Иу, опекавший Николая, в то утро так ликовал, словно Николай восстал от смерти, а не проснулся.
— Иу влюбился в меня, как Иа в тебя, — растроганно сказал Николай. — А что? Раз у них семь полов, так хоть на одну седьмую мы разнополы? Мне тоже кажется, что я немного в него влюблён. С Иу мне приятней, чем с любым другим шариком. Конечно, Иу не такой прилипала, как твой Иа, но с меня хватит.
Николай добавил, что и путаницы в объяснениях с Иу меньше, чем с другими, — он понимает своего друга всего с третьей или четвёртой трансформации. И вообще, плевать им на закон больших чисел! У них с Иу логика больше не статистическая.
— Любовь — чувство индивидуальное, то есть динамическое, — загорался собственным объяснением Николай. — Смешно любить по закону больших чисел, средневзвешенной страстью среднеарифметических субъектов. И мой Иу — реальное субтильное существо, которое влюбилось в реального мужчину. Первенства Казимежа и его Иа я не отрицаю, зато посмотрите, как мало трогает нашего капитана страсть его спутника. А меня волнует! Соответственно я — первый реальный мужчина, увлёкшийся по уши полупривидением!
Артур напомнил Николаю, с каким отвращением услышал Правый о том, что у людей бытует любовь. Любовь и вправду чувство динамическое, его не перенести в статистические миры.
— По-твоему, и чувства делятся на аристотелевы и неаристотелевы? — съязвил Николай.
— В какой-то степени да!
Иногда мне казалось, что пытливое стремление Артура проникнуть в сущность любых явлений есть единственная сильная страсть, на которую он способен, а то, что называл чувствами Николай, ему совершенно неведомо.
Спор происходил на ходу. По распорядку нашего дзета—существования мы каждое утро выбирались наружу и с часок проводили на равнине вместе с неизменными зелёными И. По дороге к ним присоединялись и другие вариалы. Самосветящаяся свита в зале сияния подкреплялась порцией питательного излучения. Мы тоже завтракали, украдкой выдавливая еду из тюбиков. Правый с содроганием говорил о ладарях, питающихся воздухом, мы не хотели отпугивать вариалов видом пищи, ещё более грубой, чем воздух.
Очень ясное и очень пустое небо больше не напоминало о недавнем стихийном бедствии. И сами вариалы, весёлые и быстрые, позабыли, похоже, о гибели собратьев.
Николай закувыркался, хватая руками ловко ускользавшего Иу, Жак присоединился к забаве, в неё вмешались ещё два вариала. Только мой Иа не покидал меня. Артур издали следил за грациозными прыжками и реяньем зелёных, легко меняющих форму созданий.
Я присел на камешек.
Я не принял участия в игре не из-за нелюбви к беготне, а потому, что время пребывания в стране вариалов подходило к концу и надо было заблаговременно поразмыслить над докладом Земле об этих забавных и милых существах.
Рассеянно озирая окрестности, я продолжал размышлять о том, какое у вариалов общественное устройство. Их пища, концентрированная световая радиация, автоматически доставляется городом, а им остаётся бездумно веселиться, раз уж они выбрались из небытия в подобие разумного существования. В космических странствиях попадаются мыслящие существа и подиковинней вариалов. Но в тех обществах, как ни странны их представители, всегда что-то серьёзное. Жизнь — штука нешуточная — такое я вывел заключение из галактических наблюдений. Здесь же все представлялось словно придуманным в насмешку. «Общество вариалов сконструировано иронически», — с недоумением думал я.
Через некоторое время я увидел, как над куполом взмыл силуэт, похожий на человеческий. Рядом появилась другая фигура, за ней третья, четвёртая. Силуэты разрослись вполнеба, потом стали уменьшаться — незнакомцы быстро приближались к городу.
Ни один из резвившихся вариалов не заметил пришельцев. Скорее ощущением, чем разумом, я понял, что присутствую при набеге врагов, а не при мирном явлении друзей. Я предостерегающе закричал.
Вариалы восприняли событие по-разному: кое-кто кинулся наутёк, другие безмятежно продолжали танцы, большинство же лихорадочно заметалось. Перед нами тревожно засверкали шары, то безвольно взлетавшие вверх, то отчаянно приникавшие к почве. Дешифраторы уловили в трансформациях лишь смятенные вопли, бессмысленную болтовню. Но мало-помалу все больше ошалелых полупризраков поворачивали к городу и скрывались в его бастионах.
Николай подбежал ко мне.
— Это нападение ладарей. Правый просил…
Я укоризненно посмотрел на него.
— Мало ли что просят Правые и Левые! Одно — помогать при стихийном бедствии вроде светобури, совсем другое — участвовать в чужих войнах. Я, между прочим, редко нарушаю вручённые мне инструкции и прошу это помнить!
Передовая шеренга пришельцев обрушилась на хаотическую кучку вариалов.
