Предстоит выяснение места в Целом будто бы неупорядоченных элементов и их предназначение с точки зрения Системы.
Мир – системен. Существует система растений и животных. Вместе с другими вещами они образуют глобальную систему. Но и сама Земля является частью некоей системы, то ли солнечной, то ли галактической, или же, наконец, просто планетарной системы.
Итак, существует Система всех вещей – универсальная Природа. Добро и зло можно рассматривать только в масштабе общей системы природы. Шефтсбери не смущает, что ему недоступен обзор всей вселенной. Из того, что он видит, он заключает, что то, что он не видит так же прекрасно, как и то, что он видит. Поэтому он смело заявляет, что ненормальность, нерегулярность, негармоничность, неправильность и вредоносность любых существ и их действий могут быть поняты и правильно оценены только в отношении к Целому. Такой подход правомочен и в познании человеческой природы. Предстоит при помощи «системного» подхода выяснить, какие у человека действительно добрые склонности, а какие злые (порочные) или неестественные. Ответ в принципе предсказуем: те, которые гармонируют с Целым, – добрые; не гармонирующие злые (порочные).
Человек выделяется из других существ тем, что способен образовывать общие понятия вещей и не только внешних, но и понятия собственных действий, а также воздействий или аффектаций жалости, доброты, благодарности или их противоположностей. Все они становятся объектами рефлексии духа. Так посредством рефлексии над этими чувствами возникает новый род склонностей в отношении склонностей, которые уже проявились и стали объектами приязни и неприязни.
Описание механики этого процесса очень важно. Ведь все вроде бы идет по локковской схеме, но должно тем не менее прийти к другому результату.
Шефтсбери замечает, что в моральных или ментальных предметах все происходит как в обыкновенных вещах. Очертания, движения, цвета и пропорции этих последних, будучи представлены нашим глазам, необходимо вызывают чувство прекрасного или безобразного согласно с различными мерами, устройством и расположением отдельных частей. Так и в поведении и действиях, когда они представлены нашему познанию (то есть не непосредственному восприятию, а рефлексии М.А.), они должны казаться различными, в зависимости от правильности или неправильности предметов. Здесь утверждается объективное происхождение наших оценок "обыкновенных вещей" и "моральных предметов".
Далее речь идет о духе, который является зрителем и слушателем других духов и не может обходиться при этом без глаз и ушей, так же как и при распознании пропорций, различении звуков и при внимательном рассмотрении (сканировании) сантиментов или мыслей нашим духом. И дух не может избежать собственной цензуры. Он чувствует мягкость и твердость, согласованность и несогласованность в объектах, и находит бесчестие и честность, гармонию и диссонанс также реальными и истинными в них, как и в любых музыкальных фигурах или во внешних формах или репрезентации внешних чувственных вещей. И нельзя сдержать наше восхищение и экстаз, или отвращение и презрение, воспринимая отношение одного к другому. Отсюда вывод – отрицание общего и естественного чувства возвышенного и прекрасного в вещах есть необъяснимое упорство или притворство. Важно заметить, что у Шефтсбери добродетельные качества являются модусами возвышенного и прекрасного.
И тут у Шефтсбери происходит раздвоение духа, совсем как у Локка. В анализ анатомии духа вводится сердце. Оно дает оценку содержимому духа, принимая участие в его деятельности. Сердце видит различие между красотой и миловидностью, между одним сердцем и другим, одним складом склонности, одним поведением, одним сантиментом и другими и соответственно одобрит то, что честно, и не одобрит то, что бесчестно и порочно. Сердце должно прямо и громко провозгласить и приветствовать справедливое и праведное и осудить противоположное. Если же оно развращено, то оно будет восхвалять зло и хулить достойное и доброе.
Итак, у нас есть орган, который может различать доброе и злое и реагировать на них, одобряя или не одобряя объекты рефлексии. Хотя сердце впоследствии исчезает из анатомического атласа души как орган морального чувства, тем не менее все необходимое для описания природного формального принципа положительной и отрицательной оценки морального добра и зла найдено. Без этой рефлексивной способности существо, одаренное многими добрыми качествами и склонностями, такими как любовь к своему роду, мужество, благодарность и жалость, оказывается непричастным к добродетели и чувству правды и неправды, справедливости и несправедливости – к моральному чувству.
