– Он говорил об этом?
– Да. Я помню, как он почти эти же слова говорил моей матери. Отец был одним из тех, кого моя мать называла вечно озабоченным. Его постоянно волновало, правильно он что-то сделал или нет, а если правильно, то насколькохорошо он это сделал. Он отчаянно старался не воспитывать нас насильно в религиозном духе. Кэм.он не был фанатиком. Просто он был человеком, изо всех сил стремящимся к самосовершенствованию.
– Когда она запил. Клер?
– Собственно говоря, я не знаю. – Она стала нервно сплетать пальцы, лежавшие на коленях. – Это произошло не вдруг, а постепенно. Поначалу никто из нас не замечал этого. Я помню, как после обеда он выпивал порцию виски с содовой. Затем стал выпивать две порции. А потом уже и вовсе без содовой.
Горечь, звучавшая в ее голосе, заставила его взять ее беспокойные руки в свои. – Клер, я сам шел этой дорогой. Я не могу его осуждать.
– Я чувствую, что предала его. Разве ты не понимаешь этого? Я чувствую, что предаю, обсуждая его пороки и недостатки.
– Он был цельным человеком. У цельных людей всегда есть недостатки. Тебе не кажется, что он бы предпочел, чтобы ты признала их и все равно бы любила его?
– Ты говоришь, как мой психоаналитик. – Она встала и подошла к окну. – Мне было тринадцать, когда я впервые увидела его напившимся. Я пришла домой из школы. Блейр был на репетиции оркестра, а моя мать на собрании «Патриотов Эммитсборо» или что-то в этом роде. Отец сидел за кухонным столом и плакал над бутылкой виски. Меня напугал его вид, его пьяное рыдание, красные глаза. Он все время повторял, что просит прощения. Его слова было трудно разобрать, он с трудом пытался подняться. Затем упал. Он просто лежал на кухонном полу, рыдая и пытаясь извиняться. – Она нетерпеливо смахнула слезу. – Прости, детка. Мне очень жаль. Я не знаю, что делать. Я не могу исправить этого. Я не могу вернуться и изменить это.
– Изменить что?
– Его пьянство, надо полагать. Он не мог сдержать себя. Он считал, что не в силах ничего здесь изменить. Он сказал мне, что ни за что на свете не хотел, чтобы я видела его таким. Он просто обезумел от этого. Он не хотел, чтобы я увидела, узнала.
– Это случилось примерно в то время, когда он заключал сделку о строительстве торгового центра?
– Да. И чем ближе это шло к осуществлению, тем сильнее он пил.
Мой отец совершенно не годился в нарушители. Возможно, его амбиции и зашли слишком далеко, но за них он расплачивался угрызениями совести.
– Я хочу, чтобы ты попыталась вспомнить. Уходил ли он из дому по вечерам сколько-нибудь регулярно? Уходил ли с кем-то одним или с определенной компанией?
Она вздохнула и отвернулась. – Он был членом множества всяких обществ, Кэм. «Клуб оптимистов», «Рыцари Колумба» и все такое. Он часто уходил из дома на всякого рода собрания, ужины или показывал клиентам дома после конца рабочего дня. Я часто просила его взять меня с собой, но он обычно укладывал меня спать и говорил, чтобы я подождала, когда вырасту, и тогда он возьмет меня в партнеры. Однажды я потихоньку забралась в его машину…– Она запнулась, в глазах промелькнула паника, щеки побелели.
– Так ты забралась в его машину? – подсказал ей Кэм.
– Нет, нет, не так. Мне только приснилось, что я это сделала. Ты можешь оставить книги у себя, если считаешь, что они в чем-то помогут. Мне пора возвращаться.
Он взял ее руку раньше, чем она успела выскочить за дверь. – Что тебе приснилось, Клер?
– Ради Бога, Кэм. Мои сны – уж точно мое личное дело.
У нее было точно такое же выражение лица, как тогда, когда он пробудил ее от мучившего ее кошмара. – Куда он отправился в ту ночь?
– Я не знаю. Мне все это приснилось.
