать влюблённым, чтобы получить ответ. К счастью, Джэтта удовлетворялась монологами. Уверенная, что за ней спешит Рэй и никто другой, она продолжала изливать свою душу в пространство. Каждые три дня, видимо, дежуря, Джэтта наводняла космос радиокриками о своих чувствах. Впрочем, через некоторое время мы получили и важное практическое предупреждение: “На вашей трассе газовое облако, обходите его правее!”
Газовое облако для звездолёта хуже, чем пулемётный обстрел для автомашины. При космических скоростях каждый атом превращается в пулю, и особо зловредную — радиоактивную. Если же атомов много, ни магнитная защита, ни вакуум-защита, ни броня не спасают от лучевого ливня. Опять мы собрали совет и спорили битый час: любовь или провокация? Послушаться или поступить— наоборот? “Паломник” шёл несколько правее, не было ясности, где газ: на его пути или на нашем? В конце концов мы решили, что меньше рискуем, следуя за ним в кильватере. Если Джэй прошёл по какой-то траектории, значит, она проходима.
Мы отвернули слегка и не пожалели. Локатор нащупал слева от нас плотное сгущение межзвёздного водорода. Если бы пронизывали его в лоб, без лучевого поражения не обошлось бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21