Последнее руководствуется не критериями «истинно-ложно», но лишь личным предпочтением. Можно обладать знанием вещей, но не различать в них добродетель и порок. Из внешних физических качеств объектов этим внутренним чувством (рефлексией) извлекается их эстетический и моральный смысл (оценка), который выражает отношение элемента к Целому.
Но если добродетель ориентирована на благополучие Целого, на гармонию с ним, то является ли она самодостаточной в том случае, если субъект в своем служении обществу не получает никакой личной выгоды. Шефтсбери поддерживает традицию стоиков, полагавших, что морального удовлетворения вполне достаточно, не взирая на отсутствие религиозной санкции. Но Шефтсбери не может закрывать глаза на распространенность в разумных существах частнособственнических инстинктов или склонностей.
Тут возникает педагогическая и воспитательная задача гармонизации склонностей человека для приведения человеческой природы в соответствие с совершенством космоса. У воспитанных и добродетельных джентльменов virtuosi возвышенные эстетические вкусы и безупречная мораль подчиняют сугубо эгоистические импульсы и приобщают индивида к благородному служению обществу, и в этом виртуози готовы пренебречь собственными удобствами и даже безопасностью, в чем впоследствии усомнился "подпольный парадоксалист" Б.Мандевиль (см. ниже).
Но не всем дано такое счастье и нередко (нельзя не признать) своекорыстие занимает господствующее положение в душе человека и тогда моральные поступки и честность представятся ему злом, а добро извращением, – в этом несчастном существе (быть дурным или порочным то же, что быть скверным и несчастным) (155.I, 186) природа перевернута с ног на голову. Но этого не должно быть, ибо является злостным нарушением замысла Творца, и Шефтсбери начинает дрейф от сущего к должному. Он выясняет условия счастья или удовлетворенности разумного существа. Это наличие естественных склонностей, таких как любовь, самоуважение, добрая воля и симпатия к себе подобным (см.: 155.I, 181). Доставляемые ими наслаждения духа вообще неизмеримо выше чувственных радостей, ибо являются подлинно естественными склонностями – основа прочного и несомненного счастья.
Счастье и благо добродетели достигается противоположными эффектами других добродетелей, гармонирующими с природой. Шефтсбери предлагает подсчитать все эти данные и получить путем сложения и вычитания общую сумму или общую величину счастья, что позволит увидеть прибавилось оно или уменьшилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Мир – системен. Существует система растений и животных. Вместе с другими вещами они образуют глобальную систему. Но и сама Земля является частью некоей системы, то ли солнечной, то ли галактической, или же, наконец, просто планетарной системы.
Итак, существует Система всех вещей – универсальная Природа. Добро и зло можно рассматривать только в масштабе общей системы природы. Шефтсбери не смущает, что ему недоступен обзор всей вселенной. Из того, что он видит, он заключает, что то, что он не видит так же прекрасно, как и то, что он видит. Поэтому он смело заявляет, что ненормальность, нерегулярность, негармоничность, неправильность и вредоносность любых существ и их действий могут быть поняты и правильно оценены только в отношении к Целому. Такой подход правомочен и в познании человеческой природы. Предстоит при помощи «системного» подхода выяснить, какие у человека действительно добрые склонности, а какие злые (порочные) или неестественные. Ответ в принципе предсказуем: те, которые гармонируют с Целым, – добрые; не гармонирующие злые (порочные).
Человек выделяется из других существ тем, что способен образовывать общие понятия вещей и не только внешних, но и понятия собственных действий, а также воздействий или аффектаций жалости, доброты, благодарности или их противоположностей. Все они становятся объектами рефлексии духа. Так посредством рефлексии над этими чувствами возникает новый род склонностей в отношении склонностей, которые уже проявились и стали объектами приязни и неприязни.
Описание механики этого процесса очень важно. Ведь все вроде бы идет по локковской схеме, но должно тем не менее прийти к другому результату.
Шефтсбери замечает, что в моральных или ментальных предметах все происходит как в обыкновенных вещах. Очертания, движения, цвета и пропорции этих последних, будучи представлены нашим глазам, необходимо вызывают чувство прекрасного или безобразного согласно с различными мерами, устройством и расположением отдельных частей. Так и в поведении и действиях, когда они представлены нашему познанию (то есть не непосредственному восприятию, а рефлексии М.А.), они должны казаться различными, в зависимости от правильности или неправильности предметов. Здесь утверждается объективное происхождение наших оценок "обыкновенных вещей" и "моральных предметов".
