Но ротонное поле бешено пульсировало, его рвали могучие силы, оно сопротивлялось, будто живое существо. Мне почудился громовой гул далёких генераторов «Пегаса». «Тод обнаружил нас», — подумал я смятенно и вдруг увидел, что Николая нет. Ещё недавно он лежал справа от меня, сейчас это место было пусто.
Я потряс Артура. Защитное поле уже не пульсировало, а, налившись мощью, окаменело. От волнения безгласный, я с физической реальностью ощутил, как два поля, своё и чужое, сплелись, словно два борца в смертельном объятии.
Артур мигом понял, что произошло.
— Какое безумие! — крикнул он и вскочил.
Он толкнул мирно спящего Жака, я с лихорадочной поспешностью проверил надёжность связи с генераторами «Пегаса». Теперь я уже не сомневался, что грохот, потрясший меня изнутри, доносится из корабля. Машины трансмирового лайнера работали на таком энергетическом уровне, что дальнейшее форсирование вызвало бы разрыв дзета—пространства.
— Николай тайком пошёл на выручку Иу и попался сам! — быстро сказал я. — Жак, защищай вариала. Все за мной!
Я нёсся по улице, не церемонясь с препятствиями. Даже услышав за спиной грохот обрушившегося здания, я не остановился. Направление было одно — в сторону возрастающих потенциалов, по линиям напряжённости поля диктатора,
Но если днём поле это, жёстко схваченное потенциальными обручами, было сравнительно спокойно и путь был хоть извилист, но однозначен, то сейчас излучения Тода рвала буря. Потенциалы то рушились вниз, то бешено нарастали, направления силовых линий резко менялись, энергетический ураган свирепо швырял нас.
— Скорей! — кричал я, взлетая и падая на гребнях силовых возмущений. — Николай борется! Скорей!
Позже, обсуждая полет в резиденцию Тода, и Артур, и Жак, и я вспоминали только одно: непостижимо меняющийся городской пейзаж. Город ошалело бежал вместе с нами, дальние здания рушились, приближаясь, бешено уносились назад, вздымались там, громоздились вполнеба. Стремительная смена пейзажа создавала иллюзию катастрофы: все происходило так, будто впереди беззвучный взрыв низвергал колоссальные строения, а позади такое же беззвучное вулканическое извержение бросало их вверх. Крича: «Николай жив, скорей, скорей!», я вторгся в последний туннель.
В угрюмом туннеле мы ещё ясней почувствовали, какая титаническая борьба кипела внутри. Мы летели вперёд, а на нас пачками разряжались непрерывно возникавшие, мгновенно сгущающиеся заряды: мы мчались словно бы в огненной трубе из тысяч прутьев и копий. Артур и Жак потом говорили, что виделось, будто острия разрядов исторгаются впереди из меня самого и что это наши тела, яростно наэлектризованные, выплеском молний устремляются на врага.
Я ворвался в тронный зал. Вслед за мною, столкнувшись плечами, вынеслись из туннеля Артур и Жак.
И не разумом, а интуицией мы сразу поняли, что успели к той последней минуте, когда ещё можно предотвратить ужасный конец. Мы увидели Николая — подвешенного на невидимых цепях, отчаянно рвущего путы…
А напротив, все над тем же не то фундаментом, не то троном, исполинский ропух жёстко и уверенно преодолевал сопротивление человека. Тод вывернулся туловищем на Николая, туда же смотрели обе головы, туда же были простёрты два десятка хищных руконожек, в ту же сторону нацелены копья корон — гигант натягивал силовые линии генерируемого поля, как вожжи.
И в то первое мгновение, когда, охватывая окружающее единым взглядом, мы пытались единой мыслью оценить обстановку, мы безошибочно уловили главное: исполин не торопился. Движения его были спокойны. Он лишь погашал отчаянное сопротивление обречённой жертвы, а не боролся за собственное существование. То, что по дороге сюда мы восприняли как жестокую борьбу, где обеим сторонам достаётся, было в действительности лишь метанием попавшей в западню жертвы.
— Помогите! — прокричал Николай. Он выворачивал вбок лицо, словно ему затыкали рот.
— На него! — скомандовал я и ринулся на Тода.
Исполин повернул голову на новых пришельцев. Сумрачные вспышки озарили зал, выброшенные из глаз ропуха молнии пробили пространство, где за ротонной оболочкой, как за щитом, наступали мы. Одновременно с каждого острия корон сорвались свои разряды — огненные копья из глаз летели в чехле стрел с корон.
И видимо, тут же поняв, что электрическим разрядом новых врагов не сразить, ропух сконцентрировал свою мощь в противодействующем поле. Мы яростно рвались вперёд, нас с такой же яростью отбрасывало. Мы были подобны дико налетевшему на море ветру — тонкий слой прибрежной воды удалось сразу смыть на глубину, но чем сильнее были потом порывы ветра, тем выше вздымались противоборствующие валы.
Артуру и Жаку не удалось даже стать вровень со мной. Артур прошептал, обессиленный:
— Полинг, у этого дьявола защитное поле усиливается вблизи не в квадрате, а, наверно, в десятой степени.
