Пройдет год — и путь Иванова в команду мастеров повторит Эдик Стрельцов: он тоже, по настоянию Маслова, поедет с командой на юг — и тоже обратит на себя особое внимание.
В Сочи Иванов в числе еще двадцати претендентов съездил в декабре пятьдесят второго, а в январе пятьдесят третьего его устроили на автозавод в электросиловой цех. И поскольку про основной состав мастеров никто еще не загадывал, то до весны он действительно приходил на работу — и мотал какие-то провода. Учился, кроме того, в техникуме при заводе. Но весной уехал с командой на южные сборы — в штат «Торпедо» его, однако, пока не включили…
Первую игру, в которой Валентин Иванов участвовал, против вильнюсского «Спартака» в Вильнюсе торпедовцы проиграли 1:3. После матча, когда старшие огорчались из-за уплывших восьмисот рублей на брата, (в старом исчислении), он впервые узнал, что за выигрыш платят особо. Ему шел девятнадцатый год — он родился 19 ноября, а разговор происходил 2 мая. «А теперь, — смеется сегодняшний Иванов, — мальчишки в четырнадцать лет уже получают за футбол деньги и отлично знают, за что им причитается…»
Смешно и странно, наверное, сейчас, когда знаешь, что говорим мы про фигуру, равную или даже превосходящую едва ли не любую из современных ему европейских звезд, мастера, вряд ли уступающего, скажем, Платини, вспоминать, как врастал он и как не потерялся в компании футболистов, никак не претендующих на международное признание и рядом не стоящих с классиками, к сонму которых и Валентин Козьмич ныне принадлежит. Но мы ведь говорим скорее про Маслова, прозорливого и, тем не менее, шедшего на риск, — и видим, как «Дед» не давал возобладать окончательно «дедовщине» в достаточно возрастной и оттого гонористой команде, уже привыкшей к тому, что заводское начальство не всегда берет сторону тренера, когда экспериментирует он с основным составом.
Маслову было важно, чтобы Валя в своем первом же сезоне затасовался в сложившуюся «колоду» безболезненно, не «ступая в конфликт с „тузами“. В протекции тренера не должно было чувствоваться насилия над личностью кого бы то ни было из ветеранов. „Получил мяч — отдай“, — наставлял „Дед“ дебютанта. Игру, иными словами, бери на себя постепенно, иди в обыгрыш, когда уж обретешь уверенность, которую недолго и потерять при первых же ошибках, сопровождаемых окриком недовольных и влиятельных партнеров.
Маслов увидел в Валентине Иванове игрока команды, которой пока нет, но которая при коллекционном подборе исполнителей, может когда-нибудь и сложиться, сочиниться у наученного горьким опытом «Деда».
В августе проиграли несколько игр — и тренера в «Торпедо» сменили: место Маслова занял Николай Петрович Морозов. Свой, из «Торпедо», хотя на сходе Петрович изменил автозаводу ради сталинского ВВС.
Морозов почуял в Иванове программного масловского игрока — и поскольку при замене одного тренера другим считается хорошим тоном ломать построенное предшественником, перевел Иванова в дубль, мотивируя это тем, что он, Николай Петрович, сторонник становления только шаг за шагом: группа подготовки, дубль и только потом основной состав. Но у «Торпедо» оставалась возможность побороться за призовое место. Через три игры тренер вернул Валентина, подтвердив тем самым безошибочность масловского решения. И правый инсайд получил первую в своей жизни медаль — бронзовую.
На следующий сезон у него в команде Морозова появился партнер и — случайно ли? — тоже протеже «Деда».
СТИЛЯГА-ОЛИМПИЕЦ

10
Вцентре — на месте Пономарева — и при Маслове, и при Морозове играл Евгений Малов. Типичный для этого амплуа (в элементарном понимании) игрок — крепыш, не очень высокого роста (но и «Пономарь» не был рослым), Малов отличился в обещавшем команде третье место матче — забил единственный гол московскому «Динамо» за две минуты до конца. Обиженный приглашением в команду Гулевского — или испугавшийся конкуренции с известным форвардом — Малов накануне сезона перешел из «Торпедо» в «Локомотив». А может быть, и не Гулевского, а замаячившего на горизонте Стрельцова опасался преемник Пономарева? Но уверен — про Эдика и Гулевский, наверное, ничего не слышал… А то бы зачем принял приглашение в Москву?
Торпедовские юноши в пятьдесят третьем году приехали на стадион «Фрезер» — сыграть с первой юношеской командой завода. «Торпедо» привез тренер Василий Севастьянович Проворнов, работавший с клубными командами, а до того игравший в нескольких командах мастеров (в «Торпедо» при Маслове и при Квашнине). Проворнов дружил с тренером «Фрезера» Марком Семеновичем Левиным. Левин и просил его посмотреть на трех своих ребят — Женьку Гришкова, Леву Кондратьева и Эдика Стрельцова.
Но стадион «Фрезер» — в Плющево, а Стрельцов в тот день играл у себя в Перове за первую мужскую команду — и пока он из Перова ехал на велосипеде, первый тайм уже отыграли. Стрельцов успел ко второму. И Проворнову впечатления от его игры во втором тайме хватило для принятия решения — взять всех троих в «Торпедо».
В шестьдесят четвертом году я сидел рядом с Юрием Золотовым в торпедовском автобусе — ехали из Мячкова в Москву — и уж не помню в связи с чем тогдашний второй тренер команды мастеров сказал, что то ли Гришков, то ли Кондратьев показался им поинтереснее Эдика… Мне очень понравилось это «им» — им: надо понимать, торпедовским ветеранам, подпавшим под «дедовщину» Маслова, дедовщину наоборот, где молодые Иванов со Стрельцовым, как любимцы «Деда», всем верховодили. Вместе с тем не могу не напомнить, что Маслова в команде довольно долго — до пятьдесят седьмого года — не было. И взаимоотношения с торпедовскими стариками молодые люди налаживали сами, на свой страх и риск. И спайка между ними поистине моряцкая — не отсюда ли? Футболисты в команде живут тесно — Стрельцову с Ивановым и в быту надо было отстаивать собственную самостоятельность — с точки зрения Золотова, Марьенко и компании, преждевременную.
Я, каюсь, провокационно — совсем еще недостаточно зная тогда Эдика — спросил у него: помнит ли он Гришкова и Кондратьева, намекая, что рядом с ним бывали и такие, что котировались выше. Но Эдуард — редкий или вообще единственный из спортсменов, кто никогда не переживал — мог себе позволить — из-за конкуренции, не комплексовал из-за того, что ему кого-либо ошибочно предпочитали.
Про Гришкова (или Кондратьева, не помню) он только и сказал: да он же и не захотел играть, пошел в институт учиться.
За дублирующий состав «Торпедо» Эдик сыграл в Батуми на сборах всего четыре раза — зимой на турнире в Горьком он бегал по снегу уже как игрок основного состава. Чтобы не мерз, налили ему стакан портвейна в перерыве — с непривычки «я о…уел», — вспоминал потом со смехом ветеран.
В первых матчах сезона пятьдесят четвертого года он все-таки посидел немножечко на скамейке запасных. Выпускал его Морозов минут на двадцать.
В Харькове — Харьков считался югом — торпедовцы провели две игры: с местным «Локомотивом» и ленинградскими «Трудовыми резервами». И в матче против ленинградцев Эдик принес-таки пользу. Он вышел на поле при счете 2:0 в пользу Ленинграда. И второй гол отквитали при непосредственном участии новичка — Стрельцов пошел прямо на защитника — и тот в испуге пробил мимо своего вратаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140