– Быть может, в настоящее время лучше всего выжидать, ничего не предпринимая.
Восмайер Тесс Рейман кашлянула.
– Увы, боюсь, что нет, – ответила она. – Вы видите, все уже началось.
Нас используют в качестве угрозы Девону. И если мы останемся в покое… Давайте подумаем. Кто это – «мы»? Конечно, я не могу говорить от лица каждого солдата, моряка или летчика, но мне известно, что многие в армии выступают за смещение Капитана. Мы, профессионалы, скелет и основа всей мускулатуры армии. Но реальной плотью она обрастает, когда в случае необходимости призывают резервистов. Теперь их не так уж и много; Домен не сталкивался с серьезными угрозами уже не один век. А у всякого есть свой дом и привязанность к родным местам. Дураков нет. – Она оглядела стол. – Мне кажется очевидным, что Джовейну не столько нужно защитить эту горстку геанских болтунов-проповедников; не волнует его и «святость договорных обязательств», какими бы словами он ни расписывал свою заботу о нашей коммерции и безопасности – все это его мало волнует, а нужно ему другое: собрать армию – всех мужчин и женщин, умеющих воевать – и кинуть в заморскую авантюру. Удастся – чудесно, ведь собранные вместе, они будут уязвимы для лазеров Скайгольма, а рассеянные среди всего народа, они составят потенциальное ядро партизанских отрядов. Тем временем его терранская гвардия и политические агенты еще крепче возьмутся за штатских.
– И как долго сможет он поддерживать столь явно нестабильную ситуацию?
– поинтересовался Арнек.
Тесс пожала плечами.
– Пока не придумает, что ему делать дальше, сэр. Я бы сказала, что он сейчас столь же лишен равновесия, как и мы сами. Но одно ясно – мы вскоре твердо встанем на ноги. На нашей стороне закон, исторические прецеденты и древние права штатов и их народов.
– У Джовейна достаточно сторонников, особенно на юге, – предупредил Созен. – Помните, он утверждал, что восстанавливает и защищает традиции. Но не традиции Брежа и большей части земель Домена… ну…
– Он помедлил, прежде чем выговорить:
– Что остается – гражданская война? Не завтра, не через несколько лет, но в конце концов?
– Немыслимо, – буркнул Лундгард Симе Эйсон, – это часть всей проблемы – он контролирует Скайгольм.
Таленс Элсабет Орман говорила негромко. Женщина молодая, из младших родственников, входящих в Клан Капитана, приглашенная по рекомендации своего родственника Брама Ганхауза, поскольку служила техником на аэростате.
– Он… он не всегда будет контролировать его, – сказала она.
4
Густой снег валил несколько дней и пошел снова, одаривая землю пушистым покровом, но Ганна Уанговна гуляла по саду Библиотеки только в платье и башмаках.
Она была одна. Двенадцать дней праздника Солнцестояния еще не закончились, и люди в основном еще веселились – дома, среди друзей, на полковых церемониях – тихо, шумно, отчаянно, каким у кого было настроение после недавних событий.
Сама же Ганна… находилась как бы в элегическом состоянии духа. Она не разделяла общую веру в астрологию и циклы. Пляска Геи в объятиях планет и Солнца смысл имела более тонкий и несравненно могущественный.
И все же Ганна не могла не осознавать, что эта часть года, когда платились долги, отворяла дверь году Гремучей Змеи. Разрушение, распад, тысячелетняя зимняя спячка и обновление – разве не такова сама жизнь, текущая через время к часу своего возрождения? Вспомнит ли она своих воспитанников?
Едва ли не черное небо распростерлось над самой головой. Листья давно облетели и не прикрывали более стены; камни и древесина, складываясь в ограду, выписывали иероглифы на неведомом языке. Помощники расчистили от снега дорожку, и гравий снова бормотал под ногой. От летнего великолепия ничего не осталось, только нагие деревья, камни, стелы, скульптуры да опустевшие и замерзшие пруды. Изредка поднимавшийся под снегом вечнозеленый бонсай мог бы напомнить о выносливости, однако сегодня ей было не до этого.
Ганна дошла до каменной скамьи, обращенной к кругу камней и высокому кораллу. Ракушки еще высовывали свои рожки из-под снега, но уже следующий снегопад полностью их похоронит. Мгновение она постояла в раздумье, а потом, улыбаясь сама себе, опустилась там, где однажды сидел Иерн. Ганна прихватила особой доску с зажимом и письменный прибор. Приготовив их, она обратилась к кораллу, выпустила свою мысль в морские глубины и только потом прикоснулась кистью к бумаге. И даже англишские буквы выписывала – нет, вырисовывала – каждую букву во всей красе:
"Ганна Уанговна Ким, из Алданского полка, города Дулу в Краснаянском Господинате, Таленсу Иерну Ферлею из Домена Скайгольма, где бы он ни жил, в последний день года нашей встречи.
