при наличии квалифицированной медпомощи его можно было бы спасти) и более 30 легкораненых.
В бункере горели лампы дежурного освещения. Вентиляция не работала. Я приказал всем сесть на пол и прекратить разговоры. Когда люди сидят, организм меньше тратит энергии, а прекращение разговоров экономит запасы воздуха. В это время медики полка оказывали раненым медпомощь и делали все возможное для спасения тяжелораненых. Они лежали прямо на столах и стульях штаба. Тем временем я со своим штабом принимал решение — как быть? С каждой минутой воздуха оставалось меньше и меньше, становилось жарко, людям старшего поколения уже было плохо.
Разведчики полка хорошо знали подземные ходы. По одному — можно было выйти в Дом Советов, по другому — в тоннель метро, на стадион, в зоопарк и т.д. Второй путь был неприемлем, так как выходы охранялись и там могли всех расстрелять без свидетелей, и проход был очень сложный: нужно было спускаться в темноте 30 метров вниз по крутой лестнице с таким количеством людей, вдобавок с ранеными. Оставался первый вариант — выйти в Дом Советов.
Посчитали его более приемлемым: во-первых, мы там продержимся некоторое время в относительной безопасности; во-вторых, теплилась надежда, что к нам за это время подойдет помощь (ни у кого в голове не укладывалось, что, в основном, все военачальники и офицеры высших штабов — клятвопреступники и трусы); в-третьих, мы там будем на виду у всей страны, и Ельцин не решится уничтожить нас (кому поверили?).
Был еще и такой вариант: открыть наружные двери и сдаться. Но мы его сразу исключили: ельциноиды могли ворваться, закидать нас боевыми гранатами, отравить газом или расстрелять без свидетелей. Потом вывезти трупы, тайно уничтожить их или закопать.
Но самое главное — среди защитников не было людей, которые хотели бы вот так просто сдаться сволочам-предателям.
Итак, я собрал возле бронированных дверей вооруженных палками бойцов и нескольких баркашовцев с оружием. Кроме того, этот выход охранялся одним из взводов 6-й роты. Приказал приоткрыть дверь так, чтобы туда мог пройти человек (двери открывались и закрывались специальной рукояткой и очень медленно). Сразу подул свежий воздух и людям стало легче дышать. Направил вооруженную разведку. В коридорах подземного городка могли действовать подземные подразделения Москвы (есть такие). Разведка вернулась и доложила, что проход свободен. Из этого прохода отходит много ответвлений. На выходах они тоже охранялись пьяными омоновцами, а с нашей стороны двери были закрыты. Я довел до сведения всех порядок выхода И действий в случае встречи с ельциноидами. Объяснил всем сложность маршрута и порядок взаимодействия (помощи).
Приказал крепким ребятам взять одеяла, положить на них раненых и вынести их в Дом Советов, всем оставить омоновские щиты и дубинки, каски и бронежилеты. Сам встал к дверям и контролировал выполнение приказа. Когда все вышли, дал команду закрыть двери. Сам я вышел последним. В этот момент ко мне прибежал боец и доложил, что голова колонны достигла Дома Советов, там стоят милиционеры (из охраны Верховного Совета) и двери не открывают. Я оставил взвод, поставив им задачу до конца закрыть двери и проконтролировать, чтобы ни один человек не остался в коридорах перехода, и в случае чего оказать помощь нуждающимся.
Дошел до Дома Советов. Дверь открыли, спросили о раненых. Прибежал врач со своей группой. Всех раненых унесли в 20-й подъезд. Оставил возле двери человека, чтобы он направлял всех на первые три этажа. Сам повел людей на 3-й этаж. Своим помощникам приказал расположить всех в коридорах, где было безопаснее, спустился вниз к выходу из перехода. Мне доложили, что все люди вышли. Милиция закрыла двери. Я пошел наверх и доложил своему начальнику об этом.
Выход из бункера в Дом Советов был осуществлен организованно. Все люди вели себя превосходно и выполняли приказы беспрекословно.
А вот насчет всех «беспорядков» в самом Доме Советов нужно еще разбираться и разбираться. Руководил бы там вместо летчика-генерала Ванька-взводный, может, порядку было бы во много крат больше. Разбираться нужно и в причинах нашего поражения. Считаю, что победа была в наших руках, но нас предали…
О себе: в октябре 1993 года уволен из ВС за несоответствие занимаемой должности по морально-психологическим качествам, за активную политическую деятельность и за участие в вооруженном путче на стороне распущенного президентом Верховного Совета».
Свидетельствует заместитель командира Добровольческого полка:
«…Надо уходить из бункера. Отдраивается дверь подземного перехода. Желающим раздается хлеб, тот, что привезли 3-го вечером и не успели даже попробовать. Пошли. Впереди девушка-спелеолог, разведка, охрана, затем те, кто несет раненых, женщины, штаб во второй половине колонны. Начальник штаба задраивает за собой дверь и проходит вперед, чтобы возглавить колонну и искать выходы. Первый замкомандира полка остается в конце колонны. Группа верующих нараспев негромко читает молитву „Радуйся, радуйся“. Еще совсем недавно два священника и вся эта группа ходили по площади с крестным ходом. И вот уцелевшие из них оказались в бункере.
