В такие вечера длинные свечи догорали до конца; в их мерцающем свете человеческие фигуры на гобеленах, казалось, оживали и шевелились, и мы невольно чувствовали дрожь…» [20, с. 110—112]
Желиховская писала: «Елена прожила в Тифлисе неполных два года и вообще на Кавказе была не более трех лет». [20, с.112] Однако позже, в ее серии статей в журнале «Lucifer», она писала: «Елена Петровна следующие четыре года прожила на Кавказе». И далее продолжала: «Последний год она странствовала по Имеретии, Грузии и Мингрелии…
Показательным было то, что местные князья и помещики, «замки» которых были как птичьи гнезда рассеяны по лесам Мингрелии и Имеретии, которые еще в начале века были сущими разбойниками, если не настоящими грабителями с большой дороги, и которые были большими фанатиками, чем неаполитанские монахи и такими же невеждами, как итальянская знать, все они считали Блаватскую ведьмой или, в лучшем случае, доброй колдуньей.
Если она помогала и лечила таких, которые действительно считали себя одержимыми, то те, которые были сами виновны в своей судьбе, становились ее злейшими врагами… Князья Гуриели, Дадиани и Абашидзе были ее лучшими друзьями, но все те, которые были враждебны этим семьям, становились ее вечными врагами…
Она сторонилась общества. Все ее симпатии были на стороне той части человечества, которая была «вне общества», которое она игнорировала и избегала. Ее окружали некроманты, одержимые, полоумные и т. п. Она навещала и брала под свою защиту местных кудиани (магов и колдунов), персидских чудотворцев, старых армянских певцов и гадалок.
В конце концов общество – это таинственное «нечто», если взять его членов вместе, а по существу «ничто» – восстало против своего непокорного члена, который осмелился игнорировать его традиции и поступать так, как ни один «приличный» человек не должен был бы поступать. Подумайте только – ездить одной верхом по лесам, посещать грязных обитателей дымных саклей, считать, что эти люди лучше блестящих представителей светских гостиных… Все говорили о ней… Суеверные местные аристократы вскоре признали ее за колдунью и стали спрашивать у нее совета в своих личных делах». [20, с. 112—114]
В своем письме к Синнету, Е.П.Б. писала: «Спросите ее (Веру), она знает о моих способностях. Когда я была в Имеретии и Мингрелии, в девственных лесах Абхазии и на берегу Черного Моря, все эти люди – князья, епископы и аристократы шли ко мне со всех сторон, с многочисленными просьбами вылечить их, дать совет, сделать то, сделать другое» [14, с.156]
Желиховская писала: «Всегда в поисках деятельности, всегда активная, преисполненная разных планов, она поселилась на некоторое время в Имеретии, потом в Мингрелии, на Черноморском побережье, где занялась торговлей лесом. Позже она переехала в Одессу, где поселились наши тетки после смерти дедушки. Там она открыла мастерскую искусственных цветов, потом занялась другими делами и снова их меняла, но во всех успевала». [15, декабрь, 1894]
Об этом периоде ее жизни американский журнал «Liberal Christian» в номере от 4 сентября 1875 года писал: «Интересными были ее рассказы о том, что она пыталась заняться торговлей и продавала груз кокосовых орехов, который не смог довести до места ставший негодным морской пароход». [8, т.1, с.48]
В своем рассказе, напечатанном в журнале «Lucifer», ее сестра продолжает: «Она никогда не боялась браться за дело, которое считалось не соответствующим ее положению. Любая честная профессия признавалась ею одинаково хорошей. Удивительно все же, что ей не приходило в голову взамен этих коммерческих предприятий заняться музыкой или литературой, которые вполне соответствовали ее талантам и интеллектуальным возможностям, если учесть еще и то, что в молодые годы она никакого отношения к торговле не имела».
Ее двоюродный брат, граф С. Ю. Витте, в своих «Мемуарах» писал[18]: «Позже слышали о ней в Одессе. В это время вся наша семья переехала в этот город (мои дедушка и отец умерли в Тифлисе), и мы с братом учились там в университете…
Литературным талантом она обладала без сомнения. Московский издатель Катков, прославляя эту русскую журналистку, в самых лестных словах отзывался о ее литературном даровании, подтверждая свои слова ее рассказами «Из пещер и дебрей Индостана», которые она присылала в издававшийся им журнал «Русский вестник».»
Она поселилась в одном маленьком поселке (Озургетти в Мингрелии), совсем еще глухом месте, куда не было никаких дорог и которое почти не имело связей с миром. Там она купила себе домик.
В этом домике она тяжело заболела. Об этом Желиховская писала Синнету следующее:
«Это была одна из тех таинственных нервных болезней, которые ставят науку в тупик. Своим друзьям она рассказывала, что «живет двойной жизнью». Что она под этим подразумевала, никто из известных тогда в Мингрелии людей понять не мог.
