Впрочем, все они, в сущности, не достигли и половины того, что он уже сделал у руля Баасистской арабской социалистической партии, хотя ему всего лишь 44 года».
Это претенциозное заявление было верным в одном отношении. Обосновавшись в президентском дворце, Саддам управлял страной, внушая подданным невероятный страх и благоговение — сочетание, столь характерное для правителей древнего Ирака. Хотя его стремление к величественности достигло невообразимых размеров только на последних этапах ирано-иракской войны, оно было заметно с первых дней его президентства. И хотя он силился изобразить себя в глазах соотечественников олицетворением абсолютной скромности, Саддам быстро привык к мелким привилегиям, сопровождающим его новое положение. В его гардеробе насчитывалось не менее 200 дорогих костюмов и племенных одеяний на каждый случай. На датской судоверфи была для него заказана роскошная яхта. Один из посетителей описал президентскую помпу: «За ним неотступно следовал раболепный лакей с огромной коробкой. Каждые несколько минут Саддам, не оборачиваясь, доставал гигантскую гаванскую сигару, зажигал ее, несколько раз выпускал дым, гасил ее и тут же тянулся за новой».
Другой личный гость Саддама в то время, западный хирург, прилетевший в Багдад, чтобы оперировать его (очевидно, иракские хирурги не горели желанием брать на себя такую рискованную задачу), был потрясен более страшной стороной характера Саддама — его невероятной подозрительностью и тем страхом, который он внушал своей клике. В длинном разговоре между ними после операции Саддам расслабился и держался просто. Он не старался выглядеть перед гостем неким совершенством и большую часть времени даже не смотрел ему в глаза, глядя куда-то в сторону, а то и потупясь. Он очень внимательно слушал все объяснения, как человек, признающий высший профессиональный авторитет. И все же, невзирая на этот прием, на хирурга пахнуло холодком. Он не знал политической истории Саддама — в то время президент Ирака был еще практически неизвестен за пределами Ближнего Востока — и он не был против него предубежден. Однако его встревожил уклончивый взгляд Саддама, глубокая напряженность и беспокойство присутствующих.
В определенный момент во время разговора Саддам пожаловался на частые головные боли и спросил, можно ли как-нибудь от этого избавиться. Хирург ответил, что в принципе это возможно, но нужно знать причины этого недуга. Он спросил Саддама, знает ли он, при каких обстоятельствах возникает у него мигрень. На лице личного врача Саддама, который тогда выполнял функции переводчика, тут же появилось такое выражение, что хирург понял, что лучше было об этом не спрашивать. Покрывшись потом, врач перевел вопрос своему хозяину и тревожно стал ждать ответа. Тем не менее, Саддам не выказал никакого раздражения.
— Конечно, у меня есть очень веские причины для беспокойства, — ответил он и принялся пространно повествовать о запутанной сети заговоров, преследующих его. «Клинический случай паранойи», — подумал хирург.
Одним из тех, кто еще мог чувствовать себя в безопасности около Саддама бурным летом 1979 года, был его двоюродный брат Аднан Хейраллах Тульфах. Когда, после взятия власти, Саддам пытался усилить свое влияние на армию и создал новый пост заместителя верховного главнокомандующего, на эту влиятельную должность был назначен Аднан, совмещая ее с постом министра обороны. Себе же Хусейн в конце 1979 года присвоил самое высокое воинское звание — маршал. Он еще более усилил иракскую военную мощь, набиравшую темпы уже с конца 1977 года. Между приходом Саддама к власти и вторжением в Иран в сентябре 1980 года иракские наземные силы увеличились приблизительно на 800 танков, 650 бронетранспортеров и около 100 артиллерийских орудий, в большинстве самоходных. Это оборудование дало возможность армии увеличить свой боевой порядок с 10 до 12 дивизий. Иракские воздушные силы за тот же период заметно не увеличились, если не считать дополнительных сорока вертолетов, но модернизация ускорялась.
Расширение обычных вооружений Ирака было только частью впечатляющего роста армии Саддама. Уже в середине 1970-х годов Саддам стал на путь скрытого стремления к приобретению нестандартных видов оружия — химического, биологического и, что самое важное, ядерного. Последнее занимало совершенно особое место в его планах. Для Саддама ядерное оружие всегда значило гораздо больше, чем «великий уравнитель», это было оружие, способное уничтожить военное превосходство Израиля. Оно буквально стало манией Хусейна. Символ технологической мощи Ирака, предпосылка для региональной гегемонии, триумфальное достижение самозванного Навуходоносора, оно представлялось ему окончательной гарантией абсолютной безопасности
— Для арабского народа необходимость научных достижений равнозначна необходимости жить, — сказал он в 1975 году, — так как никакой народ не может вести достойное существование ... без уважения к науке и признания ее выдающейся роли.
