Для этого Эспозито показали окровавленное шелковое белье, которое он подарил Джаннине на день ангела, и обещали выпустить её на свободу, если он поможет разоблачить Кертнера.
Сам Маневич, заметив за собой слежку, принял решение покинуть Италию. Он дал указание Ингрид утопить передатчик в озере, а самой выехать в Швейцарию. Перед отъездом он решил провести встречу с Эспозито, который сообщил, что может передать чертежи нового самолета. Взяли его с поличным. Во время встречи с Эспозито 3 октября 1932 года в миланской траттории близ кондитерской фабрики «Мотта», в момент передачи пакета с чертежами, Кертнер был арестован. После его ареста Эспозито разрешили свидание с падчерицей. Во время свидания он выяснил, что Джаннина не была арестована, а белье украдено и окрашено под кровь сотрудниками ОВРА. Джаннина, узнав, что он выдал Кертнера, отказалась от дальнейших свиданий с ним. Душевно сломленный Эспозито повесился в тюремной камере в конце октября 1932 года на шерстяной петле, сплетенной из носков.
В литературе, как художественной, так и документальной, долгое время утверждалось, что Лев Маневич был арестован в декабре 1936 года. И только в последнее время уже давно имевшиеся у специалистов подозрения получили документальное подтверждение в официальном издании Российской военной энциклопедии — в статье о Маневиче приводится точная дата его ареста.
Резидентура «Этьена» имела в 1931-1932 годах девятерых агентов-источников и трех агентов, которые выполняли вспомогательные функции. За этот период Маневич передал в Центр 190 ценных документов и информационных донесений, около 70% из них были высоко оценены командованием.
Пока в Италии шло следствие по делу «Конрада Кертнера» в СССР Льву Ефимовичу Маневичу, состоящему в распоряжении Разведупра РККА, спустя два года после ареста, было присвоено звание полковника совершенно секретным приказом НКО СССР от 16 декабря 1935 года.
3 января 1937-го арестованному Маневичу было предъявлено обвинение в военном шпионаже. В обвинительном заключении ему вменялось в вину, в частности, нелегальное приобретение чертежей различных самолетов. «Преступная деятельность Кертнера была обширна, — отмечала следственная комиссия, — он протянул свои щупальца также на Турин, Геную, Болонью, Брешию и Специю. Ему удалось привлечь ценных специалистов и опытных техников, которые состояли на службе в промышленных предприятиях, снабжающих итальянские и германские вооруженные силы». 9 февраля 1937 года он был осужден Особым трибуналом по защите фашизма на 16 лет тюремного заключения (позднее приговор был снижен до 6 лет). В приговоре отмечалось, что подсудимый, возможно, не тот человек, за которого себя выдает, но трибунал это не интересут.
После вынесения приговора «Этьен» был направлен в тюрьму Кастельфранко дель Эмилия, где значился как узник № 2722. Но и находясь в тюрьме, Маневич умудрялся посылать в Москву ценные разведывательные данные. Так, при помощи заключенных, работавших раньше на заводе «Капрони», он составил и передал в Центр анализ недостатков и изъянов нового прицела для бомбометания фирмы «Цейсс». Сообщение включало в себя миниатюрные схемы: как укреплён бомбовый прицел возле сиденья штурмана, как штурман производит расчёты, делая поправки на скорость и высоту полёта, с какой высоты производится бомбометание.
Другими донесениями «Директору» стали тактико-технические характеристики непотопляемого крейсера, который строился на верфи близ Генуи, специфика ночного бомбометания в Абиссинии, где впервые использовали САБы (САБ — светящаяся авиабомба, спускаемая на парашюте, используется для подсветки местности при ночных бомбометаниях с малых высот), а также рецепт броневой стали, пересланный с заводов Круппа на заводы Ансальдо. Однако самой важной информацией «Этьена» из тюрьмы было сообщение о срочном заказе, полученном итальянскими авиазаводами от Японии, на самолёты, не боящиеся мороза. Это означало, что японцы планируют боевые действия не на тёплом юге Китая, а в суровых климатических условиях Маньчжурии, Монголии и Дальнего Востока. Этот сигнал перекликался с донесениями «Рамзая» (Рихарда Зорге), что придавало оперативным разведданным последнего дополнительную убедительность.
В июне 1937 года начальник Разведупра Ян Берзин представил полковника Маневича к званию комбрига и написал в аттестации: «Способный, широкообразованный и культурный командир. Волевые качества хорошо развиты, характер твердый. На работе проявил большую инициативу, знания и понимание дела. Попав в тяжелые условия, вел себя геройски, показал исключительную выдержку и мужество. Так же мужественно продолжает вести себя и по сие время, одолевая всякие трудности и лишения. Примерный командир — большевик, достоин представления к награде после возвращения».
