Осенью 1985 г. между г-ном Винтером и инженером Крузе в дюссельдорфском бюро фирмы «Винтер» состоялась устная беседа, в результате которой г-ну Крузе было поручено провести ряд инженерных работ для строительного проекта, осуществляемого фирмой за границей. Всю деловую переписку в период, предшествующий беседе, г-н Винтер вел на бланках с английским названием фирмы — «Винтер ЛТД». Однако над бюро фирмы красовалось ее немецкое название —«Винтер-Бау ГмбХ». Г-н Крузе оценил свою работу в 10 тыс. марок и послал соответствующий счет. Платежа не последовало. Тогда инженер решил обратиться в суд, но стал перед дилеммой, кому предъявлять иск: «Винтер-Бау ГмбХ», «Винтер ЛТД» или же непосредственно участникам фирмы — г-дам Винтеру и Боттому.
При анализе описанного казуса немецкие авторы справедливо указывают, что «Винтер-Бау ГмбХ» не может выступать в качестве ответчика по делу, поскольку компания с таким названием не была внесена в немецкий торговый реестр и, следовательно, не может считаться правоспособным юридическим лицом. В контексте настоящей работы наибольший интерес представляет ход дальнейших рассуждений о возможности предъявления иска к фирме «Винтер ЛТД». Авторы отмечают, что вопрос процессуальной правоспособности компании, участвующей в процессе, относится к той категории вопросов, которые подлежат решению на основании коллизионной нормы права компаний о личном статусе юридического лица. Немецкая судебная практика отдает предпочтение критерию действительного местонахождения административного центра компании (т.е. ее правления). Решающим критерием определения местонахождения эффективного административного центра компании является локализация действительного, общепризнанного контрагентами компании центра управления ее деятельностью. В рассматриваемом случае правление «Винтер ЛТД» уже 28 марта 1985 г. приняло решение перенести место уставной оседлости компании и управления ее деятельностью в Дюссельдорф. И с тех пор она участвует там в деловой жизни. Даже если действительное место ее административного центра находилось в Англии, его перенесение в другую страну ведет к изменению статута, т.е. к изменению правопорядка, служащего источником для отыскания компетентной коллизионной нормы. Реальное положение дел со всей очевидностью свидетельствует в пользу местонахождения эффективного административного центра компаний в Дюссельдорфе и, как следствие этого, применения немецкого права компаний. А это в свою очередь ведет к тому, что данный тип компании с ограниченной ответственностью (limited company) неизвестен немецкому праву торговых товариществ. И поскольку «Винтер ЛТД» ближе всего по своей юридической сути к немецкому коммандитному товариществу, эту фирму следовало бы, если ее рассматривать как коммандитное товарищество немецкого права, занести в торговый реестр. Увы, этого сделано не было. На этом основании немецкие авторы делают вывод об отсутствии у фирмы процессуальной правоспособности (а значит, и правосубъектности согласно правовой системе Германии в целом). В крайнем случае кредиторы могли бы обратить свои претензии к лицам, действующим от имени компании, или к ее участникам.
Очевидно, к аналогичным выводам мы вынуждены будем прийти при решении казуса, приведенного в практикуме по международному частному праву М.М. Богуславского. Суть этого дела заключается в следующем. В 1991 г. на о. Мен (Великобритания) было создано общество с ограниченной ответственностью (в форме company limited by shares). Компания предоставляла своим клиентам право на проживание на основе аренды в течение ими определенных календарных недель в течение года в поселке курортных домиков (бунгало) на о. Гран-Канарья (Испания) — так называемые туристические услуги по принципу «таймшер». Компания предъявила в суде Германии иск к ответчику, который сначала (в 1992 г.) заключил договор с компанией об аренде двух бунгало на определенный срок, а затем (в январе 1993 г.) письменно уведомил ее о расторжении договора и одновременно аннулировал поручение о переводе компании соответствующих сумм. В подписанном покупателем формуляре договора содержалось следующее условие: «Приобретатель не имеет права отозвать договор о приобретении права проживания», а в приложенных к формуляру условиях разъяснялось, что продавец имеет свое местонахождение на о. Мен и что приобретатель признает, что к отношениям сторон по покупке права на проживание подлежит применению право о. Мен. Первоначально решением суда г. Эссен от 10 марта 1994 г. в иске было отказано со ссылкой, в частности, на то, что процессуальная правоспособность стороны, вопреки утверждению истца, не может определяться правом о. Мен. Установлено, что на этом острове имеется только почтовый адрес истца (там находится лишь почтовый ящик фирмы для переписки). По мнению суда, для определения гражданской и процессуальной правоспособности решающим может служить место, где фактически осуществляется управление делами компании. Вопрос о том, обладает ли истец правоспособностью, определяется правом страны по местонахождению его фактического правления. То, что истец на о. Мен выполняет свои налоговые обязательства, оформляет сертификаты на право проживание и регистрирует их, является недостаточным доказательством для признания о. Мен местом фактического управления. Гораздо более существенным является установление того, где осуществляется деятельность по управлению делами, где принимаются решения и где они реализуются соответствующими представителями.
