— Да ещё с тачкой! — прибавила пани Кристина.
А поскольку дети смотрели на неё непонимающими глазами, соизволила пояснить:
— И чурбаном, и тачкой было подпёрто окно котельной. Все видели это собственными глазами. Так что скажете?
Услышав такое, Яночка с Павликом переглянулись. Всё сразу стало ясно. И их охватил ужас. Глупые, они было понадеялись, что всё обойдётся, раз их не арестовали на месте. Домой отпустили, как же! Пока не арестовали, воздержались, но ясно Дали понять — они остаются подозреваемыми, потому и отрезали им нелегальный путь отступления. Неизвестно ещё, разрешат ли им покинуть дом легальным путём…
— Так надо было сразу говорить о котельной, а не о каком-то дурацком чурбане! — раздражённо сказала девочка. — С чурбаном у нас ничего общего.
— А с котельной? — настаивала мама.
— С котельной — другое дело…
— Ну так что с котельной? — не отставала мама. — Почему замолчала? Говорите же, мы слушаем.
— Через котельную мы из дома вышли, — признался Павлик. — А что было делать? Это ещё не уголовное преступление.
И замолчал. Теперь молчали оба. И родители поняли: на сей раз получить объяснения будет нелегко. Придётся вытаскивать по частям. И папа приступил к операции.
— В принципе выход из дому через помещение котельной и в самом деле не является преступлением, караемым по закону. Но, может быть, вы всетаки кое-что проясните, почему вам пришлось выходить из дома через котельную. В этом доме котельная не является проходным помещением. Отвечайте, откуда и куда вы проходили?
— Из дома в лес.
— Как ты сказал?!
— Из дома в лес.
— Через окно, — неохотно пояснила дочка. — Пришлось выходить и входить через окно.
— Но зачем же?!
— Чтобы подстеречь.
— Опять кабанов?
— Нет, не кабанов. То есть не только кабанов…
Мама вмешалась в допрос.
— Я же просила вас — сделать это нормально, по-человечески, — с упрёком сказала она. — Отец мог бы пойти с вами, для безопасности.
И неожиданно для себя самой у мамы вырвалось:
— Ну так вы хоть видели их?
— Ещё как видели! — оживился Павлик. — Ещё как!
— А никакого чурбана там не было! — опять сердито заявила дочка. — И тачки тоже не было! Вообще ничего там не лежало! Потом подложили!
— Кабаны?
Дети опять замкнулись в тяжёлом, каменном молчании. И опять стало тяжело на сердце у пани Кристины, а чуть было не свалился камень, когда убедилась — не врут её дети. Так почему же теперь молчат? Опять пришлось задавать наводящие вопросы.
— Так вы хоть знаете, кто вам этот чурбан подложил?
— Знаем, — с большой неохотой сознался сын.
Дочка уточнила:
— Догадываемся. И учтите — верим вам на слово. Мы лично никакого чурбана не видели! До пана Хабровича вдруг дошло — личность неизвестного, подложившего его детям чурбан, приобретает первостепенное значение во всей этой запутанной истории.
— И мы вам верим, — поспешил он заверить своих отпрысков. — И понимаем, что вы не собирались нас с мамой обманывать. Сначала вы ничего и вправду не знали о чурбане, потому что не видели его, а теперь догадываетесь, кто приволок его со двора под окошко котельной. Кто же?
— Пограничные войска, — вынуждена была признаться дочка.
А Павлик положил локти на стол, упёрся подбородком в переплетённые k»dnmh и, тяжело вздохнув, начал признаваться:
— Всё пропало, нет у нас другого выхода, придётся обо всём рассказать. Не удивляйтесь, если не успею — того и гляди явится милиция и нас арестует. Так что заранее настройтесь на учебно-исправительное учреждение…
У родителей захолонуло сердце. На этот раз сын говорит искренне, никаких сомнений, вон как оба удручены. А Павлик вновь тяжело вздохнул, готовясь продолжать искреннее признание. Эхом отозвался не менее тяжкий вздох дочки. Родители вздрогнули услышав, что и Хабр на полу тоже испустил тяжёлый вздох! И в самом деле, наверное, совершили нечто ужасное! Бедная мама чувствовала, как вот-вот сердце остановится в груди. Папа собрался с силами и попытался облегчить признание своим детям.