Ладари были крупнее вариалов и даже людей. К отчёту приложены фотографии, можно проверить, точны ли наши впечатления. Меня больше всего поразил гибкий цилиндр — главная часть тела. Он опирался на четыре рычажка, ладари при беге быстро-быстро перебирали ими. А на цилиндре возвышались два конуса — один остриём вниз, другой остриём вверх. Конусы так лихорадочно пульсировали, то увеличиваясь, то уменьшаясь, что издали казались факелами на ветру. Ещё у ладарей были руки — с десяток подвижных, проворных рук, напоминающих, впрочем, больше хвосты — вместо пальцев они кончались лохматыми кистями.
— Полинг! — отчаянно закричал Николай. — Посмотри, что они делают!
— Не вмешиваться! — повторил я.
Два ладаря атаковали голубого Яи. Вырвавшиеся из конусов пронзительные лучи скрестились на теле вариала. Яи превратился в клубок пламени, не успев даже вскриком слабенькой трансформации позвать на помощь. Неподалёку синхронно взорвался второй вариал, хотя на него не нападали. «Сопричастные особи», — сообразил я.
В сутолоке сражения мы потеряли опекавших нас И. Николаю почудилось, что Иу в начале нападения скрылся в городе. Появление Иу, спасавшегося от группки ладарей, было для нас неожиданно.
Иу бросился к Николаю, судорожно борясь с уносившей наверх силой отталкивания. И бег на этот раз не состоял из сотен нелепых бросков. Иу мчался так целеустремлённо, словно позабыл, что он в дзета—мире. Он моляще трансформировался на бегу, мы и без дешифратора разобрали призывы: «Спасите! Спасите!».
Николай рванулся к Иу. Зеленое полупрозрачное облачко обволокло человека, теперь они были единым телом — человеческая фигура и призрачно мерцающий вариал.
Набежавшие ладари впились в Иу десятками хвостатых рук, мгновенно оторвали, мгновенно скатали во что-то круглое и кинулись наутёк с добычей.
Николай молча глядел, как гигантски увеличиваются уносящиеся похитители. О преследовании нельзя было и думать — ладари с трофеем исчезли в куполе.
Вокруг реяла реденькая толпа не успевших скрыться вариалов. Битва закончилась сразу, как похитили Иу.
У Николая дёргалось лицо, вздрагивали пальцы.
— Казимеж, ты опытен, ты мудр, — сказал он охрипшим внезапно голосом. — Ты командир, я обязан выполнять твои приказы… Так вот, чтобы ты знал: я отныне — воюющая сторона!
Долгую минуту я всматривался в Николая. Ни Жак, ни Артур не вмешивались. Но и по огорчённому, почти скорбному лицу Жака, и по пылающему гневом лицу обычно спокойного Артура было ясно, что оба на стороне Николая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Иу влюбился в меня, как Иа в тебя, — растроганно сказал Николай. — А что? Раз у них семь полов, так хоть на одну седьмую мы разнополы? Мне тоже кажется, что я немного в него влюблён. С Иу мне приятней, чем с любым другим шариком. Конечно, Иу не такой прилипала, как твой Иа, но с меня хватит.
Николай добавил, что и путаницы в объяснениях с Иу меньше, чем с другими, — он понимает своего друга всего с третьей или четвёртой трансформации. И вообще, плевать им на закон больших чисел! У них с Иу логика больше не статистическая.
— Любовь — чувство индивидуальное, то есть динамическое, — загорался собственным объяснением Николай. — Смешно любить по закону больших чисел, средневзвешенной страстью среднеарифметических субъектов. И мой Иу — реальное субтильное существо, которое влюбилось в реального мужчину. Первенства Казимежа и его Иа я не отрицаю, зато посмотрите, как мало трогает нашего капитана страсть его спутника. А меня волнует! Соответственно я — первый реальный мужчина, увлёкшийся по уши полупривидением!
Артур напомнил Николаю, с каким отвращением услышал Правый о том, что у людей бытует любовь. Любовь и вправду чувство динамическое, его не перенести в статистические миры.
— По-твоему, и чувства делятся на аристотелевы и неаристотелевы? — съязвил Николай.
— В какой-то степени да!
Иногда мне казалось, что пытливое стремление Артура проникнуть в сущность любых явлений есть единственная сильная страсть, на которую он способен, а то, что называл чувствами Николай, ему совершенно неведомо.
Спор происходил на ходу. По распорядку нашего дзета—существования мы каждое утро выбирались наружу и с часок проводили на равнине вместе с неизменными зелёными И. По дороге к ним присоединялись и другие вариалы. Самосветящаяся свита в зале сияния подкреплялась порцией питательного излучения. Мы тоже завтракали, украдкой выдавливая еду из тюбиков. Правый с содроганием говорил о ладарях, питающихся воздухом, мы не хотели отпугивать вариалов видом пищи, ещё более грубой, чем воздух.
Очень ясное и очень пустое небо больше не напоминало о недавнем стихийном бедствии. И сами вариалы, весёлые и быстрые, позабыли, похоже, о гибели собратьев.
Николай закувыркался, хватая руками ловко ускользавшего Иу, Жак присоединился к забаве, в неё вмешались ещё два вариала. Только мой Иа не покидал меня. Артур издали следил за грациозными прыжками и реяньем зелёных, легко меняющих форму созданий.