Сама она свое состояние описывала так: «Когда меня называют по имени, я открываю глаза и являюсь сама собой, но только меня оставляют в покое, я опять погружаюсь в свое обычное дремотное состояние полусна и становлюсь кем-то другим (кем именно, она не говорила). Это была болезнь, которая медленно, но непреложно, убивала меня. Аппетит был потерян полностью, я не ощущала жажды и часто неделями ничего не ела, выпивала лишь немного воды. Так за четыре месяца я превратилась в живой скелет.
Иногда, когда меня звали по имени, а я в то время была в своем другом «Я» и беседовала с кем-то в этой своей жизни сна, я сейчас же открывала глаза и разумно отвечала, ибо я никогда не бредила, но только я затем закрывала глаза, то это «другое я» продолжало фразу с того слова или полуслова, на котором меня прервали. Когда я бодрствовала и была сама собой, я хорошо помнила все что было, когда я была другой сущностью, но когда я была другой, я никакого представления не имела о Елене Петровне Блаватской, я находилась в другой далекой стране и была совсем иной индивидуальностью, и у меня не было ни малейшей связи с моей теперешней жизнью». [20, с.115, 116]
Может быть следующее, что Е.П.Б. писала несколько лет спустя, в какой-то мере осветит это трудно понимаемое состояние: «Такая способность скрыта в каждом человеке, не только у особых людей, но в 99 случаях из 100 тайна двойной жизни остается для них неизвестной и это незнание создает образ жизни западных людей…
Кто из нас знает или способен познать свое «Я», пока он живет в условиях жизни «высшего общества» или в тяжелейших условиях жизни пролетариата?
Нас с детства обучили, что человек погрязает в грехах, что он бессилен, как побег камыша, среди внутренних человеческих объективных и субъективных обстоятельств. Но хотя человек пассивно отдается всему, его Высшее Я так же свободно в течение жизни, как оно будет в тот день, когда покинет тело. (Однажды она писала: «Да, во мне две сущности. Но что это значит? И в вас две, только мои сознательные, а ваши нет.» [19, июль, 1892])
Существуют люди, которых скрытое веление Кармы приводит к тому, что они рождаются с этим дарованием, и в которых их внутреннее Я настолько сильно, что они к минимуму сокращают свою личную жизнь и желания своего тела». [23, май, 1887]
Продолжим рассказ о болезни Е.П.Б.: «Единственный врач этого маленького городка, военный врач, ничего не смог понять в ее болезни, но так как состояние ее здоровья быстро ухудшалось, то он решил послать ее в Тифлис к своим коллегам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Желиховская писала: «Елена прожила в Тифлисе неполных два года и вообще на Кавказе была не более трех лет». [20, с.112] Однако позже, в ее серии статей в журнале «Lucifer», она писала: «Елена Петровна следующие четыре года прожила на Кавказе». И далее продолжала: «Последний год она странствовала по Имеретии, Грузии и Мингрелии…
Показательным было то, что местные князья и помещики, «замки» которых были как птичьи гнезда рассеяны по лесам Мингрелии и Имеретии, которые еще в начале века были сущими разбойниками, если не настоящими грабителями с большой дороги, и которые были большими фанатиками, чем неаполитанские монахи и такими же невеждами, как итальянская знать, все они считали Блаватскую ведьмой или, в лучшем случае, доброй колдуньей.
Если она помогала и лечила таких, которые действительно считали себя одержимыми, то те, которые были сами виновны в своей судьбе, становились ее злейшими врагами… Князья Гуриели, Дадиани и Абашидзе были ее лучшими друзьями, но все те, которые были враждебны этим семьям, становились ее вечными врагами…
Она сторонилась общества. Все ее симпатии были на стороне той части человечества, которая была «вне общества», которое она игнорировала и избегала. Ее окружали некроманты, одержимые, полоумные и т. п. Она навещала и брала под свою защиту местных кудиани (магов и колдунов), персидских чудотворцев, старых армянских певцов и гадалок.