Приветствие и пожелание добра. Я не уверена, что это письмо достигнет тебя, Я отошлю его с торговцами, что еще ходят от монгских земель в Северо-западный Союз, прихватывая почту за небольшую плату. Быть может, вы помните, что я попросила ваш будущий адрес, чтобы при возможности написать вам, и твоя подруга Раним Биркен дала мне адрес торговой фактории на Юконе. Она утверждала, что там знают, куда доставить такое послание.
Вне сомнения, его будут читать по пути. Что ж, я не касаюсь секретов, Я даже не уверена в том, что понимаю, почему взялась за кисть. И сомневаюсь в том, что ты сможешь ответить мне, даже если захочешь. Но где бы ты ни был и чем бы ни был занят – как ты? После нашего расставания мне часто хотелось узнать это, но я всегда говорила себе, что глупо даже пытаться вступить в общение. Но теперь, когда нечего рассчитывать на ответ, почему я пишу?
Отвечу – ощутить все, что я имею в виду, ты мог бы лишь став геанцем, адептом, чувствующим совокупность Вселенной. Вспомни, как человек тоскует о тех, кого любит, если их нет рядом или после их смерти.
Потомок древней страны, вспомни о союзе, который соединяет тебя с твоими предками. И пусть ты не можешь ответить, зато я могу говорить с тобой, и это уже много больше, чем, быть может, ты полагаешь.
Когда ты со своими друзьями оставил наш город, мы в Дулу возвратились к своей повседневной жизни. Да, конечно, странный эпизод заставил всех удивляться, но миновали дни и недели, и многие забыли о нем, все, кроме меня, а я все пыталась вновь обрести душевную ясность, но так и не сумела добиться ее. Я не могла забыть знамение твоего появления здесь, ясный свет, вспыхнувший передо мной. Не жалей меня, потому что у меня есть работа и мир. И пусть тебя осенит такое же внутреннее спокойствие и счастье.
Но сегодня – цензоры, прошу вас, не забудьте – все, о чем я пишу, не может остаться в тайне, если письмо это будет получено. Вспомните и слова норрменского писателя. «Борьба происходит на людях, а любовь или ненависть – частное дело». Пусть мы с Иерном находимся во вражеских лагерях, однако мы имеем право оставаться друзьями.
Иерн, вчера к нам пришла весть. «Агенты разведки обнаружили действия Северо-западного Союза, представляющие недвусмысленную немедленную и колоссальную опасность. Правительства Пяти Наций назначили чрезвычайную встречу, на самом высоком уровне. Будут сделаны дипломатические представления, ожидается ультиматум. О характере угрозы сообщение умолчало, чтобы не воспрепятствовать возможному мирному урегулированию. Тем временем Пять Наций должны укрепить решимость предотвратить худшее и молиться за лучшее».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Восмайер Тесс Рейман кашлянула.
– Увы, боюсь, что нет, – ответила она. – Вы видите, все уже началось.
Нас используют в качестве угрозы Девону. И если мы останемся в покое… Давайте подумаем. Кто это – «мы»? Конечно, я не могу говорить от лица каждого солдата, моряка или летчика, но мне известно, что многие в армии выступают за смещение Капитана. Мы, профессионалы, скелет и основа всей мускулатуры армии. Но реальной плотью она обрастает, когда в случае необходимости призывают резервистов. Теперь их не так уж и много; Домен не сталкивался с серьезными угрозами уже не один век. А у всякого есть свой дом и привязанность к родным местам. Дураков нет. – Она оглядела стол. – Мне кажется очевидным, что Джовейну не столько нужно защитить эту горстку геанских болтунов-проповедников; не волнует его и «святость договорных обязательств», какими бы словами он ни расписывал свою заботу о нашей коммерции и безопасности – все это его мало волнует, а нужно ему другое: собрать армию – всех мужчин и женщин, умеющих воевать – и кинуть в заморскую авантюру. Удастся – чудесно, ведь собранные вместе, они будут уязвимы для лазеров Скайгольма, а рассеянные среди всего народа, они составят потенциальное ядро партизанских отрядов. Тем временем его терранская гвардия и политические агенты еще крепче возьмутся за штатских.
– И как долго сможет он поддерживать столь явно нестабильную ситуацию?
– поинтересовался Арнек.
Тесс пожала плечами.
– Пока не придумает, что ему делать дальше, сэр. Я бы сказала, что он сейчас столь же лишен равновесия, как и мы сами. Но одно ясно – мы вскоре твердо встанем на ноги. На нашей стороне закон, исторические прецеденты и древние права штатов и их народов.
– У Джовейна достаточно сторонников, особенно на юге, – предупредил Созен. – Помните, он утверждал, что восстанавливает и защищает традиции. Но не традиции Брежа и большей части земель Домена… ну…
– Он помедлил, прежде чем выговорить:
– Что остается – гражданская война? Не завтра, не через несколько лет, но в конце концов?
– Немыслимо, – буркнул Лундгард Симе Эйсон, – это часть всей проблемы – он контролирует Скайгольм.
Таленс Элсабет Орман говорила негромко. Женщина молодая, из младших родственников, входящих в Клан Капитана, приглашенная по рекомендации своего родственника Брама Ганхауза, поскольку служила техником на аэростате.