Колонна движется медленно. Полная темнота. Всего два фонарика, из них один «жучок». Отдается команда встать в колонну по одному и положить правую руку на плечо идущему впереди. Отрываться нельзя: полная темнота. Люди идут в неизвестность. Звучат команды: «Шесть ступенек вниз… Шесть ступенек вверх… Осторожно, приступок!» Ноги осторожно ищут ступени и приступки. Передние подсказывают задним. Паники не чувствуется. Сейчас трудно сказать, сколько длился этот переход. Казалось — вечность.
Наконец вышли на освещенное место. Широкий коридор. Людей группами по 10 человек стали уводить куда-то влево. 10 человек, интервал, снова 10 человек. Можно пройтись и осмотреться. Сзади послышался голос: «6-я рота 2-го батальона — наверх!» (Конец цитаты.)
20-й ПОДЪЕЗД и ПОДВАЛ «БЕЛОГО ДОМА». ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ 4 ОКТЯБРЯ.
Продолжение показаний Волкова (про баррикадников, успевших забежать с улицы в 20-й подъезд; всего несколько десятков человек):
«…Раздалась команда: — Все безоружные в подвал!
Уходить в подвал пришлось чуть ли не ползком, пригнувшись на уровне невысоких подоконников 1-го этажа, под прикрытием стен и простенков, уклоняясь от густого роя жужжащих в вестибюле 20-го подъезда пуль.
Спускаясь вниз, я встретился с генерал-лейтенантом Титовым и спросил об оружии. Под грохот обстрела он назвал мне какую-то мизерную цифру, что фактически означало — оружия нет!
{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. «Белый дом ». По уставшим от «ратных» трудов танкистам никто не стреляет… }
Примерно через час (после 10.00) стали раздаваться глухие взрывы (потом выяснилось, что это стреляли танки прямой наводкой).
Где-то около 12.00 — 13.00 в подвал, ведя стрельбу из автоматов, ворвались штурмующие (7-м батальон 119-го пдп ворвался в подвал «Белого дома» с улицы со стороны мэрии через два подземных въезда, служивших для завоза автотранспортом продуктов и т.п. — Авт. ), но им закричали, что здесь все без оружия, и они прекратили стрельбу. Нас вывели из подвала обратно и уложили на пол в вестибюле 20-го подъезда. Через 40 минут нам разрешили лечь на локти и закурить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
В бункере горели лампы дежурного освещения. Вентиляция не работала. Я приказал всем сесть на пол и прекратить разговоры. Когда люди сидят, организм меньше тратит энергии, а прекращение разговоров экономит запасы воздуха. В это время медики полка оказывали раненым медпомощь и делали все возможное для спасения тяжелораненых. Они лежали прямо на столах и стульях штаба. Тем временем я со своим штабом принимал решение — как быть? С каждой минутой воздуха оставалось меньше и меньше, становилось жарко, людям старшего поколения уже было плохо.
Разведчики полка хорошо знали подземные ходы. По одному — можно было выйти в Дом Советов, по другому — в тоннель метро, на стадион, в зоопарк и т.д. Второй путь был неприемлем, так как выходы охранялись и там могли всех расстрелять без свидетелей, и проход был очень сложный: нужно было спускаться в темноте 30 метров вниз по крутой лестнице с таким количеством людей, вдобавок с ранеными. Оставался первый вариант — выйти в Дом Советов.
Посчитали его более приемлемым: во-первых, мы там продержимся некоторое время в относительной безопасности; во-вторых, теплилась надежда, что к нам за это время подойдет помощь (ни у кого в голове не укладывалось, что, в основном, все военачальники и офицеры высших штабов — клятвопреступники и трусы); в-третьих, мы там будем на виду у всей страны, и Ельцин не решится уничтожить нас (кому поверили?).
Был еще и такой вариант: открыть наружные двери и сдаться. Но мы его сразу исключили: ельциноиды могли ворваться, закидать нас боевыми гранатами, отравить газом или расстрелять без свидетелей. Потом вывезти трупы, тайно уничтожить их или закопать.
Но самое главное — среди защитников не было людей, которые хотели бы вот так просто сдаться сволочам-предателям.
Итак, я собрал возле бронированных дверей вооруженных палками бойцов и нескольких баркашовцев с оружием. Кроме того, этот выход охранялся одним из взводов 6-й роты. Приказал приоткрыть дверь так, чтобы туда мог пройти человек (двери открывались и закрывались специальной рукояткой и очень медленно). Сразу подул свежий воздух и людям стало легче дышать. Направил вооруженную разведку. В коридорах подземного городка могли действовать подземные подразделения Москвы (есть такие). Разведка вернулась и доложила, что проход свободен. Из этого прохода отходит много ответвлений. На выходах они тоже охранялись пьяными омоновцами, а с нашей стороны двери были закрыты. Я довел до сведения всех порядок выхода И действий в случае встречи с ельциноидами. Объяснил всем сложность маршрута и порядок взаимодействия (помощи).
