https://www.dushevoi.ru/products/rakoviny/dlya-mashinki/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Сказал и снова умолк.
Так они и летели. Узкий серп луны покачивался почти вровень с бегущими под стеклянным полом огнями 9б-й федеральной дороги. В полпервого ночи попрощались с Мабеном и сели в такси: шеф все-таки не отменил операцию.
"Наконец-то началась настоящая жизнь», — подумала Амалия.
За это время Умник успел долететь до Франкфурта и из тамошнего громадного «пересадочного» аэропорта перепрыгнуть в Амстердам: по счастливому совпадению, самолет в амстердамский аэропорт «Схипхол» уходил через полчаса после прибытия рейса из Торонто. В Амстердаме, разумеется, было уже утро, раннее притом утро, и в «Схипхоле» все было закрыто: беспошлинные магазины, кафетерии, пункт обмена валют. Меняльный автомат с первого взгляда обнаружить не удалось. Неприятно. В Торонто Умник не стал обменивать доллары на гульдены — это был бы лишний след, и «московские правила» такое запрещали.
Надо заметить, что «правила» он придумал сам, индуктивным методом. Книга Ле Карре только дала ему название для правил поведения в таких условиях — когда надо скрыться от преследования, утонуть в огромном мире, раствориться. Умник продумал их подробнейше и заставил Рона все заучить. На память. Это было нелегко, ибо Рои ненавидел информацию, не относящуюся к его работе.
Ладно. Приходилось передвигаться по купеческой стране Голландии без местной валюты. Он втянул голову в плечи и двинулся к пограничнику — или кому-то еще, пропускающему людей с нейтральной территории аэропорта на вольный воздух. Тот бегло взглянул в американский паспорт, проговорил: «Добро пожаловать в Голландию, господин Тэкер», Умник сказал. «Спасибо, парень» — и, переступив через белую полосу, очутился в Голландии. Веселый сонный пограничник, сидевший на возвышении — вроде церковной кафедры, — помахал ему вялой от сонности рукой.
Он выбрался на воздух, вздохнул наконец-то полной грудью. Неспешно направился налево — мимо автобусной остановки, мимо спящих еще киосков. Удача; никто не выходил в этот момент из здания; когда он подошел к станции железной дороги, за спиной оставалось обширное пустое пространство, — то есть никого не надо было бояться. Спустился на платформу, моля Бога еще об одной удаче — чтобы не ждать поезда слишком долго, — но на расписание смотреть не стал и уселся на скамье подальше от входа. Глаза не закрывал — слишком хотелось спать. «Беглецам не очень-то сладко приходится, а?» — сказал себе Умник и задремал, держа на коленях свой чемоданчик.
Он проснулся от стука колес: подкатил поезд на Амстердам. Было уже шесть тридцать; он проспал почти полчаса. Дерьмовый из тебя конспиратор, вот что я тебе скажу, — думая так, Берт открыл вагонную дверь и прошел в отсек для курящих. Там сидели всего трое, и в ближние два вагона никто в Схипхоле не заходил. О билете он не беспокоился, усвоив в свое время, что голландские поездные обычаи так же мало похожи на американские, как королева Нидерландов на президента США: кондукторов в вагонах не видно совсем, а контролеры появляются раз в полтора часа. Курить не хотелось, и Умник опять заснул и проспал все пятнадцать минут, до самого центрального вокзала. По этой гулкой стеклянной громадине пришлось малость походить, чтобы найти расписание и узнать, с какой из тридцати платформ идут поезда на Зандам. А потом бежать, чтобы успеть к поезду.
В Зандаме он вышел из поезда один; было семь пятнадцать. Некоторое время Умник раздумывал, как ехать дальше. Ехать-то было рукой подать, миль пять, не больше, но в автобусе бесплатно не повезут, верно?
Он знал и эту деталь голландской жизни: в большом городе ты важно суешь свой билет в автоматик, он твой билет компостирует, и ты честный гражданин. Или — и это предпочтительней — ты ничего никуда не суешь и едешь бесплатно, как дурной гражданин, позор для общества. Но в пригородном автобусе изволь дать свой билет водителю, чтобы тот его прокомпостировал — или купи билет у него. На дармовщинку не проедешь…
Ведь только что кормили в самолете, а жрать опять хочется, подумал Умник, оглядел чистенькую привокзальную площадь, серо-стеклянную башню дорогой гостиницы, построенной зачем-то у самого полотна, и решительно сел в такси. Три такси стояли у автостанции, но Умник выбрал худшего из возможных водителей: тот сразу понял, что перед ним иностранец, и заговорил по-английски, не зная при том английского. Умник по-голландски объяснил, что он вовсе не иностранец, а свой, и что акцент у него островной (он понятия не имел, есть ли в природе этот островной акцент), и в семь тридцать две уже вышел из машины на единственной улице деревушки, еще более чистой, чем привокзальная площадь в Зандаме, вышел по «московским правилам», то есть за квартал от нужного ему места, и побрел под ивами, вдоль узкого мутного канала, потом в узкий проход между домами, и так пришел к себе домой.
Не удивляйтесь, дорогой читатель. Автор ЭИ не был непрактичен и рассеян, как те изобретатели, о которых вам лгут в книжках. Эта книжка иная, она правдива от первой строки до последней, уверяю вас. А настоящие, истинные изобретатели — они практичны, собранны и предусмотрительны. Умник уже года три как понял, какую штуковину он изобрел, взрастил в своей гениальной головушке (я намеренно употребил архаичное слово «головушка» — в смысле «бедная голова», «несчастная»; в том смысле, что плахи для нее поставлены и палаческие топоры отточены). Так вот, поняв это, он и стал готовить «второй вариант», о котором пока рано говорить в подробностях; одной из деталей этого варианта была госпожа Лионель. Почтенная дама Лионель, бездетная вдова.
Она жила в домике на самой окраине деревушки — уютном таком домике с большой гостиной на первом этаже, спальней на втором и двумя чуланчиками, которые воображали себя спальнями, — наверх вела лестница, крутизной похожая на корабельный трап. За домом простиралось поле, ровное, как бильярдный стол; его пересекал узкий канал, и за каналом паслись овцы.
Этот дом — вместе с госпожой Лионель — был оплачен из тех двенадцати миллионов, потраченных на разработку Эпохального Изобретения, о которых Умник говорил Си-Джи.
Объяснимся. Начать придется издалека. Голландию Умник полюбил давно, во время студенчества, когда пешком обошел половину Европы — не совсем пешком, но по большей части. И в деревню, именуемую Занстадт, забрел тогда же, прошел ее насквозь и восхитился. Деревенская улочка с тротуаром шириной в локоть его покорила, и пустующая башня ратуши в конце улочки, и каналы, в которых жировали здоровенные карпы (из окна-кухни одной прекрасной дамы он ловил этих карпов и жарил — необыкновенное удовольствие!)… А в магазине познакомился с госпожой Лионель, побывал у нее в гостях — в нищей муниципальной квартирке, — и с тех пор посылал ей подарки на Рождество. Удивительное она была существо, светящееся изнутри, как граненая хрустальная бусинка. Много лет госпожа Лионель прожила с мужем в Южной Африке, после его смерти стала работать на амстердамском почтамте, а через несколько лет после знакомства с Умником ушла на пенсию. Такова предыстория.
Когда Умник начал готовить «второй вариант», он подумал, что лучшего места для берлоги, чем Занстадт, ему не найти. Глухой угол — но под боком у интернационального Амстердама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
 https://sdvk.ru/Smesiteli/Dlya_rakovini/nastenni/ 

 Леонардо Стоун Париж