Я изменил план борьбы:
— Если так, то оно и ослабевает в десятой степени. Будем вырывать Николая из тенёт.
Три новых поля мощно слились с ослабевшим полем Николая. И сразу в той же степени усилилось противоборствующее поле двухголового исполина. Николай уже не подтягивался к трону, но и вырвать его из силовых тисков не удавалось. Он неподвижно висел в воздухе неподалёку от умирающего Иу, на выручку к которому тайком пробирался. Но Иу ещё слабо трепетал, а Николай, тесно обвитый, неподвижно распластался на высоте. Он потерял сознание — глаза закрылись, рот сомкнулся.
Я крикнул товарищам:
— Двухголовый мерзавец генерирует энергию пропорционально нашим усилиям: чем больше мы напрягаемся, тем он сильней отражает нас.
Артур поглядел на реявшего над фундаментом Тода.
— Ты нашёл верное объяснение, Полинг. Наши усилия напрасны.
— В древности говорили: бабушка гадала, да надвое сказала. Ну-ка поднатужимся!
Но через минуту и я признал, что старания силой вырвать Николая из плена не дают результата.
— И мы должны будем увидеть, как этот хищник насухо высосет Николая! Как я, нет, как я, идиот, мог проглядеть, так позорно все проглядеть! Я ведь догадывался, что Николай задумал что-то неладное.
— Послушай Артура, Полинг. — Жак дотронулся до меня рукой. — Артуру явилась важная мысль. Надо посовещаться.
Не оборачиваясь, я кинул Жаку:
— А пока будем совещаться, Николая сожрут. Для совещаний поищем время поспокойней. Выше потенциал! Раз! Ещё раз!
Новое усилие тоже не принесло успеха.
— Все же послушай меня, — попросил Артур. — Мы крепко держим Николая, так просто его не утащить. Можешь не оборачиваться, только слушай.
Все во мне протестовало против хладнокровного взвешивания «за» и «против», когда рядом погибал товарищ. Врага надо было с маху бить кулаком — так нас всех учил опыт. Но кулак был сегодня неэффективен, это я понимал не хуже Артура.
Исполин все так же невозмутимо реял над троном, обе одноглазых головы все так же зловеще посверкивали точками в глубине зрачков, с остриёв передней и хвостовой корон срывались все те же багрово-фиолетовые электрические змеи. Не было признаков, что чудовище выдыхается.
— Видит он нас? — через плечо спросил я Артура.
— Во всяком случае, ощущает. Сомневаюсь, чтобы глаза ропухов являлись оптическими анализаторами. Скорее, это боевые орудия, а чувствилище — какой-то внутренний орган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Я потряс Артура. Защитное поле уже не пульсировало, а, налившись мощью, окаменело. От волнения безгласный, я с физической реальностью ощутил, как два поля, своё и чужое, сплелись, словно два борца в смертельном объятии.
Артур мигом понял, что произошло.
— Какое безумие! — крикнул он и вскочил.
Он толкнул мирно спящего Жака, я с лихорадочной поспешностью проверил надёжность связи с генераторами «Пегаса». Теперь я уже не сомневался, что грохот, потрясший меня изнутри, доносится из корабля. Машины трансмирового лайнера работали на таком энергетическом уровне, что дальнейшее форсирование вызвало бы разрыв дзета—пространства.
— Николай тайком пошёл на выручку Иу и попался сам! — быстро сказал я. — Жак, защищай вариала. Все за мной!
Я нёсся по улице, не церемонясь с препятствиями. Даже услышав за спиной грохот обрушившегося здания, я не остановился. Направление было одно — в сторону возрастающих потенциалов, по линиям напряжённости поля диктатора,
Но если днём поле это, жёстко схваченное потенциальными обручами, было сравнительно спокойно и путь был хоть извилист, но однозначен, то сейчас излучения Тода рвала буря. Потенциалы то рушились вниз, то бешено нарастали, направления силовых линий резко менялись, энергетический ураган свирепо швырял нас.
— Скорей! — кричал я, взлетая и падая на гребнях силовых возмущений. — Николай борется! Скорей!
Позже, обсуждая полет в резиденцию Тода, и Артур, и Жак, и я вспоминали только одно: непостижимо меняющийся городской пейзаж. Город ошалело бежал вместе с нами, дальние здания рушились, приближаясь, бешено уносились назад, вздымались там, громоздились вполнеба. Стремительная смена пейзажа создавала иллюзию катастрофы: все происходило так, будто впереди беззвучный взрыв низвергал колоссальные строения, а позади такое же беззвучное вулканическое извержение бросало их вверх. Крича: «Николай жив, скорей, скорей!», я вторгся в последний туннель.
В угрюмом туннеле мы ещё ясней почувствовали, какая титаническая борьба кипела внутри. Мы летели вперёд, а на нас пачками разряжались непрерывно возникавшие, мгновенно сгущающиеся заряды: мы мчались словно бы в огненной трубе из тысяч прутьев и копий. Артур и Жак потом говорили, что виделось, будто острия разрядов исторгаются впереди из меня самого и что это наши тела, яростно наэлектризованные, выплеском молний устремляются на врага.
