«Васильев, Пашкевич и Вернадский склонны полагать, что встреча двух флотилий в Мраморном море была хорошо подготовлена, что дает основания полагать, что над всем этим планом поработал один крупный стратег. Они высказывают предположение, что новгородский Рюрик и ютландский Рорик — одно и то же лицо» (114; 447).
Из этого можно заключить, каков был калибр неприятеля, с которым пришлось иметь дело хазарам. Византийская дипломатия без промедления отдала ему должное и затеяла двойную игру, то ведя войны, то занимаясь умиротворением завоевателя в благочестивой надежде, что русы рано или поздно будут обращены в христианство и присоединятся к пастве Восточной патриархии. Что касается хазар, то они были важным активом на тот момент, но могли быть преданы при первой же представившейся подходящей или даже мало подходящей возможности.

11
На протяжении двух следующих столетий в византийско-русских отношениях вооруженные конфликты чередовались с договорами о дружбе. Воевали в 866 (осада Константинополя), 907, 941, 944, 969-971 гг., договоры заключались в 838-839, 861, 911, 945, 957, 971 гг. О содержании этих в разной степени секретных договоров нам известно мало, однако даже то, что мы знаем, свидетельствует о чрезвычайной сложности дипломатической игры. Через несколько лет после осады Константинополя тот же патриарх Фотий сообщает, что русы прислали в Константинополь послов и — в соответствии с византийской формулой, предписанной для новообращенных, — «молили императора о крещении» . Бьюри так комментирует это: «Мы не знаем, какие сообщества русов и в каком количестве представляло это посольство, но цель, видимо, была в принесении извинений за недавний рейд и, возможно, в освобождении пленных. Несомненно, некоторые русы были согласны креститься…, но семя упало на не слишком плодородную почву. Еще сто лет мы ничего не слышим о христианстве на Руси. Однако договор, заключенный между 860 и 866 гг., имел, видимо, иные последствия» (21; 422).
К последствиям относилась служба скандинавских моряков в византийском флоте — к 902 г. их там насчитывалось семьсот человек. Появилась также знаменитая «варяжская дружина» — элитная часть из русов и других наемников-северян, включая даже англичан. По договорам 945 и 971 гг. русские правители Киевского княжества даже брали на себя обязательство посылать войска византийскому императору по его запросу (114; 448). При Константине Багрянородном, то есть в середине Х века, в Босфоре постоянно стоял флот русов — уже не для того, чтобы осаждать Константинополь, а чтобы торговать. Торговля была отрегулирована до тонкостей (за исключением моментов вооруженных стычек): согласно «Повести временных лет», по договорам 907 и 911 гг. русским визитерам разрешалось входить в Константинополь только через одни ворота, группами не более пятидесяти человек, в сопровождении государственного мужа, во время пребывания в городе они должны были получать столько хлеба, сколько им требовалось, а также помесячно — запасы другой провизии сроком до 6 месяцев, включая хлеб, вино, мясо, рыбу, фрукты, а «баню им устраивают, сколько захотят». Для обеспечения бесперебойности поставок сбыт провизии на черном рынке за наличные карался отсечением руки. Одновременно союзников настойчиво пытались обратить в православие во имя конечной цели — мирного сосуществования с набирающим мощь народом.
Но от этих попыток было мало пользы. Согласно «Повести временных лет», когда Олег, правитель Киева, заключил в 907 г. договор с византийцами, императоры Лев и Александр (соправители), «обязались уплачивать дань и ходили по взаимной присяге сами целовали крест, а Олега с мужами его водили в клятве по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном их богом, и Волосом богом скота, и утвердили мир» (102, 65) .
Минуло прочти полвека, отгремело несколько сражений, состоялось несколько договоров — и Святая Церковь оказалась в одном шаге от победы: в 957 г. киевская княгиня Ольга (вдова князя Игоря) приняла крещение во время своего государственного визита в Константинополь (если не была окрещена еще до отъезда — по этому поводу существуют разные мнения).
В «Книге о церемониях византийского двора» описаны пиры и увеселения в честь Ольги, хотя не говорится, как княгиня отнеслась к механическим игрушкам, выставленным в тронном зале, — например, к рычащей фигуре льва. (Другой высокий гость, епископ Луипранд, признается, что смог сохранить хладнокровие только потому, что был заранее предупрежден о готовящихся сюрпризах). Церемониймейстер, которым выступал сам Константин, видимо, сбивался с ног, ибо Ольга была не единственной женщиной в делегации: женщинами были и все ее ближайшие приближенные, мужчины — дипломаты и советники числом 82 человека — скромно держались в хвосте русской процессии" (114; 504) Перед началом пира произошло небольшое недоразумение, символичное для деликатных отношений между Русью и Византией. Появившись в тронном зале, византийские дамы согласно протоколу пали ниц перед императорским семейством. Ольга осталась стоять, «но было с удовлетворением отмечено, что она несильно, но все же заметно склонила голову. Чтобы указать ей ее место, ее усадили, по примеру государственных гостей-мусульман, за отдельный стол» (114; 504).
«Повесть временных лет» предлагает иную, сильно приукрашенную версию этого государственного визита. Когда был поднят непростой вопрос о крещении, Ольга заявила «Если хочешь крестить меня, то крести меня сам, — иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом. И наставил ее патриарх в вере, и сказал ей «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих поколениях твоих внуков». И дал ей заповеди о церковном уставе и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении тела в чистоте. Она же, наклонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая. […] После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены себе». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью. А у христиан не разрешается это, — ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга»" (102; 82) .
Когда Ольга вернулась в Киев, «прислал к ней греческий царь послов со словами: „Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда де возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе — челядь, воск и меха и воинов в помощь“. Отвечала Ольга через послов: „Если ты также постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе“. И отпустила послов с этими словами». (102; 83) .
Ольга-Хельга была, наверное, настоящей амазонкой скандинавских кровей. Как уже говорилось, она была вдовой князя Игоря, считающегося сыном Рюрика и представленного в «Повести временных лет» жадным, безрассудным и жестоким правителем. В 941 г. он напал на византийцев с большим флотом. С пленными русы поступили так: «одних распинали, в других же, расстанавливая их как мишени, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в макушки голов. Много же и святых церквей предали огню» (102; 72) . В конце концов они потерпели поражение от Византийского флота, обрушившего на них греческий огонь. «Феофан же встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64