Боль и воспоминания о боли, мысли о своей никчемности. Боль останется… и воспоминания тоже, но быть бесполезной — совсем не обязательно. Мне надо научиться жить с этим, смириться или не замечать, потому что есть то, что я должна сделать. Тайя мертва, летатели разобщены, но есть вещи, которые могу сделать только я, чтобы все привести в порядок. А потому… — Она закусила губу и отвела глаза. — Я люблю тебя, Эван. Но я должна покинуть тебя.
— Погоди! — Он коснулся ее щеки, стараясь поймать ее взгляд. Марис вспомнилось, как она впервые заглянула в синий омут этих глаз, и неожиданно ее захлестнуло мучительное ощущение потери.
— Скажи, — потребовал он, — почему ты должна меня покинуть?
Она беспомощно развела руками.
— Потому что я… я здесь чужая.
Он шумно вздохнул, сдерживая не то рыдание, не то смех.
— Неужели ты решила, Марис, что я люблю тебя, как помощницу? За то, что ты облегчала мой труд? Честно говоря, как помощница ты часто испытывала мое терпение. Я люблю тебя как женщину, люблю за то, что ты — это ты. И теперь, когда ты знаешь, кем была для меня, ты считаешь, что мы должны расстаться?
— Мне предстоит очень многое сделать, — тихо сказала она. — И я еще не знаю, что из этого получится. Я могу потерпеть неудачу. Ты рискуешь, оставаясь со мной. С тобой может случиться то же, что с Рени… Я не хочу подвергать тебя опасности.
— Ты этого и не делаешь, — отрезал Эван. — Собой рискую я сам, и только я. — Он крепко сжал ее руку. — Может быть, я смогу помочь тебе, так разреши мне сделать то, что в моих силах, не отталкивай меня. Я разделю твое бремя. Я ведь гожусь не только на то, чтобы угощать чаем твоих друзей.
— Но зачем? — возразила Марис. — Это же не твои заботы.
— Не мои? — В его голосе послышалось возмущение. — Разве Тайос не моя родина? Решения Правителя Тайоса непосредственно касаются меня, моих друзей и моих пациентов. Здесь, в этих горах, в этом лесу мое сердце. Ты здесь чужая. Но то, чего ты добьешься для своих, для летателей, неминуемо коснется моих земляков. А их я знаю так, как тебе не дано. И они знают меня, доверяют мне. Многие из них у меня в долгу — да в таком, что не откупиться железной монетой. Они помогут мне, а я помогу тебе. Думаю, моя помощь тебе нужна.
Марис почудилось, что в нее как будто вливается некая новая сила, и она улыбнулась, радуясь, что будет не одинока в своей борьбе, чувствуя себя более уверенной.
— Да, Эван, ты мне необходим.
— Я здесь. С чего начнем?
Марис откинулась на деревянное изголовье, прильнув к плечу Эвана.
— Нам необходима тайная площадка для приземления, чтобы летатели могли посещать Тайос и чтобы Правитель и его соглядатаи ничего бы об этом не знали.
Он кивнул, едва она договорила.
— Это просто. Неподалеку отсюда есть заброшенная ферма. Хозяин умер только прошлой зимой, и лес еще не вторгся на поле, хотя и скрывает его от посторонних глаз.
— Чудесно. А не перебраться ли нам туда всем, на случай если нас начнут разыскивать стражники?
— Я должен остаться тут, — твердо заявил Эван. — Если меня не смогут отыскать стражники, то и больные не смогут. Они должны всегда знать, где меня найти.
— Но это же опасно для тебя.
— В Тосси есть семья с тринадцатью детьми. Я помогал матери при тяжелых родах, не раз спасал ее детей от смерти, и все они будут рады отплатить мне тем же. Их дом стоит у самой дороги. Если за нами пошлют стражников, они обязательно пройдут мимо, и кто-нибудь из детей успеет прибежать и предупредить нас.
— Отлично! — Марис улыбнулась.
— Что еще?