Я присел на камешек.
Я не принял участия в игре не из-за нелюбви к беготне, а потому, что время пребывания в стране вариалов подходило к концу и надо было заблаговременно поразмыслить над докладом Земле об этих забавных и милых существах.
Рассеянно озирая окрестности, я продолжал размышлять о том, какое у вариалов общественное устройство. Их пища, концентрированная световая радиация, автоматически доставляется городом, а им остаётся бездумно веселиться, раз уж они выбрались из небытия в подобие разумного существования. В космических странствиях попадаются мыслящие существа и подиковинней вариалов. Но в тех обществах, как ни странны их представители, всегда что-то серьёзное. Жизнь — штука нешуточная — такое я вывел заключение из галактических наблюдений. Здесь же все представлялось словно придуманным в насмешку. «Общество вариалов сконструировано иронически», — с недоумением думал я.
Через некоторое время я увидел, как над куполом взмыл силуэт, похожий на человеческий. Рядом появилась другая фигура, за ней третья, четвёртая. Силуэты разрослись вполнеба, потом стали уменьшаться — незнакомцы быстро приближались к городу.
Ни один из резвившихся вариалов не заметил пришельцев. Скорее ощущением, чем разумом, я понял, что присутствую при набеге врагов, а не при мирном явлении друзей. Я предостерегающе закричал.
Вариалы восприняли событие по-разному: кое-кто кинулся наутёк, другие безмятежно продолжали танцы, большинство же лихорадочно заметалось. Перед нами тревожно засверкали шары, то безвольно взлетавшие вверх, то отчаянно приникавшие к почве. Дешифраторы уловили в трансформациях лишь смятенные вопли, бессмысленную болтовню. Но мало-помалу все больше ошалелых полупризраков поворачивали к городу и скрывались в его бастионах.
Николай подбежал ко мне.
— Это нападение ладарей. Правый просил…
Я укоризненно посмотрел на него.
— Мало ли что просят Правые и Левые! Одно — помогать при стихийном бедствии вроде светобури, совсем другое — участвовать в чужих войнах. Я, между прочим, редко нарушаю вручённые мне инструкции и прошу это помнить!
Передовая шеренга пришельцев обрушилась на хаотическую кучку вариалов.
Ладари были крупнее вариалов и даже людей. К отчёту приложены фотографии, можно проверить, точны ли наши впечатления. Меня больше всего поразил гибкий цилиндр — главная часть тела. Он опирался на четыре рычажка, ладари при беге быстро-быстро перебирали ими. А на цилиндре возвышались два конуса — один остриём вниз, другой остриём вверх. Конусы так лихорадочно пульсировали, то увеличиваясь, то уменьшаясь, что издали казались факелами на ветру. Ещё у ладарей были руки — с десяток подвижных, проворных рук, напоминающих, впрочем, больше хвосты — вместо пальцев они кончались лохматыми кистями.
— Полинг! — отчаянно закричал Николай. — Посмотри, что они делают!
— Не вмешиваться! — повторил я.
Два ладаря атаковали голубого Яи. Вырвавшиеся из конусов пронзительные лучи скрестились на теле вариала. Яи превратился в клубок пламени, не успев даже вскриком слабенькой трансформации позвать на помощь. Неподалёку синхронно взорвался второй вариал, хотя на него не нападали. «Сопричастные особи», — сообразил я.
В сутолоке сражения мы потеряли опекавших нас И. Николаю почудилось, что Иу в начале нападения скрылся в городе. Появление Иу, спасавшегося от группки ладарей, было для нас неожиданно.
Иу бросился к Николаю, судорожно борясь с уносившей наверх силой отталкивания. И бег на этот раз не состоял из сотен нелепых бросков. Иу мчался так целеустремлённо, словно позабыл, что он в дзета—мире. Он моляще трансформировался на бегу, мы и без дешифратора разобрали призывы: «Спасите! Спасите!».
Николай рванулся к Иу. Зеленое полупрозрачное облачко обволокло человека, теперь они были единым телом — человеческая фигура и призрачно мерцающий вариал.
Набежавшие ладари впились в Иу десятками хвостатых рук, мгновенно оторвали, мгновенно скатали во что-то круглое и кинулись наутёк с добычей.
Николай молча глядел, как гигантски увеличиваются уносящиеся похитители. О преследовании нельзя было и думать — ладари с трофеем исчезли в куполе.
Вокруг реяла реденькая толпа не успевших скрыться вариалов. Битва закончилась сразу, как похитили Иу.
У Николая дёргалось лицо, вздрагивали пальцы.
— Казимеж, ты опытен, ты мудр, — сказал он охрипшим внезапно голосом. — Ты командир, я обязан выполнять твои приказы… Так вот, чтобы ты знал: я отныне — воюющая сторона!
Долгую минуту я всматривался в Николая. Ни Жак, ни Артур не вмешивались. Но и по огорчённому, почти скорбному лицу Жака, и по пылающему гневом лицу обычно спокойного Артура было ясно, что оба на стороне Николая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37