– Альфонсо не отвечает. Смеется. Потом все долго молчат. И наконец Альфонсо отвечает:
– Да, вы правы. В лесу, в полусотне метров от виадука. Я слышал крики.
– Клер встрепенулась. Почти вплотную подошла к легавому. Про нее все как-то забыли.
– Это было вовсе не в лесу.
– Все, баста, я сыт по горло вашими намеками. Или говорите, что у вас на уме, или молчите. К чему заводить все эти разговоры, а потом замолкать на полуслове. Хватит, не то я закрываю лавочку.
– Что это ты там несешь, Клер? Эй, Кле-ер! Очнись, Клер!
– Это было вовсе не в лесу.
– Да не слушайте вы ее, сударь, она сама не знает, что несет, видно, совсем рехнулась, на сей раз окончательно и бесповоротно, может, вам этого и не понять, но уж я-то знаю свою жену, поверьте, она не в своем уме…
– Кажется, вы собирались мне что-то сказать, мадам, я не ошибся?
– Пьер хватает Клер и оттаскивает ее подальше от легавого. Она вырывается и снова возвращается к легавому. Легавый очень спокоен, улыбается.
– Так вы хотели мне что-то сказать, мадам?
– Да, хотела.
– Тут в разговор встревает та девица, видно, настал ее черед.
– Это нелегко произнести вслух, то, что собирается сказать вам эта дама, не так ли, мадам?
– Вы ведь хотели поделиться с нами чем-то насчет вашей кузины, Марии-Терезы Буске, не так ли, мадам?
– Это было как гром с ясного неба.
– Подумать только!
– Выходит, вы ее знали?..
– Но… откуда?..
– Мы всех знаем.
– Но Мария-Тереза Буске… она ведь уехала, сударь, с чего это вы о ней?
– Все, Пьер, я закрываю!
– Нам ведь некуда спешить, не так ли, мадам?
– Я ведь уже сказал, Пьер, если ты не уймешься, я закрываю лавочку!
– Не кипятитесь, сударь, ничего вы не закроете. А вы, мадам, подойдите-ка сюда, ко мне, поближе, еще ближе, пойдемте со мной.
– Пьер, Пье-ер, ты слышишь, все, я закрываю!
– Альфонсо не проронил ни звука. Он не сводил глаз с Клер.
– Да что это на вас нашло? Ведь Мария-Тереза уехала в Кагор, она сама вам об этом скажет. Ну же, Кле-ер!
– И каким же, по-вашему, манером, мадам, покинула нас Мария-Тереза?
– Зря вы это, сударь, она вам все равно ничего не ответит, она всегда так, от нее слова не добьешься, когда ей задаешь прямые вопросы, оставьте вы ее, пусть сама заговорит. Эй, Кле-ер! Вот видите, теперь она уже ни за что не ответит. И потом, не понимаю, зачем вам все это надо? Насколько мне известно, Мария-Тереза уложила свои вещички и села на автобус, что идет до Аустерлицкого вокзала. Просто проснулась утром и решила, а почему бы ей не проехаться в родные места, вот и все, обычное дело, сударь…
– А вы видели, как она уезжала?
– Послушай, Пьер, пойми ты, ведь никто из нас не знал, что она уехала, вот мы и удивились, но уж ты-то наверняка видел, когда она уезжала… Так и скажи… А то вот и я тоже все думаю, что это ее совсем не видать, интересно, куда же это она подевалась, наша Мария-Тереза…
– Эй, Пьер… да скажи же ты наконец.
– Зря вы сомневаетесь, сударь, вот увидите, она непременно вернется из Кагора. Ведь правда, Клер? Видите, она опять ничего не отвечает, вот беда, ну что с ней поделаешь… эх, если бы знали… Но мне-то она сказала… они простились на пороге дома. И Клер дождалась, покуда не отъехал автобус. Ну скажи, ведь правда, Кле-ер?..
– Альфонсо! Альфонсо!.. Альфо-о-онсо!..
– Это Альфонсо совсем было собрался уйти. Клер зовет его.
– Альфо-о-онсо-о-о-о!..
– Мадам, я пришел сюда ради вас. Не бойтесь. Скажите нам то, что вы хотели сказать.