Когда один арабский журналист спросил старшего сына Саддама Удэя, когда ему было только 16 лет, кем он хочет быть, тот без колебаний ответил : «Ученым-ядерщиком».
Хотя Удэй так и не стал ученым-ядерщиком, его отец довел Ирак до грани реальных ядерных перспектив. В основном Хусейн возлагал надежды относительно наращивания ядерного потенциала на Францию. Советский Союз, тогда его основной союзник, хоть и снабдил Ирак исследовательским реактором еще в конце 60-х годов, был слишком осторожен, чтобы можно было на него положиться в таком амбициозном и рискованном проекте.
Франко-иракские отношения оживились осенью 1974 года, когда французский премьер Жак Ширак нанес официальный визит в Багдад. Саддам ответил на следующий год посещением Парижа, а летом 1977 принял в Багдаде другого французского премьера, Раймона Барра. В 1976 году Саддам купил во Франции исследовательский реактор «Осирак» и переименовал его в «Таммуз» в честь месяца баасистской революции. Мощность реактора составляла приблизительно 70 мегаватт, и предполагалось, что он начнет действовать в конце 1981 года. По первоначальному соглашению, Франция должна была поставить Ираку 72 килограмма высокообогащенного урана, который мог напрямую использоваться для разработки ядерного оружия. Поскольку сделка вызвала волну международной озабоченности, французы вскоре предложили другое топливо, непригодное для военных целей. Саддам был в бешенстве. Ираку обещали определенное топливо, возмущался он, и мы не согласимся ни на что другое. Любая замена не позволит полноценно провести те исследования, которые планировались на «Осираке». Частично его настойчивость была вознаграждена. В конце концов, французы согласились поставить Ираку высокообогащенный уран, но только треть от первоначально обещанного количества.
Саддам постоянно отрицал какое-либо намерение произвести атомное оружие, утверждая, что его ядерная программа направлена исключительно на мирные цели. Высмеивая многочисленные сообщения о ядерных планах Ирака как сионистскую пропаганду, он утверждал:
— Эти арабы, как уверяют сионисты, не умеют ничего, кроме как ездить на верблюдах, горевать о руинах их домов и ночевать в шатрах. Два года назад сионисты и их приспешники выступили с заявлением, что Ирак вот-вот произведет атомную бомбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Это претенциозное заявление было верным в одном отношении. Обосновавшись в президентском дворце, Саддам управлял страной, внушая подданным невероятный страх и благоговение — сочетание, столь характерное для правителей древнего Ирака. Хотя его стремление к величественности достигло невообразимых размеров только на последних этапах ирано-иракской войны, оно было заметно с первых дней его президентства. И хотя он силился изобразить себя в глазах соотечественников олицетворением абсолютной скромности, Саддам быстро привык к мелким привилегиям, сопровождающим его новое положение. В его гардеробе насчитывалось не менее 200 дорогих костюмов и племенных одеяний на каждый случай. На датской судоверфи была для него заказана роскошная яхта. Один из посетителей описал президентскую помпу: «За ним неотступно следовал раболепный лакей с огромной коробкой. Каждые несколько минут Саддам, не оборачиваясь, доставал гигантскую гаванскую сигару, зажигал ее, несколько раз выпускал дым, гасил ее и тут же тянулся за новой».
Другой личный гость Саддама в то время, западный хирург, прилетевший в Багдад, чтобы оперировать его (очевидно, иракские хирурги не горели желанием брать на себя такую рискованную задачу), был потрясен более страшной стороной характера Саддама — его невероятной подозрительностью и тем страхом, который он внушал своей клике. В длинном разговоре между ними после операции Саддам расслабился и держался просто. Он не старался выглядеть перед гостем неким совершенством и большую часть времени даже не смотрел ему в глаза, глядя куда-то в сторону, а то и потупясь. Он очень внимательно слушал все объяснения, как человек, признающий высший профессиональный авторитет. И все же, невзирая на этот прием, на хирурга пахнуло холодком. Он не знал политической истории Саддама — в то время президент Ирака был еще практически неизвестен за пределами Ближнего Востока — и он не был против него предубежден. Однако его встревожил уклончивый взгляд Саддама, глубокая напряженность и беспокойство присутствующих.
В определенный момент во время разговора Саддам пожаловался на частые головные боли и спросил, можно ли как-нибудь от этого избавиться. Хирург ответил, что в принципе это возможно, но нужно знать причины этого недуга. Он спросил Саддама, знает ли он, при каких обстоятельствах возникает у него мигрень. На лице личного врача Саддама, который тогда выполнял функции переводчика, тут же появилось такое выражение, что хирург понял, что лучше было об этом не спрашивать. Покрывшись потом, врач перевел вопрос своему хозяину и тревожно стал ждать ответа. Тем не менее, Саддам не выказал никакого раздражения.