— Погодите, не надо отчаиваться заранее.
И раз уж дела зашли так далеко, мы имеем право знать обо всём. По какой причине пограничные войска притащили чурбан к нашей котельной?
— Ну вот, опять колода! — взорвался Павлик. И чего привязались к несчастной колоде, словно она тут — самая главная?
— Да просто для того, чтобы мы не смогли обратно вылезти!
— Неужели нельзя было выйти в дверь? — простонала мама, но папа жестом велел ей молчать и ровным голосом задал следующий вопрос, стараясь сохранить хладнокровие.
— Так. Для того, значит, чтобы вы не смогли обратно вылезти. Всё понятно, очень хорошо. А милиция зачем явится?
— Неужели не ясно? Чтобы нас арестовать.
— За что?!
— За нелегальный переход границы.
— За не… переход границы… Ну, тогда понятны действия пограничных войск. Чтобы, значит, больше не переходили, …А зачем вам, скажите на милость, понадобилось переходить границу?! Павлик явно израсходовал весь имеющийся лимит душевных сил и теперь молчал, тупо уставившись на отца. Сестра поняла: пора подключаться ей. Для начала попыталась свалить вину на высшие силы.
— Судьба! — вздохнула девочка. — И к тому же границу мы нарушили совсем немножко, далеко не отходили, и всего-то на каких-то пять минут, не больше. И только два раза…
— Так, всего два раза, на пять минут и далеко не отходили, — ровным голосом повторил папа. Но не выдержал и воскликнул: — Но зачем вам понадобилось вообще её переходить?
Дочка дала исчерпывающий ответ:
— Нам лично это не было нужно, но за границей росли кусты шиповника. Такие, какие мы по всему лесу искали — маленькие, ну единичные, всего с одним побегом, а не разросшиеся. Разросшиеся не выкопаешь и не пересадишь. А на польской территории не нашлось подходящих. То есть нашёлся один маленький кустик, зато за пограничной сеткой — целых два. Вот и пришлось нарушать…
— А зачем вам понадобились эти кустики?
— Для муравейника.
Папа Хабрович на какое-то время лишился голоса и способности продолжать расспросы. Ответы он получал чёткие и ясные, наверняка правдивые, но очень уж неожиданными оказались мотивы действия его детей. Вроде бы продвигался шаг за шагом к пониманию, но каждый новый ответ бил его как обухом, и опять приходилось пережидать и переваривать услышанное. И отказавшись от попыток беспристрастно и самостоятельно осознать случившееся с Павликом и Яночкой, папа жалобно попросил:
— К сожалению, я самостоятельно вряд ли пойму, какая связь между муравейником и шиповником. С одной стороны — зоология, с другой — ботаника… Нет, не доходит. Так что будьте добры, поясните как-то подоходчивее…
Пришлось выполнить просьбу родителя. С большой неохотой, прерывая то и дело речь паузами и тяжкими вздохами, дочка поведала родителям печальную историю разорённого муравейника и операцию по его восстановлению. Особенно тяжело было рассказывать о собственных meophckdm{u действиях, повлекших гибель муравейника. Значительно легче пошло описание второй части — мер, предпринятых по возрождению и безопасности упомянутого муравейника. В глазах отца читалось понимание, он не осуждал детей за то, что они тайно решили исправить содеянное зло. И вообще кое-что он наконец начал понимать.
— Остались ямы, — задумчиво сказал отец, дослушав подробности о сооружении защитной ограды вокруг муравейника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65