Я ворвался в тронный зал. Вслед за мною, столкнувшись плечами, вынеслись из туннеля Артур и Жак.
И не разумом, а интуицией мы сразу поняли, что успели к той последней минуте, когда ещё можно предотвратить ужасный конец. Мы увидели Николая — подвешенного на невидимых цепях, отчаянно рвущего путы…
А напротив, все над тем же не то фундаментом, не то троном, исполинский ропух жёстко и уверенно преодолевал сопротивление человека. Тод вывернулся туловищем на Николая, туда же смотрели обе головы, туда же были простёрты два десятка хищных руконожек, в ту же сторону нацелены копья корон — гигант натягивал силовые линии генерируемого поля, как вожжи.
И в то первое мгновение, когда, охватывая окружающее единым взглядом, мы пытались единой мыслью оценить обстановку, мы безошибочно уловили главное: исполин не торопился. Движения его были спокойны. Он лишь погашал отчаянное сопротивление обречённой жертвы, а не боролся за собственное существование. То, что по дороге сюда мы восприняли как жестокую борьбу, где обеим сторонам достаётся, было в действительности лишь метанием попавшей в западню жертвы.
— Помогите! — прокричал Николай. Он выворачивал вбок лицо, словно ему затыкали рот.
— На него! — скомандовал я и ринулся на Тода.
Исполин повернул голову на новых пришельцев. Сумрачные вспышки озарили зал, выброшенные из глаз ропуха молнии пробили пространство, где за ротонной оболочкой, как за щитом, наступали мы. Одновременно с каждого острия корон сорвались свои разряды — огненные копья из глаз летели в чехле стрел с корон.
И видимо, тут же поняв, что электрическим разрядом новых врагов не сразить, ропух сконцентрировал свою мощь в противодействующем поле. Мы яростно рвались вперёд, нас с такой же яростью отбрасывало. Мы были подобны дико налетевшему на море ветру — тонкий слой прибрежной воды удалось сразу смыть на глубину, но чем сильнее были потом порывы ветра, тем выше вздымались противоборствующие валы.
Артуру и Жаку не удалось даже стать вровень со мной. Артур прошептал, обессиленный:
— Полинг, у этого дьявола защитное поле усиливается вблизи не в квадрате, а, наверно, в десятой степени.
Я изменил план борьбы:
— Если так, то оно и ослабевает в десятой степени. Будем вырывать Николая из тенёт.
Три новых поля мощно слились с ослабевшим полем Николая. И сразу в той же степени усилилось противоборствующее поле двухголового исполина. Николай уже не подтягивался к трону, но и вырвать его из силовых тисков не удавалось. Он неподвижно висел в воздухе неподалёку от умирающего Иу, на выручку к которому тайком пробирался. Но Иу ещё слабо трепетал, а Николай, тесно обвитый, неподвижно распластался на высоте. Он потерял сознание — глаза закрылись, рот сомкнулся.
Я крикнул товарищам:
— Двухголовый мерзавец генерирует энергию пропорционально нашим усилиям: чем больше мы напрягаемся, тем он сильней отражает нас.
Артур поглядел на реявшего над фундаментом Тода.
— Ты нашёл верное объяснение, Полинг. Наши усилия напрасны.
— В древности говорили: бабушка гадала, да надвое сказала. Ну-ка поднатужимся!
Но через минуту и я признал, что старания силой вырвать Николая из плена не дают результата.
— И мы должны будем увидеть, как этот хищник насухо высосет Николая! Как я, нет, как я, идиот, мог проглядеть, так позорно все проглядеть! Я ведь догадывался, что Николай задумал что-то неладное.
— Послушай Артура, Полинг. — Жак дотронулся до меня рукой. — Артуру явилась важная мысль. Надо посовещаться.
Не оборачиваясь, я кинул Жаку:
— А пока будем совещаться, Николая сожрут. Для совещаний поищем время поспокойней. Выше потенциал! Раз! Ещё раз!
Новое усилие тоже не принесло успеха.
— Все же послушай меня, — попросил Артур. — Мы крепко держим Николая, так просто его не утащить. Можешь не оборачиваться, только слушай.
Все во мне протестовало против хладнокровного взвешивания «за» и «против», когда рядом погибал товарищ. Врага надо было с маху бить кулаком — так нас всех учил опыт. Но кулак был сегодня неэффективен, это я понимал не хуже Артура.
Исполин все так же невозмутимо реял над троном, обе одноглазых головы все так же зловеще посверкивали точками в глубине зрачков, с остриёв передней и хвостовой корон срывались все те же багрово-фиолетовые электрические змеи. Не было признаков, что чудовище выдыхается.
— Видит он нас? — через плечо спросил я Артура.
— Во всяком случае, ощущает. Сомневаюсь, чтобы глаза ропухов являлись оптическими анализаторами. Скорее, это боевые орудия, а чувствилище — какой-то внутренний орган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37