— Конечно, у меня есть очень веские причины для беспокойства, — ответил он и принялся пространно повествовать о запутанной сети заговоров, преследующих его. «Клинический случай паранойи», — подумал хирург.
Одним из тех, кто еще мог чувствовать себя в безопасности около Саддама бурным летом 1979 года, был его двоюродный брат Аднан Хейраллах Тульфах. Когда, после взятия власти, Саддам пытался усилить свое влияние на армию и создал новый пост заместителя верховного главнокомандующего, на эту влиятельную должность был назначен Аднан, совмещая ее с постом министра обороны. Себе же Хусейн в конце 1979 года присвоил самое высокое воинское звание — маршал. Он еще более усилил иракскую военную мощь, набиравшую темпы уже с конца 1977 года. Между приходом Саддама к власти и вторжением в Иран в сентябре 1980 года иракские наземные силы увеличились приблизительно на 800 танков, 650 бронетранспортеров и около 100 артиллерийских орудий, в большинстве самоходных. Это оборудование дало возможность армии увеличить свой боевой порядок с 10 до 12 дивизий. Иракские воздушные силы за тот же период заметно не увеличились, если не считать дополнительных сорока вертолетов, но модернизация ускорялась.
Расширение обычных вооружений Ирака было только частью впечатляющего роста армии Саддама. Уже в середине 1970-х годов Саддам стал на путь скрытого стремления к приобретению нестандартных видов оружия — химического, биологического и, что самое важное, ядерного. Последнее занимало совершенно особое место в его планах. Для Саддама ядерное оружие всегда значило гораздо больше, чем «великий уравнитель», это было оружие, способное уничтожить военное превосходство Израиля. Оно буквально стало манией Хусейна. Символ технологической мощи Ирака, предпосылка для региональной гегемонии, триумфальное достижение самозванного Навуходоносора, оно представлялось ему окончательной гарантией абсолютной безопасности
— Для арабского народа необходимость научных достижений равнозначна необходимости жить, — сказал он в 1975 году, — так как никакой народ не может вести достойное существование ... без уважения к науке и признания ее выдающейся роли.
Когда один арабский журналист спросил старшего сына Саддама Удэя, когда ему было только 16 лет, кем он хочет быть, тот без колебаний ответил : «Ученым-ядерщиком».
Хотя Удэй так и не стал ученым-ядерщиком, его отец довел Ирак до грани реальных ядерных перспектив. В основном Хусейн возлагал надежды относительно наращивания ядерного потенциала на Францию. Советский Союз, тогда его основной союзник, хоть и снабдил Ирак исследовательским реактором еще в конце 60-х годов, был слишком осторожен, чтобы можно было на него положиться в таком амбициозном и рискованном проекте.
Франко-иракские отношения оживились осенью 1974 года, когда французский премьер Жак Ширак нанес официальный визит в Багдад. Саддам ответил на следующий год посещением Парижа, а летом 1977 принял в Багдаде другого французского премьера, Раймона Барра. В 1976 году Саддам купил во Франции исследовательский реактор «Осирак» и переименовал его в «Таммуз» в честь месяца баасистской революции. Мощность реактора составляла приблизительно 70 мегаватт, и предполагалось, что он начнет действовать в конце 1981 года. По первоначальному соглашению, Франция должна была поставить Ираку 72 килограмма высокообогащенного урана, который мог напрямую использоваться для разработки ядерного оружия. Поскольку сделка вызвала волну международной озабоченности, французы вскоре предложили другое топливо, непригодное для военных целей. Саддам был в бешенстве. Ираку обещали определенное топливо, возмущался он, и мы не согласимся ни на что другое. Любая замена не позволит полноценно провести те исследования, которые планировались на «Осираке». Частично его настойчивость была вознаграждена. В конце концов, французы согласились поставить Ираку высокообогащенный уран, но только треть от первоначально обещанного количества.
Саддам постоянно отрицал какое-либо намерение произвести атомное оружие, утверждая, что его ядерная программа направлена исключительно на мирные цели. Высмеивая многочисленные сообщения о ядерных планах Ирака как сионистскую пропаганду, он утверждал:
— Эти арабы, как уверяют сионисты, не умеют ничего, кроме как ездить на верблюдах, горевать о руинах их домов и ночевать в шатрах. Два года назад сионисты и их приспешники выступили с заявлением, что Ирак вот-вот произведет атомную бомбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96