В конце концов общество – это таинственное «нечто», если взять его членов вместе, а по существу «ничто» – восстало против своего непокорного члена, который осмелился игнорировать его традиции и поступать так, как ни один «приличный» человек не должен был бы поступать. Подумайте только – ездить одной верхом по лесам, посещать грязных обитателей дымных саклей, считать, что эти люди лучше блестящих представителей светских гостиных… Все говорили о ней… Суеверные местные аристократы вскоре признали ее за колдунью и стали спрашивать у нее совета в своих личных делах». [20, с. 112—114]
В своем письме к Синнету, Е.П.Б. писала: «Спросите ее (Веру), она знает о моих способностях. Когда я была в Имеретии и Мингрелии, в девственных лесах Абхазии и на берегу Черного Моря, все эти люди – князья, епископы и аристократы шли ко мне со всех сторон, с многочисленными просьбами вылечить их, дать совет, сделать то, сделать другое» [14, с.156]
Желиховская писала: «Всегда в поисках деятельности, всегда активная, преисполненная разных планов, она поселилась на некоторое время в Имеретии, потом в Мингрелии, на Черноморском побережье, где занялась торговлей лесом. Позже она переехала в Одессу, где поселились наши тетки после смерти дедушки. Там она открыла мастерскую искусственных цветов, потом занялась другими делами и снова их меняла, но во всех успевала». [15, декабрь, 1894]
Об этом периоде ее жизни американский журнал «Liberal Christian» в номере от 4 сентября 1875 года писал: «Интересными были ее рассказы о том, что она пыталась заняться торговлей и продавала груз кокосовых орехов, который не смог довести до места ставший негодным морской пароход». [8, т.1, с.48]
В своем рассказе, напечатанном в журнале «Lucifer», ее сестра продолжает: «Она никогда не боялась браться за дело, которое считалось не соответствующим ее положению. Любая честная профессия признавалась ею одинаково хорошей. Удивительно все же, что ей не приходило в голову взамен этих коммерческих предприятий заняться музыкой или литературой, которые вполне соответствовали ее талантам и интеллектуальным возможностям, если учесть еще и то, что в молодые годы она никакого отношения к торговле не имела».
Ее двоюродный брат, граф С. Ю. Витте, в своих «Мемуарах» писал[18]: «Позже слышали о ней в Одессе. В это время вся наша семья переехала в этот город (мои дедушка и отец умерли в Тифлисе), и мы с братом учились там в университете…
Литературным талантом она обладала без сомнения. Московский издатель Катков, прославляя эту русскую журналистку, в самых лестных словах отзывался о ее литературном даровании, подтверждая свои слова ее рассказами «Из пещер и дебрей Индостана», которые она присылала в издававшийся им журнал «Русский вестник».»
Она поселилась в одном маленьком поселке (Озургетти в Мингрелии), совсем еще глухом месте, куда не было никаких дорог и которое почти не имело связей с миром. Там она купила себе домик.
В этом домике она тяжело заболела. Об этом Желиховская писала Синнету следующее:
«Это была одна из тех таинственных нервных болезней, которые ставят науку в тупик. Своим друзьям она рассказывала, что «живет двойной жизнью». Что она под этим подразумевала, никто из известных тогда в Мингрелии людей понять не мог.
Сама она свое состояние описывала так: «Когда меня называют по имени, я открываю глаза и являюсь сама собой, но только меня оставляют в покое, я опять погружаюсь в свое обычное дремотное состояние полусна и становлюсь кем-то другим (кем именно, она не говорила). Это была болезнь, которая медленно, но непреложно, убивала меня. Аппетит был потерян полностью, я не ощущала жажды и часто неделями ничего не ела, выпивала лишь немного воды. Так за четыре месяца я превратилась в живой скелет.
Иногда, когда меня звали по имени, а я в то время была в своем другом «Я» и беседовала с кем-то в этой своей жизни сна, я сейчас же открывала глаза и разумно отвечала, ибо я никогда не бредила, но только я затем закрывала глаза, то это «другое я» продолжало фразу с того слова или полуслова, на котором меня прервали. Когда я бодрствовала и была сама собой, я хорошо помнила все что было, когда я была другой сущностью, но когда я была другой, я никакого представления не имела о Елене Петровне Блаватской, я находилась в другой далекой стране и была совсем иной индивидуальностью, и у меня не было ни малейшей связи с моей теперешней жизнью». [20, с.115, 116]
Может быть следующее, что Е.П.Б. писала несколько лет спустя, в какой-то мере осветит это трудно понимаемое состояние: «Такая способность скрыта в каждом человеке, не только у особых людей, но в 99 случаях из 100 тайна двойной жизни остается для них неизвестной и это незнание создает образ жизни западных людей…
Кто из нас знает или способен познать свое «Я», пока он живет в условиях жизни «высшего общества» или в тяжелейших условиях жизни пролетариата?
Нас с детства обучили, что человек погрязает в грехах, что он бессилен, как побег камыша, среди внутренних человеческих объективных и субъективных обстоятельств. Но хотя человек пассивно отдается всему, его Высшее Я так же свободно в течение жизни, как оно будет в тот день, когда покинет тело. (Однажды она писала: «Да, во мне две сущности. Но что это значит? И в вас две, только мои сознательные, а ваши нет.» [19, июль, 1892])
Существуют люди, которых скрытое веление Кармы приводит к тому, что они рождаются с этим дарованием, и в которых их внутреннее Я настолько сильно, что они к минимуму сокращают свою личную жизнь и желания своего тела». [23, май, 1887]
Продолжим рассказ о болезни Е.П.Б.: «Единственный врач этого маленького городка, военный врач, ничего не смог понять в ее болезни, но так как состояние ее здоровья быстро ухудшалось, то он решил послать ее в Тифлис к своим коллегам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91