В Москве о попавшем в беду разведчике не забыли. Разведупр планировал акции по освобождению «Этьена», начиная от чисто юридической поддержки, заканчивая подготовкой побега. Новый резидент в Италии составил справку о тюрьме Кастельфранко дель Эмилия. В справке предусматривалось три варианта побега, два из них были основаны на привлечении боевой группы. Но реализовано не было ничего. Подавать прошение о помиловании оказалось занятием бесполезным — политическая подоплёка дела лишала затею даже тех мизерных шансов на благосклонность дуче и короля Италии, которые иногда выпадали уголовникам. Попавшего в беду Маневича старались поддерживать деньгами.
Освободить Маневича силой Разведупр не успел. Весной 1941 года заболевшего туберкулёзом Маневича перевели на юг Италии в каторжную тюрьму на острове Санто-Стефано, где он находился до 9 сентября 1943 года. После захвата острова американскими войсками все политические заключенные были освобождены, и Маневич в числе некоторых из них направился на арендованном паруснике в Италию, в Гаэту. Но, за день до прибытия парусника, Гаэту заняли немецкие войска, и через несколько дней Маневич был вновь арестован. Как австрийца Кертнера должны были направить в Австрию — в общину Галабрунн, из которой он (согласно поддельным документам) происходил и где его разоблачение было бы неизбежным.
В арестантском эшелоне Маневич сумел обменять свою куртку на куртку умершего от тифа русского военнопленного Яковлева. По прибытии в австрийский концлагерь «Эбензее» Маневич исхитрился объяснить эсэсовцам, на хорошем немецком языке, что произошла путаница, и зовут его не Яковлев, а Яков Старостин. Имя реального человека, биографию которого Маневич хорошо знал, было необходимым условием конспирации — в лагере всегда полно стукачей. Поэтому жизнеописание должно было быть гладким и стыковаться во всех деталях, для чего проще было не выдумывать, а использовать чужую биографию. Свою «легенду» он довёл до ума, согласовав с достоверной историей службы на Западном фронте и пленением 7 октября 1941 года. Детали «своего боевого пути» он подслушал в разговорах военнопленных.
«Легенда» подозрений не вызвала. Маневич получил номер R-133042, под которым и числился в списке заключённых. В лагере он тесно сошёлся с бакинцем Грантом Айрапетовым, бывшим офицером штаба 23-й танковой армии. С ним он входил в подпольный штаб сопротивления, организовывал диверсии на производстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Сам Маневич, заметив за собой слежку, принял решение покинуть Италию. Он дал указание Ингрид утопить передатчик в озере, а самой выехать в Швейцарию. Перед отъездом он решил провести встречу с Эспозито, который сообщил, что может передать чертежи нового самолета. Взяли его с поличным. Во время встречи с Эспозито 3 октября 1932 года в миланской траттории близ кондитерской фабрики «Мотта», в момент передачи пакета с чертежами, Кертнер был арестован. После его ареста Эспозито разрешили свидание с падчерицей. Во время свидания он выяснил, что Джаннина не была арестована, а белье украдено и окрашено под кровь сотрудниками ОВРА. Джаннина, узнав, что он выдал Кертнера, отказалась от дальнейших свиданий с ним. Душевно сломленный Эспозито повесился в тюремной камере в конце октября 1932 года на шерстяной петле, сплетенной из носков.
В литературе, как художественной, так и документальной, долгое время утверждалось, что Лев Маневич был арестован в декабре 1936 года. И только в последнее время уже давно имевшиеся у специалистов подозрения получили документальное подтверждение в официальном издании Российской военной энциклопедии — в статье о Маневиче приводится точная дата его ареста.
Резидентура «Этьена» имела в 1931-1932 годах девятерых агентов-источников и трех агентов, которые выполняли вспомогательные функции. За этот период Маневич передал в Центр 190 ценных документов и информационных донесений, около 70% из них были высоко оценены командованием.
Пока в Италии шло следствие по делу «Конрада Кертнера» в СССР Льву Ефимовичу Маневичу, состоящему в распоряжении Разведупра РККА, спустя два года после ареста, было присвоено звание полковника совершенно секретным приказом НКО СССР от 16 декабря 1935 года.
3 января 1937-го арестованному Маневичу было предъявлено обвинение в военном шпионаже. В обвинительном заключении ему вменялось в вину, в частности, нелегальное приобретение чертежей различных самолетов. «Преступная деятельность Кертнера была обширна, — отмечала следственная комиссия, — он протянул свои щупальца также на Турин, Геную, Болонью, Брешию и Специю. Ему удалось привлечь ценных специалистов и опытных техников, которые состояли на службе в промышленных предприятиях, снабжающих итальянские и германские вооруженные силы». 9 февраля 1937 года он был осужден Особым трибуналом по защите фашизма на 16 лет тюремного заключения (позднее приговор был снижен до 6 лет). В приговоре отмечалось, что подсудимый, возможно, не тот человек, за которого себя выдает, но трибунал это не интересут.
