Тогда, летом 1990 г. руководство Советского Союза оказалось перед выбором: поддержать Багдад и войти в конфронтацию с Вашингтоном или присоединиться к усилиям Вашингтона по «наказанию» Багдада. Еще совсем недавно сама постановка такого рода вопроса была абсурдна: верный принципам пролетарского и социалистического интернационализма СССР не мог не поддержать Ирак в борьбе против американского империализма. Однако к концу 80-х гг. ситуация изменилась. Москва заняла позицию военного невмешательства в конфликт и отказалась от прямого участия в военных действиях. Фактически эта позиция была нейтралитетом Советского Союза, однако тем самым вольно или невольно СССР обрекал себя на «второстепенные роли» при послевоенном урегулировании ситуации в регионе. Нейтралитет в принципиальных вопросах, а кризис в Персидском заливе был именно таким вопросом, свидетельствовал о слабости Москвы.
Кризис, разворачивавшийся в зоне Персидского залива на рубеже 80-90-х гг., проходил в переломное для мирового сообщества время. Крах мировой системы социализма, серьезнейший социально-политический и экономический кризис в Советском Союзе фактически лишали СССР статуса «активного игрока» на внешнеполитической арене. Политическое руководство Советского Союза оказалось не способным и не желающим отстаивать статус не только «сверхдержавы», но даже и просто «великой державы». Стратегическое отступление СССР на внешнеполитическом поле, «сдача» своих друзей и союзников, полная утрата политической воли руководством государства, потеря координат и векторов геополитического развития явились внешними признаками тяжелейшего поражения СССР в «холодной» войне. Именно поэтому роль и место Советского Союза в ходе всего кризиса в Персидском заливе и последующего его перерастания в стадию вооруженного конфликта были несущественными.
Москва не только не смогла четко и весомо артикулировать свою позицию по ситуации в регионе, но оказалась не в состоянии даже выработать единый подход по этому вопросу внутри Кремля. Озабоченный процессами внутреннего политического «брожения», Советский Союз фактически «забыл» своих союзников в регионе и послушно следовал инициативе США. Имевшие место советские мирные инициативы по кризису в Персидском заливе были запоздалыми, наивными и зачастую несерьезными.
Слабость позиции Советского Союза по ситуации в Персидском заливе имела и еще одно очень важное измерение: экономическое. Дело в том, что задолженность Ирака СССР главным образом за поставки оружия на конец 1989 г. составляла 3 млрд 796 млн рублей. По другим оценкам, долг Ирака Советскому Союзу достигал 6 млрд долларов. Выступая в сентябре 1990 г. в Верховном Совете СССР, министр иностранных дел Э. Шеварднадзе признал, что «только в текущем году мы недополучим из Ирака и Кувейта валюты и нефти примерно на 800 млн долларов». Военный разгром Ирака и последовавшие затем внутриполитические события в этой стране отодвинули возможность получения задолженности от Багдада на неопределенное время.
Помимо прямых экономических потерь, которые понес Советский Союз в результате военного поражения Ирака, под вопрос была поставлена политика Москвы на рынке вооружений как в регионе, так и мире в целом. С учетом того, что 53% всех вооружений Ирака составляли советские образцы военной техники и оружия, вооруженный конфликт в заливе являлся и своеобразным соревнованием американской и советской военной техники. США победили, значит, в глазах многих потенциальных покупателей на рынке вооружений американское оружие лучше советского. Несмотря на всю абсурдность такого вывода, этот тезис активно развивался Вашингтоном и в ходе конфликта, и впоследствии.
В целом кризис в Персидском заливе 1990-1991 гг. стал последним крупномасштабным вооруженным конфликтом эпохи «холодной» войны и одновременно первым широкомасштабным конфликтом новой эпохи, характеризующейся военно-политическим доминированием на мировой арене Соединенных Штатов Америки. Распад СССР как главного военно-политического противника США означал вступление мира в качественно новое состояние. США как единственная оставшаяся «сверхдержава» брали на себя функции «мирового полицейского» и считали себя вправе диктовать свою волю другим странам.
Именно в период кризиса 1990-1991 гг. в Персидском заливе шла практическая отработка новой модели военно-политического поведения Вашингтона на мировой арене. Впоследствии эта модель реализовывалась уже в Европе - в Югославии.
Одной из главных существенных черт военно-политической обстановки в мире с окончанием «холодной» войны стало ослабление роли ООН как международной организации и подмена ее военно-политическим блоком НАТО. С учетом того, что НАТО находится под фактическим контролем США, речь идет о завуалированной форме установления военно-политического доминирования Вашингтона в различных регионах мира и в целом на глобальном уровне. Это в полной мере подтвердили события последнего десятилетия ушедшего XX в.

Глава 16.
И снова Югославия
Превратности исторической судьбы
Одна из последних исторических драм на исходе XX в. вновь разразилась в Югославии. На этот раз она была связана с резким ослаблением социалистического блока и изменением сложившегося баланса сил и сфер влияния в Европе.
У многих людей, проживавших в то время в других социалистических странах, Югославия представлялась неким островком благополучия, особым «европейско-средиземноморским» миром. До конца 80-х гг. югославская федерация казалась образцом решения межнациональных отношений. Она олицетворяла мир и согласие между народами на фоне прекрасных пейзажей и общей благоустроенности.
Но наступил момент, когда оказалось - югославское «единство» всего лишь видимость. Хрупкость Югославии как государства с самого начала была предопределена неудачным послевоенным устройством страны. После Второй мировой войны с согласия международного сообщества Югославия была «скроена» по произвольным, а не по исторически обусловленным меркам. И превратилась, вследствие этого, в искусственное государственное образование.
Объединение Югославии произошло под воздействием личного авторитета хорвата И. Тито и Коммунистической партии Югославии. Вновь созданное государство мало чем отличалось от сконструированного на обломках Австро-Венгрии в 1918 г. Королевства сербов, хорватов и словенцев.
Идея югославянского единства, опиравшаяся главным образом на культурные связи и ожидания социалистического «чуда», не смогла надолго укорениться в душах людей. Слишком различны были исторические судьбы наций и народностей, составивших тело югославской федерации.
На первый взгляд, сербы и хорваты имели немало общего. Прежде всего практически общий язык с разницей в алфавите: у одних латиница, у других кириллица. Но это несущественное различие на самом деле явилось следствием расходящихся исторических судеб двух народов.
Сербия формировалась под влиянием Византии, откуда к ней пришло православие. К концу XII в. она стала независимым государством, а при Стефане Душане (1331-1355 гг.) - даже империей. После поражения на Косовом поле (1389 г.) Сербия попала под иго Турции, распространившей свою власть на всю территорию бывшей Византийской империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229