Таким образом, случаи, когда юридическое лицо является «безродным» (фактически не имеет национальности ни одного из государств мира) или фактически имеет двойную национальность различных государств, являются далеко не столь безобидными. Они означают, что иностранные государства откажутся признавать правосубъектность юридического лица на своей территории, несмотря на то, что это юридическое лицо в свое время было правомерно учреждено в другом государстве с соблюдением всех необходимых формальностей. Вполне справедливыми и точными с позиций сегодняшних правовых реалий являются следующие замечания Л.П. Ануфриевой: «В действительности компания, обладающая сертификатом инкорпорации, выданным, скажем, регистратором компаний Республика Мальта, но имеющая местопребыванием головного офиса итальянскую Сицилию, для того, чтобы считаться итальянским юридическим лицом, должна быть включена в торговый реестр соответствующей области Италии. Только в этом случае можно говорить о „двойной национальности“. Вместе с тем это объективно будет означать и наличие двух юридических лиц (хотя бы и состоящих, возможно, из одних и тех же участников, управляющих, с одинаковым уставным капиталом, сферой и видами деятельности и т.п.) — мальтийского и итальянского. Фактическое же присутствие в каком-либо государстве, разделяющем критерий оседлости, юридического лица без внесения его в торговый реестр страны само по себе в правовом отношении мало что определяет. В силу этого, если конкретное общество, имеющее местом пребывания административных органов г. Лион во Франции, не осуществило необходимых формальных процедур по внесению себя в торговый реестр г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
При анализе описанного казуса немецкие авторы справедливо указывают, что «Винтер-Бау ГмбХ» не может выступать в качестве ответчика по делу, поскольку компания с таким названием не была внесена в немецкий торговый реестр и, следовательно, не может считаться правоспособным юридическим лицом. В контексте настоящей работы наибольший интерес представляет ход дальнейших рассуждений о возможности предъявления иска к фирме «Винтер ЛТД». Авторы отмечают, что вопрос процессуальной правоспособности компании, участвующей в процессе, относится к той категории вопросов, которые подлежат решению на основании коллизионной нормы права компаний о личном статусе юридического лица. Немецкая судебная практика отдает предпочтение критерию действительного местонахождения административного центра компании (т.е. ее правления). Решающим критерием определения местонахождения эффективного административного центра компании является локализация действительного, общепризнанного контрагентами компании центра управления ее деятельностью. В рассматриваемом случае правление «Винтер ЛТД» уже 28 марта 1985 г. приняло решение перенести место уставной оседлости компании и управления ее деятельностью в Дюссельдорф. И с тех пор она участвует там в деловой жизни. Даже если действительное место ее административного центра находилось в Англии, его перенесение в другую страну ведет к изменению статута, т.е. к изменению правопорядка, служащего источником для отыскания компетентной коллизионной нормы. Реальное положение дел со всей очевидностью свидетельствует в пользу местонахождения эффективного административного центра компаний в Дюссельдорфе и, как следствие этого, применения немецкого права компаний. А это в свою очередь ведет к тому, что данный тип компании с ограниченной ответственностью (limited company) неизвестен немецкому праву торговых товариществ. И поскольку «Винтер ЛТД» ближе всего по своей юридической сути к немецкому коммандитному товариществу, эту фирму следовало бы, если ее рассматривать как коммандитное товарищество немецкого права, занести в торговый реестр. Увы, этого сделано не было. На этом основании немецкие авторы делают вывод об отсутствии у фирмы процессуальной правоспособности (а значит, и правосубъектности согласно правовой системе Германии в целом). В крайнем случае кредиторы могли бы обратить свои претензии к лицам, действующим от имени компании, или к ее участникам.
