Этот метод регулярно применяется политиками уже почти десять лет. Вдруг начинается суета с угрозами в отношении Мавзолея Ленина. Через какое-то время эта суета прекращается по невидимому сигналу. Если учесть, какие фигуры в нее вовлекаются (вплоть до патриарха), то уровень руководства такими акциями надо признать высоким.
Активность вокруг Мавзолея всегда инициируется людьми образованными (Г.Старовойтова, Марк Захаров и т.п.). Они не могут не понимать, что Мавзолей — сооружение культовое, а могила Ленина для той трети народа, который его чтит, имеет символическое значение сродни религиозному.
В первой главе уже говорилось о том, насколько широкая и планомерная программа проводилась и проводится с целью подрыва всего строя символов, связанных с Великой Отечественной войной. Известный английский военный историк Дж.Эриксон отмечал, что во время перестройки в СССР возник «капитулянтский курс на демонтаж принципиальных итогов войны». Один из способов подрыва авторитета символов войны — пробуждение симпатий или уважения к тем, кто во время войны действовал на стороне гитлеровцев против СССР. Симпатий или уважения по разным основаниям — кто-то, как Власов, боролся со сталинизмом, кто-то имеет поэтический талант.
Здесь надо снова подчеркнуть, что эта кампания почти не имела бы силы, если бы велась только откровенными «западниками». Именно участие в ней «патриотов» придает ей большую силу — не путем сложения усилий, а вследствие мощного кооперативного эффекта. Роман Г.Владимова, обеляющий предателя Власова («Генерал и его армия») должен получить знак патриотического качества в виде высокой похвалы от В.Бондаренко. Сам В.Бондаренко, завоевав авторитет шумной атакой на генетика-невозвращенца Тимофеева-Ресовского, может после этого заниматься реабилитацией целой категории предателей. Да еще с какой патетикой: «Казненные молчанием» («Слово», 1991, № 10). Речь о писателях, которые пережили ужасный «двадцатилетний опыт советчины» и наконец-то, благодаря приходу оккупантов, смогли заговорить.
Вот как это трактует В.Бондаренко: «Замкнув свои уста в довоенный период, оказавшись по разным причинам на оккупированной территории, поэты здесь дерзнули заговорить открыто, зная, что после этого назад пути нет… Многие из них работали в русских газетах на оккупированной территории». Что ж, у каждого свое оружие — одни партизан вешали, другие в «русской» газете, издаваемой немцами, трудились. Причем, скорее всего, добровольно, а не под угрозой расстрела или голодной смерти, как большинство простых власовцев. И с какой жалостью пишет об их судьбе после Победы наш патриотический идеолог: «А пока вернемся к несчастным беженцам, не нужным западной демократии, вылавливаемым советскими спецкомандами… Полиция всех стран помогала смершевцам вылавливать русских беженцев, особенно изощрялись англичане, не уступавшие подручным Берии и Гиммлера». Какая изощренная логика! Ведь эти «русские беженцы», которых вылавливают “советские спецкоманды”, как раз и есть «подручные Гиммлера».
Новый подход к деградации символов Отечественной войны был введен в действие уже в годы перестройки — обвинение советского государства, а потом и вообще советских людей того времени в жестоком отношении к немцам, в том, что их «ограбили» и т.д. Публикация в специальных исторических журналах материалов, рисующих истинную картину, не могла нейтрализовать эту кампанию, для которой были предоставлены средства массовой информации. Не проникали к нам и документы из Германии. Идеологи, которые подняли тему, знали истину, но она для них никакого значения не имела.
Перечень символов, которые были сознательно лишены святости в общественном сознании, обширен. Дело не ограничивалось теми, которые непосредственно связаны с политическим строем или вообще государственностью Руси, России и СССР (Сталин, затем Ленин и т.д. вплоть до Александра Невского и князя Владимира). Много мазков было сделано и по образам Пушкина, Шолохова, Суворова и т.д.
Особое место в технологии «штурма символов» занимает очернение или осмеяние образа мучеников. Раньше говорилось о том значении, которое имела атака на образ Зои Космодемьянской, вошедшей в пантеон мучениц нашего народа.
Еще более показательно «второе убийство» Павлика Морозова. В массовом сознании было создано ложное мнение, что Павлик Морозов олицетворяет фанатическую приверженность тоталитарной идее и преданность власти, ради которых идет на предательство отца. Это представление стало настолько всеобщим, что даже видные деятели «красной» оппозиции, не говоря уж о писателях-патриотах типа В.Крупина, включили его в свой арсенал.
Все мы с детства воспринимали этот образ как символ трагедии, высших человеческих страстей — мальчик, убитый своим дедом. Сущности дела почти никто и не знал. Дошло до того, что многие были уверены, что мальчик указал место, где отец-кулак спрятал хлеб от продразверстки — это в 1932 году! Почти никто не знал даже, что как раз отец Павлика и был властью — председателем сельсовета. Что именно он мучил и обирал кулаков, высланных в их деревню, за что и попал под следствие.
Насколько был важен этот отрок-мученик как символ, показывает масштаб кампании по его очернению. В ней приняли непосредственное участие такие активные деятели перестройки как журналист Ю.Альперович и писатель В.Амлинский, критик Т.Иванова и литературовед Н.Эйдельман, обозреватель «Известий» Ю.Феофанов и педагог С.Соловейчик, и даже человек такого ранга, как Ф.Бурлацкий — помощник Брежнева и Горбачева, депутат, впоследствии главный редактор «Литературной газеты». Они скрупулезно и в течение целого ряда лет создавали абсолютно ложную версию драмы, представляя аморальным чудовищем жертву — убитого ребенка! Да еще убитого вместе с пятилетним братом.
Представьте, насколько хладнокровно была спланирована вся эта операция, если уже в 1981 г. Ю.Альперович пытался собрать порочащие Павлика сведения у его матери и учительницы, орудуя под чужой фамилией! Показательны повадки: трудно найти выступление или публикацию какого-либо из этих деятелей, где бы явно и в целостном виде было сформулировано обвинение против Павлика. Всюду говорится туманно, намеками, обиняком. Никаких фактов, только «мнение» или отсылка к «общеизвестным вещам». Трудно схватить Бурлацкого или Амлинского за шиворот и потащить их в суд за клевету на близкого человека. Черный миф о Павлике Морозове строился главным образом через умолчания, искажение информации и ложные ассоциации. Ну, и публика хороша — почему-то охотно верила именно подлым наветам.
Большие усилия были предприняты для снятия символического значения образа земли , для дегенерации этого образа до уровня обычного товара (как известно, «не может иметь святости то, что имеет цену»). К.Леви-Стросс в «Структурной антропологии» специально рассматривает смысл Земли в культуре «незападных» народов — скорее всего, антисоветские идеологи это хорошо знали.
Одним из важнейших символов, скреплявших советское общество, был труд . Труд как деятельность, исполненная высокого духовно-нравственного (литургического) смысла, как воплощение идеи Общего дела. Этот символ стал объектом очень интенсивной атаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80