— Для начала разбудим С'Реллу. — Марис приподнялась, осторожно убрала его руку и спустила ноги с кровати. — Она должна стать моими крыльями и разносить мои послания. Много посланий. И начнем с первого, самого важного. К Вэлу-Однокрылому.
Конечно, Вэл прилетел к ней.
Она ждала его на пороге тесной двухкомнатной хижины, сколоченной из досок, потемневших и потрескавшихся от непогоды. Мебель внутри хижины давно заросла плесенью. Вэл сделал три круга над бурьяном, покрывшим поле,
— серебряные крылья казались темными на фоне грозовых туч — и только тогда решился приземлиться.
Марис помогла ему сложить крылья, хотя от прикосновения к мягкой металлической ткани внутри у нее нес сжималось и вздрагивало. Вэл обнял ее и засмеялся.
— Для искалеченной старухи ты прекрасно выглядишь!
— А ты слишком остроумен для идиота, — отпарировала Марис. — Входи, входи!
В комнатушке Колль настраивал гитару.
— А, Вэл! — сказал он, кивая.
— Садись-ка, — предложила Марис. — Я хочу, Вэл, чтобы ты сначала послушал кое-что.
Он посмотрел на нее с недоумением, но покорно сел.
Колль запел «Падение Тайи». По настоянию сестры он сочинил два варианта, и Вэлу спел грустный.
Тот слушал вежливо, лишь с чуть заметным нетерпением.
— Очень неплохо, — сказал Вэл, когда песня кончилась. — И очень печально. — Он сурово взглянул на Марис. — Значит, ради этого ты послала за мной С'Реллу и принудила меня лететь сюда, рискуя жизнью, хотя я дал клятву больше никогда не приземляться на Тайосе? — Он нахмурился. — Ты сильно повредила голову при падении?
— Дай же ей хоть рот открыть! — со смехом перебил Колль.
— Ничего, — сказала Марис. — Мы с Вэлом старые друзья и хорошо понимаем друг друга, верно?
Вэл холодно улыбнулся.
— Ну ладно, — сказал он. — Выкладывай, что за причина.
— Тайя, — коротко ответила Марис. — И как восстановить то, что распалось на Совете.
— Слишком поздно! — Вэл продолжал хмуриться. — Тайя повешена. Мы пытались настоять на своем, а теперь ждем продолжения.
— Если еще ждать, так и правда будет поздно. Мы не можем ставить под удар существование школ и Состязаний, которые будут доступны только нашим противникам. Ты дал козырь Корму и его приспешникам, когда ушел с заседания и начал действовать без поддержки Совета.
— Я сделал то, что сделать было необходимо, — возразил Вэл. — А число однокрылых растет с каждым годом. Пусть Правитель Тайоса сейчас смеется, но это не будет продолжаться вечно.
— Вечно — это слишком долго, — сказала Марис и умолкла. Мысли так быстро проносились в голове, что она боялась заговорить, — слишком легко оттолкнуть Вэла. Да, они давно знают друг друга, но Вэл остался таким же обидчивым и вспыльчивым, и его поведение на Совете лучшее подтверждение тому. Ему нелегко признать, что он ошибался.
— Мне надо было согласиться, когда ты послал за мной, — сказала, наконец, Марис. — Но я вела себя эгоистично. А вдруг мне удалось бы помешать этому расколу.
— Пустые слова, — оборвал ее Вэл. — Что сделано, то сделано.
— Но так ли уж все непоправимо? Я понимаю, ты чувствовал, что обязан что-то предпринять, но ведь последствия могут оказаться хуже, если ничего не делать. Что если летатели решат отобрать у тебя и остальных однокрылых крылья?
— Пусть только попробуют!
— А как ты им помешаешь? Будешь драться с каждым по очереди? Смешно. Правители станут поддерживать летателей при помощи своих стражников.
— Если произойдет такое… — Вэл уставился на Марис, его лицо застыло в зловещей неподвижности. — Ты еще успеешь увидеть крах своей мечты. Неужели она так много значит для тебя и теперь, когда ты знаешь, что сама уже никогда больше не будешь летать?
— Нет, вопрос гораздо важнее моей мечты или моей жизни, — сказала Марис. — Ты и сам это знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88