Фактически Грачев приказал разоружить офицеров, курсантов и солдат, взять их под надзор!
…В городе все, как обычно. Бросается в глаза — люди старательно делают вид, что ничего не произошло. Образно говоря, в Кремле высадился десант гитлеровцев образца 1941 года и вместе с несколькими коллаборационистами открыто собирается расстрелять парламент России, а наш холопствующий интеллигентный обыватель, так и не сделавший выводов из того же октября 1917 года, не только закрывает на все это глаза, но еще и пыжится как-то оправдать оккупацию и себя самого:
— Немцы ведь интеллигентная нация, они хорошие и меня пока не трогают!
— Кто-то там пострадал и попал в концлагеря? Так сами виноваты! Лично меня это не касается, да и другие тоже всем довольны!
…Г-н Х внимательно изучает бумаги, включая соответствующие постановления Верховного Совета и указы о государственном перевороте. Передаю просьбу о помощи и оружии. Г-н Х не отказывает, правда, говорит, что сначала должен получить санкцию своего Главного. Предлагает созвониться через полтора часа.
В 12.40 возвращаюсь в «Белый дом». По дороге заезжаем в район станции метро «Октябрьская». По улице Житной на стоянке у дома №14 вижу десять разномастных военных грузовиков, а у стены здания МВД (дом №16) — развернутую армейскую радиостанцию Р-142 на базе автофургона ГАЗ-66. «Под дурачка» расспрашиваю молодых солдат, одетых в милицейскую форму и явно призванных в армию из сельской местности. Это дивизия МВД имени Дзержинского. Делимся впечатлениями о недавнем банкете в одной штабной палатке. Речь идет о посещении Ельциным 18 сентября 1993 года этой элитной части вслед за Таманской и Кантемировской дивизиями, которые он почтил своим вниманием еще 31 августа. Поиронизировали над тем, как Ельцин устроил пьяные представления со стрельбой и назначением Гайдара. Спросил ребят, как поживают обещанные им Лужковым три миллиарда «деревянных». Несмотря на непринужденный тон разговора, больше никакой полезной информации вытянуть из них не удалось. Пересчитав еще раз военные машины, возвращаюсь в «Белый дом». По дороге водитель предупреждает, что бензина в баке остается всего километров на 100-130.
Замечу, что уже первая поездка кремлевских заговорщиков в войска дезориентировала многих армейских генералов и «силовиков», ставших невольными свидетелями внезапной «отключки» Ельцина прямо за праздничным столом и лично убедившихся в критическом состоянии здоровья президента ядерной сверхдержавы. Ельцина на этот раз удалось спасти лишь благодаря своевременному вмешательству медиков.
По документированным свидетельствам очевидцев дело происходило так. Не обратив серьезного внимания на постоянное шипение сквозь зубы Костикова: «Не наливайте ему ни грамма!», армейские офицеры имели неосторожность поднести Ельцину, который в этот день был на удивление замкнут и все время почему-то молчал, 50-граммовую рюмочку. Ельцин сразу оживился, разговорился и даже стал себя впервые величать по-военному (в разговоре с Грачевым называл себя: «Я же Верховный главнокомандующий…» Справедливости ради замечу, что Ельцин собственным указом назначил себя на эту должность еще 7 мая 1992 года — в перерыве между утомительными для его здоровья празднованиями двух памятных дат. Кстати, ровно через год 9 мая 1993 года, когда около 300 тысяч москвичей и ветеранов войны демонстративно вышли на Тверскую улицу в колоннах оппозиции (и это несмотря на избиения ОМОНом 1 мая), Ельцин, парясь в одной баньке, клятвенно пообещал узкому кругу присутствовавших «покончить с оппозицией к 1 июля». Как позднее сам признался, указ №1400 был написан именно в это время, хотя уже в майской книге 1994 года он опять называет новый срок появления указа №1400 — август).
…Он громко восторгался новыми видами боевого оружия, демонстрация которого была проведена перед его державными очами, и довольно-таки быстро затянул всех за накрытый банкетный стол. Буквально после второй или третьей рюмки Ельцин на глазах всех присутствующих неожиданно «отключился» и с громким стуком хлопнулся лбом прямо о столешницу. Он был без сознания. Опытная свита бросилась растирать президенту виски и сразу оттащила его тело в сторону (в автомобиль). На этом визит был завершен, а оставшиеся в полном шоке генералы задумчиво почесывали свои начальственные головы, прикидывая, сколько же недель (максимум месяцев) еще протянет болезный (фамилии генералов — свидетелей личного позора новоявленного «Верховного» — мы готовы предоставить добросовестным историкам).
Сам же Ельцин, очевидно, ни в грош не ставя армейские верхи, так проинтерпретировал давешний свой визит (Б. Н. Ельцин, «Записки президента» 1994 года):
«И когда я разговаривал с солдатами (Таманской дивизии), когда смотрел на прекрасную, профессиональную работу подразделений (основную «показуху» на так называемых учениях представляли будущие штурмовики Дома Советов — десантники 119-го Наро-Фоминского парашютно-десантного полка. — Авт. ), когда после учения встречался с офицерами, командирами, все время имел в виду, что предстоят важные события. Как вы поведете себя?»
Как тогда повел себя сам президент — «мордой в салат» извиняюсь — салата не было), известно многим, а вот что он «имел в виду» при этом — большая тайна за семью печатями!
…В это время в «Белом доме» уже не работают многие городские телефоны, а с наших штабных не набираются целые группы номеров, включая номера г-на X. Макашов советует мне не ослаблять нажим на г-на X.
В «Белом доме» полностью отключен выход на междугородную связь. Наши городские телефоны, по-видимому, отключат последними, так как они сейчас — важный источник информации для Ельцина.
Пока еще есть электричество и вода.
Полушеф приказывает разогнать дискуссионный клуб и не пропускать больше никого в штабные комнаты без доклада, ограничить допуск посторонних на этаж. Спрашивает, есть ли под рукой люди, за которых я лично готов отвечать головой. Приказывает организовать круглосуточную охрану штаба на 13-м этаже. Полушеф импонирует мне своим чувством юмора и тем, что старается не делать серьезного лица; в этом плане мы чем-то похожи.
Профессионально опекает организацию смен и охрану следующий тенью за Ачаловым зрелый мужчина с планкой боевых орденов — Иван. Лишь позднее узнаю, что его постоянная требовательность в этих вопросах объясняется собственным суровым опытом.
Закрываю наш коридор, ограничивающий апартаменты Ачалова — блок проходных комнат 13-42 — 13-39, — и ставлю на посты ребят Владимира. Им приходится дежурить за счет постоянного недосыпания. Их непривычная форма отличается от всех, в том числе и от формы баркашовцев. Многие посетители и журналисты с пропусками ГУВД настойчиво пытаются выяснить происхождение этого подразделения. Ребята не наивны и держат язык за зубами. Для оставшихся внешних постов на этаже подтягиваются еще 20-30 человек из одной политизированной структуры. Они мне не подчиняются, у них свои командиры и военная дисциплина. Люди расположены рядом в комнате охраны — крохотном актовом зале мест на 50 без окон в середине «стакана» Дома Советов, одна дверь выходит прямо в наш коридорчик. Единственный автомат оставляю в генеральском предбаннике, начинаем передавать его по смене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137