После вынесения приговора «Этьен» был направлен в тюрьму Кастельфранко дель Эмилия, где значился как узник № 2722. Но и находясь в тюрьме, Маневич умудрялся посылать в Москву ценные разведывательные данные. Так, при помощи заключенных, работавших раньше на заводе «Капрони», он составил и передал в Центр анализ недостатков и изъянов нового прицела для бомбометания фирмы «Цейсс». Сообщение включало в себя миниатюрные схемы: как укреплён бомбовый прицел возле сиденья штурмана, как штурман производит расчёты, делая поправки на скорость и высоту полёта, с какой высоты производится бомбометание.
Другими донесениями «Директору» стали тактико-технические характеристики непотопляемого крейсера, который строился на верфи близ Генуи, специфика ночного бомбометания в Абиссинии, где впервые использовали САБы (САБ — светящаяся авиабомба, спускаемая на парашюте, используется для подсветки местности при ночных бомбометаниях с малых высот), а также рецепт броневой стали, пересланный с заводов Круппа на заводы Ансальдо. Однако самой важной информацией «Этьена» из тюрьмы было сообщение о срочном заказе, полученном итальянскими авиазаводами от Японии, на самолёты, не боящиеся мороза. Это означало, что японцы планируют боевые действия не на тёплом юге Китая, а в суровых климатических условиях Маньчжурии, Монголии и Дальнего Востока. Этот сигнал перекликался с донесениями «Рамзая» (Рихарда Зорге), что придавало оперативным разведданным последнего дополнительную убедительность.
В июне 1937 года начальник Разведупра Ян Берзин представил полковника Маневича к званию комбрига и написал в аттестации: «Способный, широкообразованный и культурный командир. Волевые качества хорошо развиты, характер твердый. На работе проявил большую инициативу, знания и понимание дела. Попав в тяжелые условия, вел себя геройски, показал исключительную выдержку и мужество. Так же мужественно продолжает вести себя и по сие время, одолевая всякие трудности и лишения. Примерный командир — большевик, достоин представления к награде после возвращения».
В Москве о попавшем в беду разведчике не забыли. Разведупр планировал акции по освобождению «Этьена», начиная от чисто юридической поддержки, заканчивая подготовкой побега. Новый резидент в Италии составил справку о тюрьме Кастельфранко дель Эмилия. В справке предусматривалось три варианта побега, два из них были основаны на привлечении боевой группы. Но реализовано не было ничего. Подавать прошение о помиловании оказалось занятием бесполезным — политическая подоплёка дела лишала затею даже тех мизерных шансов на благосклонность дуче и короля Италии, которые иногда выпадали уголовникам. Попавшего в беду Маневича старались поддерживать деньгами.
Освободить Маневича силой Разведупр не успел. Весной 1941 года заболевшего туберкулёзом Маневича перевели на юг Италии в каторжную тюрьму на острове Санто-Стефано, где он находился до 9 сентября 1943 года. После захвата острова американскими войсками все политические заключенные были освобождены, и Маневич в числе некоторых из них направился на арендованном паруснике в Италию, в Гаэту. Но, за день до прибытия парусника, Гаэту заняли немецкие войска, и через несколько дней Маневич был вновь арестован. Как австрийца Кертнера должны были направить в Австрию — в общину Галабрунн, из которой он (согласно поддельным документам) происходил и где его разоблачение было бы неизбежным.
В арестантском эшелоне Маневич сумел обменять свою куртку на куртку умершего от тифа русского военнопленного Яковлева. По прибытии в австрийский концлагерь «Эбензее» Маневич исхитрился объяснить эсэсовцам, на хорошем немецком языке, что произошла путаница, и зовут его не Яковлев, а Яков Старостин. Имя реального человека, биографию которого Маневич хорошо знал, было необходимым условием конспирации — в лагере всегда полно стукачей. Поэтому жизнеописание должно было быть гладким и стыковаться во всех деталях, для чего проще было не выдумывать, а использовать чужую биографию. Свою «легенду» он довёл до ума, согласовав с достоверной историей службы на Западном фронте и пленением 7 октября 1941 года. Детали «своего боевого пути» он подслушал в разговорах военнопленных.
«Легенда» подозрений не вызвала. Маневич получил номер R-133042, под которым и числился в списке заключённых. В лагере он тесно сошёлся с бакинцем Грантом Айрапетовым, бывшим офицером штаба 23-й танковой армии. С ним он входил в подпольный штаб сопротивления, организовывал диверсии на производстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114