– Он… он не всегда будет контролировать его, – сказала она.
4
Густой снег валил несколько дней и пошел снова, одаривая землю пушистым покровом, но Ганна Уанговна гуляла по саду Библиотеки только в платье и башмаках.
Она была одна. Двенадцать дней праздника Солнцестояния еще не закончились, и люди в основном еще веселились – дома, среди друзей, на полковых церемониях – тихо, шумно, отчаянно, каким у кого было настроение после недавних событий.
Сама же Ганна… находилась как бы в элегическом состоянии духа. Она не разделяла общую веру в астрологию и циклы. Пляска Геи в объятиях планет и Солнца смысл имела более тонкий и несравненно могущественный.
И все же Ганна не могла не осознавать, что эта часть года, когда платились долги, отворяла дверь году Гремучей Змеи. Разрушение, распад, тысячелетняя зимняя спячка и обновление – разве не такова сама жизнь, текущая через время к часу своего возрождения? Вспомнит ли она своих воспитанников?
Едва ли не черное небо распростерлось над самой головой. Листья давно облетели и не прикрывали более стены; камни и древесина, складываясь в ограду, выписывали иероглифы на неведомом языке. Помощники расчистили от снега дорожку, и гравий снова бормотал под ногой. От летнего великолепия ничего не осталось, только нагие деревья, камни, стелы, скульптуры да опустевшие и замерзшие пруды. Изредка поднимавшийся под снегом вечнозеленый бонсай мог бы напомнить о выносливости, однако сегодня ей было не до этого.
Ганна дошла до каменной скамьи, обращенной к кругу камней и высокому кораллу. Ракушки еще высовывали свои рожки из-под снега, но уже следующий снегопад полностью их похоронит. Мгновение она постояла в раздумье, а потом, улыбаясь сама себе, опустилась там, где однажды сидел Иерн. Ганна прихватила особой доску с зажимом и письменный прибор. Приготовив их, она обратилась к кораллу, выпустила свою мысль в морские глубины и только потом прикоснулась кистью к бумаге. И даже англишские буквы выписывала – нет, вырисовывала – каждую букву во всей красе:
"Ганна Уанговна Ким, из Алданского полка, города Дулу в Краснаянском Господинате, Таленсу Иерну Ферлею из Домена Скайгольма, где бы он ни жил, в последний день года нашей встречи.
Приветствие и пожелание добра. Я не уверена, что это письмо достигнет тебя, Я отошлю его с торговцами, что еще ходят от монгских земель в Северо-западный Союз, прихватывая почту за небольшую плату. Быть может, вы помните, что я попросила ваш будущий адрес, чтобы при возможности написать вам, и твоя подруга Раним Биркен дала мне адрес торговой фактории на Юконе. Она утверждала, что там знают, куда доставить такое послание.
Вне сомнения, его будут читать по пути. Что ж, я не касаюсь секретов, Я даже не уверена в том, что понимаю, почему взялась за кисть. И сомневаюсь в том, что ты сможешь ответить мне, даже если захочешь. Но где бы ты ни был и чем бы ни был занят – как ты? После нашего расставания мне часто хотелось узнать это, но я всегда говорила себе, что глупо даже пытаться вступить в общение. Но теперь, когда нечего рассчитывать на ответ, почему я пишу?
Отвечу – ощутить все, что я имею в виду, ты мог бы лишь став геанцем, адептом, чувствующим совокупность Вселенной. Вспомни, как человек тоскует о тех, кого любит, если их нет рядом или после их смерти.
Потомок древней страны, вспомни о союзе, который соединяет тебя с твоими предками. И пусть ты не можешь ответить, зато я могу говорить с тобой, и это уже много больше, чем, быть может, ты полагаешь.
Когда ты со своими друзьями оставил наш город, мы в Дулу возвратились к своей повседневной жизни. Да, конечно, странный эпизод заставил всех удивляться, но миновали дни и недели, и многие забыли о нем, все, кроме меня, а я все пыталась вновь обрести душевную ясность, но так и не сумела добиться ее. Я не могла забыть знамение твоего появления здесь, ясный свет, вспыхнувший передо мной. Не жалей меня, потому что у меня есть работа и мир. И пусть тебя осенит такое же внутреннее спокойствие и счастье.
Но сегодня – цензоры, прошу вас, не забудьте – все, о чем я пишу, не может остаться в тайне, если письмо это будет получено. Вспомните и слова норрменского писателя. «Борьба происходит на людях, а любовь или ненависть – частное дело». Пусть мы с Иерном находимся во вражеских лагерях, однако мы имеем право оставаться друзьями.
Иерн, вчера к нам пришла весть. «Агенты разведки обнаружили действия Северо-западного Союза, представляющие недвусмысленную немедленную и колоссальную опасность. Правительства Пяти Наций назначили чрезвычайную встречу, на самом высоком уровне. Будут сделаны дипломатические представления, ожидается ультиматум. О характере угрозы сообщение умолчало, чтобы не воспрепятствовать возможному мирному урегулированию. Тем временем Пять Наций должны укрепить решимость предотвратить худшее и молиться за лучшее».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148