– Клер! Кле-е-ер!…
– Это Пьер пытается помешать ей говорить.
– Кле-е-е-ер!..
– А потом никто уже больше не проронил ни единого слова.
– Это было вовсе не в лесу, я убила Марию-Терезу Буске в погребе в четыре часа утра.
– Мы знали, что убитая была Мария-Тереза Буске, но не были уверены, кто из вас троих убийца. На обрубках тела жертвы были углем написаны слова: «Кагор» и «Альфонсо». Газетам было запрещено писать об этом. Мадам, вам придется пройти вместе с нами.
– А Пьер Ланн, он никогда не говорил с вами о своей жене?
– Нет, никогда, думаю, ни с кем. Но мы с Альфонсо, уж мы-то знали.
– О чем?
– Что рано или поздно она окончательно свихнется и в конце концов Пьеру все равно придется с ней расстаться… Если подумать, все произошло так, будто мы сами отдали ее в лапы полиции.
– И больше она ничего не сказала?
– Нет, ничего. Покорно дала себя увести. Она была буквально зачарована этим человеком. Когда говорила, то не сводила с него глаз, точно это он ей все диктовал, слово в слово.
– Послушать вас, создается впечатление, будто сами вы не до конца поверили в признание Клер, я не прав? Если вы по каким-то причинам предпочтете не отвечать на мои вопросы, это ваше право.
– В таком случае, я воздержусь от ответа.
– Знай вы раньше, что она виновна, попытались ли бы вы, Робер Лами, защитить ее от полиции?
– Предпочитаю не отвечать.
– Считаете ли вы, что, знай Альфонсо, что она виновна в этом убийстве, он бы защитил ее от полиции?
– Да, считаю.
– Но ведь в тот вечер Альфонсо почти ничего не сделал, чтобы не дать ее в обиду, разве не так?
– Вы же слышали, один раз он сказал, что уходит домой, а она задержала его, возразив, что еще рано. И еще раз – уже в конце – она позвала – «Альфонсо!» – так, будто звала на помощь. Тогда он уж было совсем направился к двери, снова пытался уйти.
Хотя вы правы, он мог бы сделать и больше. Мог бы силой увести ее оттуда, ему бы она не противилась. Но он этого не сделал. А раз он этого не сделал, стало быть, ничего не знал, не знал, что ее могут арестовать, по-моему, логично, разве нет?
– А вдруг он просто боялся, что, если станет слишком уж настаивать, она окончательно свихнется, спросит, почему ему так приспичило уйти, в общем, наболтает лишнего?
– Вот это мне даже и в голову не приходило. Кто знает, может, это только там, в «Балто», пока полицейский произносил свои речи, он и понял наконец, что же произошло на самом деле, – раньше нас, но все равно слишком поздно, чтобы что-нибудь предпринять. По-моему, теперь нам уже никогда не узнать, что ему было известно, а что нет.
– А как вы считаете, почему он подтвердил выдумку полицейского насчет места преступления?
– Да просто чтобы поиздеваться над ним, вот и все. Он же смеялся, когда говорил, что якобы слышал шум на насыпи у виадука. С таким же успехом он мог бы подтвердить все что угодно.
– Но ведь эта ложь могла дорого ему обойтись, понимаете?
– Да нет, мы же с Пьером были рядом и в случае чего подтвердили бы, что ему просто была охота поиздеваться над полицейским. Он же не повторял такого, когда давал свидетельские показания?
– Насколько мне известно, нет.
– Вот видите.
– А вам самому, вам тогда не показалось, будто полицейский ошибался?
– Да нет, я думал, так оно и было на самом деле. По-моему, Альфонсо был единственным, кто догадался, что полицейский нарочно придумал место преступления. Во-первых, он действительно живет прямо в лесу. Потом, он следил за нашим разговором издалека, вроде как зритель, так что ему было легче заметить, где правда, а где выдумка. К тому же, даже знай Альфонсо, где это произошло на самом деле, он все равно бы и бровью не повел, это уж точно.
– А вот я не уверен. Впрочем, думаю, и вы тоже не вполне.
– Ну, как, по-вашему, он мог догадаться, что она сорвется именно на этом слове, на слове «лес»?
– А какие еще мысли пришли вам в голову после того, как вы прослушали эту пленку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28