Очевидно, к аналогичным выводам мы вынуждены будем прийти при решении казуса, приведенного в практикуме по международному частному праву М.М. Богуславского. Суть этого дела заключается в следующем. В 1991 г. на о. Мен (Великобритания) было создано общество с ограниченной ответственностью (в форме company limited by shares). Компания предоставляла своим клиентам право на проживание на основе аренды в течение ими определенных календарных недель в течение года в поселке курортных домиков (бунгало) на о. Гран-Канарья (Испания) — так называемые туристические услуги по принципу «таймшер». Компания предъявила в суде Германии иск к ответчику, который сначала (в 1992 г.) заключил договор с компанией об аренде двух бунгало на определенный срок, а затем (в январе 1993 г.) письменно уведомил ее о расторжении договора и одновременно аннулировал поручение о переводе компании соответствующих сумм. В подписанном покупателем формуляре договора содержалось следующее условие: «Приобретатель не имеет права отозвать договор о приобретении права проживания», а в приложенных к формуляру условиях разъяснялось, что продавец имеет свое местонахождение на о. Мен и что приобретатель признает, что к отношениям сторон по покупке права на проживание подлежит применению право о. Мен. Первоначально решением суда г. Эссен от 10 марта 1994 г. в иске было отказано со ссылкой, в частности, на то, что процессуальная правоспособность стороны, вопреки утверждению истца, не может определяться правом о. Мен. Установлено, что на этом острове имеется только почтовый адрес истца (там находится лишь почтовый ящик фирмы для переписки). По мнению суда, для определения гражданской и процессуальной правоспособности решающим может служить место, где фактически осуществляется управление делами компании. Вопрос о том, обладает ли истец правоспособностью, определяется правом страны по местонахождению его фактического правления. То, что истец на о. Мен выполняет свои налоговые обязательства, оформляет сертификаты на право проживание и регистрирует их, является недостаточным доказательством для признания о. Мен местом фактического управления. Гораздо более существенным является установление того, где осуществляется деятельность по управлению делами, где принимаются решения и где они реализуются соответствующими представителями.
Таким образом, случаи, когда юридическое лицо является «безродным» (фактически не имеет национальности ни одного из государств мира) или фактически имеет двойную национальность различных государств, являются далеко не столь безобидными. Они означают, что иностранные государства откажутся признавать правосубъектность юридического лица на своей территории, несмотря на то, что это юридическое лицо в свое время было правомерно учреждено в другом государстве с соблюдением всех необходимых формальностей. Вполне справедливыми и точными с позиций сегодняшних правовых реалий являются следующие замечания Л.П. Ануфриевой: «В действительности компания, обладающая сертификатом инкорпорации, выданным, скажем, регистратором компаний Республика Мальта, но имеющая местопребыванием головного офиса итальянскую Сицилию, для того, чтобы считаться итальянским юридическим лицом, должна быть включена в торговый реестр соответствующей области Италии. Только в этом случае можно говорить о „двойной национальности“. Вместе с тем это объективно будет означать и наличие двух юридических лиц (хотя бы и состоящих, возможно, из одних и тех же участников, управляющих, с одинаковым уставным капиталом, сферой и видами деятельности и т.п.) — мальтийского и итальянского. Фактическое же присутствие в каком-либо государстве, разделяющем критерий оседлости, юридического лица без внесения его в торговый реестр страны само по себе в правовом отношении мало что определяет. В силу этого, если конкретное общество, имеющее местом пребывания административных органов г. Лион во Франции, не осуществило необходимых формальных процедур по внесению себя в торговый реестр г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107