– Куда он пошел в этом твоем сне?
Ее тело стало безвольным, она как бы замкнулась в самой себе, когда он снова усадил ее в кресло. – Я не знаю. Это был сон. Мне было тогда всего пять или шесть лет.
– Но ты помнишь этот сон. Он тебе по-прежнему снится.
Она уставилась на книги на конторке Кэма. – Иногда.
– Расскажи мне, что ты помнишь.
– Этого на самом деле не было. Я проснулась в своей кровати.
– Что было до того, как ты проснулась?
– Мне приснилось, что я спряталась на заднем сиденье машины. Я знала, что он собирается куда-то из дома и хотела удивить его, показать, что я уже достаточно взрослая, чтобы стать его компаньоном. Но мы не поехали к какому-либо дому. Мы прибыли на открытое место. Там собрались и другие люди. Я подумала, что это что-то вроде собрания охотников из клуба, потому что все они были в длинных черных балахонах с капюшонаки.
«О, Боже, Худышка, – пронеслось у него в голове. – Что же ты там видела?»– Продолжай.
– Они были в масках, и мне показалось это странным, потому что ведь это не был праздник Хэллоуин. Дело было весной. Я спряталась в кустах и стала смотреть»
– Там были и другие мужчины. Кто именно?
– Я не знаю. Я не обращала на них внимания. Они образовали круг и позвонили в колокольчик. Там были и женщины. Две женщины в красных плащах. Одна из них сняла плащ и улеглась на что-то. Все это меня одновременно и завораживало, и смущало. Раздавалось песнопение, горел костер. Огромный костер. Мне хотелось спать, и я плохо понимала то, что видела. У человека в большой маске был меч. Он блестел под лунным светом. Тот человек произносил что-то, затем другие это повторяли.
– Что произносил?
– Я не могла этого понять. – Но она прочитала те книги и помнила. – Это были неизвестные мне имена.
– Имена?
– О, Боже, Кэм, имена, что в тех книгах. Вызывание демонов.
– О'кей. Успокойся.
Она провела по щеке тыльной стороной ладони. – Я замерзла и устала. Захотела, чтобы папочка отвез меня домой. Но я боялась, хотя и не знала, почему. Человек в маске дотронулся до женщины, стал ласкать ее. Принесли козленка, и он вынул нож. Я хотела убежать, но не смогла. Ноги не слушались меня. Мужчины сбросили свои балахоны, но остались в масках и начали танцевать вокруг костра. Я увидела своего отца. Увидела кровь на его руках. И я проснулась с криком в своей постели.
Он потянул ее со стула и мягко обнял, но глаза его, смотревшие поверх ее плеча, горели холодной яростью.
– Этого на самом деле не было, – повторяла она. – Ничего этого не было. Я проснулась в постели, как это обычно и бывает, когда мне снится этот сон. Рядом были отец и мать.
– Ты рассказала им о своем сне?
– Сначала не могла. Наверное, у меня случилась истерика. Я помню, как отец укачивал меня, гладил мне волосы и укачивал. Он все время повторял, что это сон, просто страшный сон, и что он не допустит, чтобы со мной случилось что-нибудь плохое.
Притянув ее к себе, Кэм долго смотрел ей в глаза. – Это не был сон. Клео.
– Нет, это был сон. – Руки ее тряслись, – Это, конечно же, был сон. Я лежала в постели. Рядом сидел мой отец. Я знаю, ты сейчас думаешь об этих книгах. Я тоже о них думала. Он, наверное, купил их позже. Он беспокоился из-за меня, из-за того, что мне приснился тот сон, и он все время повторялся. Он хотел во всем разобраться. Он беспокоился обо мне. После того случая он многие недели приходил перед сном в мою комнату и рассказывал всякие забавные истории, пел песни, просто сидел рядом.
– Я знаю, что он беспокоился о тебе. Знаю, что он любил тебя. Но мне кажется, он был втянут во что-то такое, чего сам не мог контролировать. Как это было с выпивкой, Клер.
Она с упрямой яростью затрясла головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121