Далее речь идет о духе, который является зрителем и слушателем других духов и не может обходиться при этом без глаз и ушей, так же как и при распознании пропорций, различении звуков и при внимательном рассмотрении (сканировании) сантиментов или мыслей нашим духом. И дух не может избежать собственной цензуры. Он чувствует мягкость и твердость, согласованность и несогласованность в объектах, и находит бесчестие и честность, гармонию и диссонанс также реальными и истинными в них, как и в любых музыкальных фигурах или во внешних формах или репрезентации внешних чувственных вещей. И нельзя сдержать наше восхищение и экстаз, или отвращение и презрение, воспринимая отношение одного к другому. Отсюда вывод – отрицание общего и естественного чувства возвышенного и прекрасного в вещах есть необъяснимое упорство или притворство. Важно заметить, что у Шефтсбери добродетельные качества являются модусами возвышенного и прекрасного.
И тут у Шефтсбери происходит раздвоение духа, совсем как у Локка. В анализ анатомии духа вводится сердце. Оно дает оценку содержимому духа, принимая участие в его деятельности. Сердце видит различие между красотой и миловидностью, между одним сердцем и другим, одним складом склонности, одним поведением, одним сантиментом и другими и соответственно одобрит то, что честно, и не одобрит то, что бесчестно и порочно. Сердце должно прямо и громко провозгласить и приветствовать справедливое и праведное и осудить противоположное. Если же оно развращено, то оно будет восхвалять зло и хулить достойное и доброе.
Итак, у нас есть орган, который может различать доброе и злое и реагировать на них, одобряя или не одобряя объекты рефлексии. Хотя сердце впоследствии исчезает из анатомического атласа души как орган морального чувства, тем не менее все необходимое для описания природного формального принципа положительной и отрицательной оценки морального добра и зла найдено. Без этой рефлексивной способности существо, одаренное многими добрыми качествами и склонностями, такими как любовь к своему роду, мужество, благодарность и жалость, оказывается непричастным к добродетели и чувству правды и неправды, справедливости и несправедливости – к моральному чувству.
Последнее руководствуется не критериями «истинно-ложно», но лишь личным предпочтением. Можно обладать знанием вещей, но не различать в них добродетель и порок. Из внешних физических качеств объектов этим внутренним чувством (рефлексией) извлекается их эстетический и моральный смысл (оценка), который выражает отношение элемента к Целому.
Но если добродетель ориентирована на благополучие Целого, на гармонию с ним, то является ли она самодостаточной в том случае, если субъект в своем служении обществу не получает никакой личной выгоды. Шефтсбери поддерживает традицию стоиков, полагавших, что морального удовлетворения вполне достаточно, не взирая на отсутствие религиозной санкции. Но Шефтсбери не может закрывать глаза на распространенность в разумных существах частнособственнических инстинктов или склонностей.
Тут возникает педагогическая и воспитательная задача гармонизации склонностей человека для приведения человеческой природы в соответствие с совершенством космоса. У воспитанных и добродетельных джентльменов virtuosi возвышенные эстетические вкусы и безупречная мораль подчиняют сугубо эгоистические импульсы и приобщают индивида к благородному служению обществу, и в этом виртуози готовы пренебречь собственными удобствами и даже безопасностью, в чем впоследствии усомнился "подпольный парадоксалист" Б.Мандевиль (см. ниже).
Но не всем дано такое счастье и нередко (нельзя не признать) своекорыстие занимает господствующее положение в душе человека и тогда моральные поступки и честность представятся ему злом, а добро извращением, – в этом несчастном существе (быть дурным или порочным то же, что быть скверным и несчастным) (155.I, 186) природа перевернута с ног на голову. Но этого не должно быть, ибо является злостным нарушением замысла Творца, и Шефтсбери начинает дрейф от сущего к должному. Он выясняет условия счастья или удовлетворенности разумного существа. Это наличие естественных склонностей, таких как любовь, самоуважение, добрая воля и симпатия к себе подобным (см.: 155.I, 181). Доставляемые ими наслаждения духа вообще неизмеримо выше чувственных радостей, ибо являются подлинно естественными склонностями – основа прочного и несомненного счастья.
Счастье и благо добродетели достигается противоположными эффектами других добродетелей, гармонирующими с природой. Шефтсбери предлагает подсчитать все эти данные и получить путем сложения и вычитания общую сумму или общую величину счастья, что позволит увидеть прибавилось оно или уменьшилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86