– Это будет замечательно, – перебил Гатри. – Однако всех проблем мы не решим. Паккер знает правду, а он на свободе вместе с семьей. Кто еще? Нужно готовиться к тому, что события будут разворачиваться по наихудшему сценарию, что мой двойник выскочит из берлоги раньше, чем мы до него доберемся; наш план должен учитывать все возможности.
– Синод в курсе событий и готов действовать, – сказал Сайре. – Можно в любой момент объявить в стране военное положение и в течение суток провести мобилизацию всех резервистов. Ассамблея Федерации наверняка поднимет шум, но наш представитель сумеет на несколько дней заморочить им головы, а там уже станет ясно, как быть дальше. – Он перевел дух. – Но без сотрудничества «Файербола» не обойтись.
– Господи Боже, неужели на Земле не осталось умных людей? Насколько приятнее быть роботом! Я же вам объяснял, сотрудничество компании с властями возможно лишь в известных пределах.
– Значит, вы не хотите снова стать человеком? – удивился Сайре.
– Хочу, – прошептал Гатри, – очень хочу… Ладно, за работу, – прибавил он хрипло. – Пошевеливайтесь и смотрите не облажайтесь снова. Если не позвоню сам, свяжитесь со мной завтра в это же время, но до тех пор не приставайте ко мне, если, конечно, не узнаете, что Фенрир порвал свою цепь*. [Фенрир (Фенрис) – в скандинавской мифологии хтоническое чудовище, гигантский волк, посаженный богами на цепь (пророчества утверждали, что Фенрир сотворен им на погибель). Перед концом мира Фенрир разорвет цепь и проглотит верховного бога Одина (по версии «Старшей Эдды» – солнце).] Все ясно? Тогда до связи. – Экран погас.
Какое-то время Сайре продолжал смотреть на него, пытаясь справиться с раздражением. Пока была возможность, следовало отключить этого стервеца и поручить техникам сделать его повежливее. Впрочем, что толку тешить себя иллюзиями? Что сделано, то сделано, и нужно не рвать на себе волосы, а постараться овладеть ситуацией. В конце концов, кто же знал, что у Гатри настолько мерзкий характер? И потом, изменения изменениями, но ведь требовалось сохранить, так сказать, матрицу личности, иначе «Файербол» не признал бы нынешнего Гатри за подлинник, да и сам он вряд ли смог бы управлять компанией. Кстати, какие претензии можно предъявить модулю? Разве что он отвергает все попытки завязать дружеские отношения.
Сайре вздохнул, встал из-за стола, подошел к обзорному экрану. Над Футуро клубились свинцовые тучи, лил дождь, здания словно прижимались к земле: все одинаково серые, они производили впечатление развалин, каковыми, надо признать, многие из них являлись на деле. А ведь всего лишь двадцать лет тому назад правительство с гордостью объявило, что у Союза теперь – новая столица. Несмотря на бесчисленные архитектурные изыски, дома выглядели близнецами. К слову, подражателей у здешних архитекторов не нашлось: Оттава и даже заново отстроенный на месте пепелища Вашингтон имели свое лицо, какую-то изюминку…
Ну да ладно. Сайре выпрямился. Да, авантисты наделали немало ошибок, но их идеи продолжают жить. В конечном итоге – после кризиса, возможно, под иным названием – авантизм победит, потому что он как нельзя лучше соответствует природе вещей.
Сайре вспомнилась стихотворная строчка: «О если б этот грузный куль мясной мог испариться…»* [У. Шекспир «Гамлет» Акт 1, сцена 2. Пер. Б. Пастернака.] Откуда она взялась? Кажется, Шекспир. Точно. Вера была от Шекспира без ума, цитировала к месту и не к месту; что ж, старик умел красиво изъясняться, хотя вещи говорил банальные. Но не надо вспоминать о Вере, не стоит бередить душу. Развод – сколько минуло лет, девять? – остался в прошлом. Порой Сайре видел жену во сне, но говорил себе, что не должен уподобляться дикарю, который весь во власти инстинктов. У него есть работа, обязанности и фантазии, а телу достаточно тех развлечений, которые иногда позволяет разум.
Уничтожение плоти. Освобождение, выход за пределы, Великое Превращение. Через миллионы миллиардов лет – космическое единство. Почему Гатри хочет снова стать человеком?
Сайре криво усмехнулся. А разве у Гатри был выбор? Либо умри, либо стань машиной. Было бы, кстати, любопытно наделить биологический организм, неважно, клонированный или, что называется, настоящий, воспоминаниями живого человека, а затем взять и поменять тело, пожертвовать прежней жизнью ради новой. Кажется, об этом мечтали те, кто пару веков назад согласился на то, чтобы после клинической смерти их тела заморозили и сохранили. Естественно, ничего не вышло, поскольку в ту пору никто не догадывался, что каждый тип клеток требует собственного режима заморозки и оттаивания. Сегодня же человек, который чувствует приближение конца, может лечь в гибернатор и преспокойно дожидаться славного техновозрождения. Так? Да, тело хранится недолго, всего лишь несколько десятилетий, после чего воскрешение становится невозможным, но можно надеяться, что за время твоего сна биотехника достигнет новых высот…
К черту! Еще никому не удавалось создать нечто, способное существовать веками и притом хоть отдаленно похожее на человека: вся закавыка в генотипе. Эволюция уничтожает родителей, чтобы открыть дорогу детям. Сознание просто-напросто не выживет в чужом теле.
Тогда почему бы не клонировать себя самого, причем постоянно? Это уже делается. Тут не нужна материнская клетка. Все индивидуальные генотипы хранятся ныне в медицинских базах данных. Такая практика стала нормой, еще когда Гатри был не роботом, а человеком.
Впрочем, все опять-таки упирается в химию углеродистых соединений и квантовую механику. Человеческий мозг воспринимает процесс копирования сознания иначе, нежели компьютер, он не в состоянии выделить в поступающей информации отдельные биты; либо отвергает их, либо искажает, – либо человек сходит с ума.
Следовательно, если Гатри и впрямь снова хочет стать человеком, он угодил в ловушку. Но зачем? Почему он не стремится к совершенству, которое доступно лишь машине, а не скопищу органических молекул? Он мог бы финансировать исследовательскую программу, благодаря которой психонетика в ближайшие годы добьется невиданных успехов. Мог бы, но не желает. Наоборот, всячески противодействует, идет на компромиссы, прилагает все усилия, чтобы его подчиненные как можно дольше оставались людьми.
Однако новый Гатри, в отличие от старого, обрел истину. Нужно только подождать, пока он с ней свыкнется. Да, подождать… Ему-то, болвану железному, спешить некуда. Как было бы здорово пережить его или, по крайней мере, прожить на свете ничуть не меньше!
И ведь не то чтобы невозможно. Если авантисты победят, он, Энрике Сайре, потребует себе в качестве заслуженной награды собственный модуль. Но тогда возникнет другой Сайре, Сайре-робот. Следовательно, эта плоть испарится, и что дальше?
Может, Провидение воскресит ее как строку в программе под названием Рай… Сайре расправил плечи, вновь уселся за стол и принялся за работу.
29
Солнце клонилось к западу, полумесяц Земли виднелся на северо-востоке, над вершиной горы, с которой недавно спустилась Кира. Бело-голубой диск, кабошон на груди ворона, символ чистоты и спокойствия. И в то же время своего рода часы, по которым можно определять, сколько времени она провела в заточении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143