Я проснулась — что-то обожгло мою щеку. Впервые за последние много лет я плакала. Сначала про себя, молча.
Потом — в голос, как в детстве, когда хоронила любимую собаку. Хорошо, что Петруши нет дома…

12
В Агентстве, где я появилась несколько дней спустя, меня встретили, как национального героя. Спозаранник, сняв воображаемую шляпу, сказал:
— Анна Яковлевна, если бы не мой ревматизм, я бы пал перед вами ниц.
Вы гениальны — оказываетесь в нужное время в нужном месте и с нужным человеком. Вы просто находка для нашего отдела!
Все были довольны и не скрывали этого. Угроза банкротства, несколько месяцев дамокловым мечом висевшая над «Пулей», миновала.
Еще когда я была в Гааге, состоялась «встреча на Эльбе». Обнорский не поленился лично встретиться в Аллоевым и просветить его относительно кадровых просчетов руководства «Нерпы». Аллоев не верил и требовал доказательств. Документы, которые я отправляла по факсу, были переданы Аллоеву в обмен на отзыв иска и аннулирование всяческих претензий к нашему Агентству со стороны «Нерпы». Судья Колмогорова, которую я встретила некоторое время спустя, была черна лицом.
— Удачно у вас все получилось, Лукошкина, — со злостью бросила она мне в лицо.
Я отвернулась…
На мой отпуск Обнорский согласился безоговорочно. «Мне нужно время, чтобы все обдумать», — сказала я ему. Я так и не решила, уходить мне из «Золотой пули» или нет.
До меня дошли слухи о том, что роман Обнорского с Завгородней — чистейшая фикция. Причем инициатором ее случайно стала я сама, отказавшись как-то ехать с Обнорским в Репино на встречу с корейскими продюсерами. Вместо меня напросилась Завгородняя. Обнорский, видимо, чтобы насолить мне (вот дурак-то!), имитировал радость от Светкиного предложения. Но до переговоров Светлану не допустили, и ей пришлось загорать у залива, где шла подготовка к пляжному сезону. Когда Завгородняя купалась, самосвал высыпал на ее одежду песок, предназначенный для выравнивания пляжа. Потому-то Светкины вещи и были в таком плачевном состоянии. А Обнорский одолжил ей тогда свою рубашку — не везти же девушку в город голышом. Эту рубашку и не успела погладить Светкина мама…
Как— то вечером мне позвонил Спозаранник.
— Быть может, Анна Яковлевна, вам будет интересно знать, что известный вам гражданин Братчиков был убит сегодня утром при выходе из собственного дома. Я думаю, без руководства «Нерпы» здесь дело не обошлось. Мы будет расследовать это дело, мне кажется, материал получится сенсационным.
Без меня, Глеб Егорович. Без меня.
…От Хуго не было никаких известий.
ДЕЛО О СВАДЕБНОМ ПОДАРКЕ

Рассказывает Марина Агеева
"Агеева Марина Борисовна.
Заведует архивно-аналитическим отделом. Ветеран «Золотой пули». Занимается информационным обеспечением репортерского и расследовательского отделов. В последнее время с головой ушла в личные дела, к решению которых нередко привлекает других сотрудников Агентства, что негативно сказывается на производственном процессе. Замужем. Имеет двоих детей — взрослую дочь и сына-школьника…"
Из служебной характеристики
Погожим майским днем я стояла у принтера и с тоской наблюдала, как умная машина с отвращением выплевывает наброски к моей новой новелле, которую я в муках пыталась родить к очередному литературному проекту Обнорского — сборнику баек «Все в АЖУРе». В эту минуту я ненавидела всех: Обнорского — за его ослиное упрямство, с которым он настаивает на реализации своих бредовых идей, свою героиню — пустую, развратную бабенку, Светку Завгороднюю, которая с первого захода сдала свою новеллу, пользуясь особым расположением шефа, и теперь беззаботно порхала из кабинета в кабинет. Но больше всех я ненавидела себя за патологическую бездарность и полное отсутствие фантазии.
Я ни минуты не сомневалась, что придира Обнорский заставит переделывать мой в муках произведенный на свет «шедевр» снова и снова. От этих безрадостных мыслей у меня страшно разболелась голова.
— Агеева, опять ты лопаешь анальгетики тоннами, — ворчливо сказала Горностаева, глядя, как я судорожно заглатываю таблетку спазмалгона. — Зачем ты это делаешь? Подумаешь, головка разболелась, неужели нельзя капельку потерпеть?
— Всем известно, без «колес» — жизнь тоскливая до слез, — попыталась отшутиться я.
— Ну а если серьезно, случилось что-нибудь? — не унималась Горностаева.
— Случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Новеллу я не сдам, к гадалке не ходи, но не это главное. Весь ужас в том, что Машка моя замуж собралась. Все, Горностаева, выхожу в тираж окончательно.
Глядишь, через годик-другой бабушкой стану.
— Ну так это же здорово, — искренне обрадовалась Горностаева. — А что ты собираешься дарить на свадьбу?
— С подарком у меня проблем нет.
Он дожидается Машку еще до ее рождения.
— И что же это, если не секрет?
— Да нет никакого секрета. Это картина Яна Порселлиса. «Бедствие в Па-де-Кале».
— Боже, какая изысканность, — всплеснула руками Горностаева.
— Слухи о моей изысканности, Валюта, сильно преувеличены, — с усмешкой ответила я. — На самом деле я глушу водку стаканами, тащусь от кабацких песен и западаю на волосатых мужиков.
— Все равно, Марина, я очень, очень рада за тебя, и за Машку…
Увы, я не разделяла оптимизма своей подруги. Дело в том, что наша Маша собиралась замуж с завидной регулярностью. И не столько под влиянием высоких чувств, сколько потакая причудам своего вздорного характера. Она совершенно не думала о последствиях своих капризов, всякий раз в решающий момент объявляя претенденту на ее руку и сердце, что она ошиблась, и свадьбе не бывать. Один получил от ворот поворот, будучи с ног до головы утыканный булавками портного, подгоняющего по хилой фигуре свадебный смокинг. Другой в буквальном смысле слова «склеил ласты» в аэропорту Пулково-2, куда Машка примчалась только для того, чтобы сообщить, что в глубины Красного моря он будет погружаться без нее. Со временем мы с мужем привыкли к крутым поворотам в Машкиной судьбе — дежурной улыбкой встречали очередного кандидата в зятья и с притворной грустью выражали сожаление по поводу несостоявшегося супружества. Единственное, что меня беспокоило в данной ситуации, так это фасон Машкиного свадебного платья, ослепительно сияющего в глубине гардеробной. Вдруг она когда-нибудь доведет дело до загса, а венецианское кружево и шитый жемчугом французский шелк выйдут из моды?
Но на этот раз я была не на шутку встревожена. Дело принимало серьезный оборот. Машка заканчивала юрфак и проходила преддипломную практику в отделе по борьбе с контрабандой художественных ценностей Управления уголовного розыска.
И там железной хваткой бультерьера в нее вцепился заместитель начальника этого самого отдела Юра Рыбкин, безликий молодой человек с белесыми ресницами и россыпью противных рыжих веснушек на курносом носу. К Рыбкину Маша испытывала не больше теплых чувств, чем к его предшественникам. Но моя дочь, в отличие от героини Джулии Роберте, жила в пятимиллионном городе, и об ее привычке отказывать женихам накануне свадьбы знали еще не все.
К тому же этот мент совершил грубый тактический просчет, обозвав в моем присутствии нашего Обнорского уродом. «Сам ты опарыш», — со злостью подумала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44