Приказал крепким ребятам взять одеяла, положить на них раненых и вынести их в Дом Советов, всем оставить омоновские щиты и дубинки, каски и бронежилеты. Сам встал к дверям и контролировал выполнение приказа. Когда все вышли, дал команду закрыть двери. Сам я вышел последним. В этот момент ко мне прибежал боец и доложил, что голова колонны достигла Дома Советов, там стоят милиционеры (из охраны Верховного Совета) и двери не открывают. Я оставил взвод, поставив им задачу до конца закрыть двери и проконтролировать, чтобы ни один человек не остался в коридорах перехода, и в случае чего оказать помощь нуждающимся.
Дошел до Дома Советов. Дверь открыли, спросили о раненых. Прибежал врач со своей группой. Всех раненых унесли в 20-й подъезд. Оставил возле двери человека, чтобы он направлял всех на первые три этажа. Сам повел людей на 3-й этаж. Своим помощникам приказал расположить всех в коридорах, где было безопаснее, спустился вниз к выходу из перехода. Мне доложили, что все люди вышли. Милиция закрыла двери. Я пошел наверх и доложил своему начальнику об этом.
Выход из бункера в Дом Советов был осуществлен организованно. Все люди вели себя превосходно и выполняли приказы беспрекословно.
А вот насчет всех «беспорядков» в самом Доме Советов нужно еще разбираться и разбираться. Руководил бы там вместо летчика-генерала Ванька-взводный, может, порядку было бы во много крат больше. Разбираться нужно и в причинах нашего поражения. Считаю, что победа была в наших руках, но нас предали…
О себе: в октябре 1993 года уволен из ВС за несоответствие занимаемой должности по морально-психологическим качествам, за активную политическую деятельность и за участие в вооруженном путче на стороне распущенного президентом Верховного Совета».
Свидетельствует заместитель командира Добровольческого полка:
«…Надо уходить из бункера. Отдраивается дверь подземного перехода. Желающим раздается хлеб, тот, что привезли 3-го вечером и не успели даже попробовать. Пошли. Впереди девушка-спелеолог, разведка, охрана, затем те, кто несет раненых, женщины, штаб во второй половине колонны. Начальник штаба задраивает за собой дверь и проходит вперед, чтобы возглавить колонну и искать выходы. Первый замкомандира полка остается в конце колонны. Группа верующих нараспев негромко читает молитву „Радуйся, радуйся“. Еще совсем недавно два священника и вся эта группа ходили по площади с крестным ходом. И вот уцелевшие из них оказались в бункере.
Колонна движется медленно. Полная темнота. Всего два фонарика, из них один «жучок». Отдается команда встать в колонну по одному и положить правую руку на плечо идущему впереди. Отрываться нельзя: полная темнота. Люди идут в неизвестность. Звучат команды: «Шесть ступенек вниз… Шесть ступенек вверх… Осторожно, приступок!» Ноги осторожно ищут ступени и приступки. Передние подсказывают задним. Паники не чувствуется. Сейчас трудно сказать, сколько длился этот переход. Казалось — вечность.
Наконец вышли на освещенное место. Широкий коридор. Людей группами по 10 человек стали уводить куда-то влево. 10 человек, интервал, снова 10 человек. Можно пройтись и осмотреться. Сзади послышался голос: «6-я рота 2-го батальона — наверх!» (Конец цитаты.)
20-й ПОДЪЕЗД и ПОДВАЛ «БЕЛОГО ДОМА». ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ 4 ОКТЯБРЯ.
Продолжение показаний Волкова (про баррикадников, успевших забежать с улицы в 20-й подъезд; всего несколько десятков человек):
«…Раздалась команда: — Все безоружные в подвал!
Уходить в подвал пришлось чуть ли не ползком, пригнувшись на уровне невысоких подоконников 1-го этажа, под прикрытием стен и простенков, уклоняясь от густого роя жужжащих в вестибюле 20-го подъезда пуль.
Спускаясь вниз, я встретился с генерал-лейтенантом Титовым и спросил об оружии. Под грохот обстрела он назвал мне какую-то мизерную цифру, что фактически означало — оружия нет!
{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. «Белый дом ». По уставшим от «ратных» трудов танкистам никто не стреляет… }
Примерно через час (после 10.00) стали раздаваться глухие взрывы (потом выяснилось, что это стреляли танки прямой наводкой).
Где-то около 12.00 — 13.00 в подвал, ведя стрельбу из автоматов, ворвались штурмующие (7-м батальон 119-го пдп ворвался в подвал «Белого дома» с улицы со стороны мэрии через два подземных въезда, служивших для завоза автотранспортом продуктов и т.п. — Авт. ), но им закричали, что здесь все без оружия, и они прекратили стрельбу. Нас вывели из подвала обратно и уложили на пол в вестибюле 20-го подъезда. Через 40 минут нам разрешили лечь на локти и закурить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137