Он “любил Иосифа более всех сыновей своих”.
Но даже эта любовь послужила причиной раздора и скорби. Иаков неосторожно выказал свое предпочтение Иосифу, и это возбудило ревность других сыновей. Когда Иосиф видел неприязнь своих братьев, это, сильно беспокоило его, он осмеливался мягко увещевать их, но этим только усиливал их ненависть и злобу. Он не мог молча смотреть на то, как они грешат против Бога, и рассказал все отцу, надеясь, что его авторитет образумит их.
Иаков очень внимательно следил за тем, чтобы не возбуждать гнев сыновей грубостью или суровым обращением. Глубоко взволнованный и озабоченный, он умолял их уважать его седины и не порочить его имя, а самое главное – не бесчестить Бога своим пренебрежением к Его заповедям.
Пристыженные тем, что их беззаконие стало известным, молодые люди, казалось, раскаялись, но на самом деле они только скрыли свои истинные чувства, еще больше ожесточившись после разоблачения.
Неблагоразумие Иакова, проявившееся в том, что он подарил Иосифу дорогую одежду – тунику, какую обыкновенно носили знатные люди, послужило для его сыновей еще одним доказательством особенного расположения Иакова к Иосифу, и у них возникло подозрение, что Иаков намеревается, обойдя своих старших детей, излить благословение первородства над сыном Рахили. Их злоба еще больше увеличилась, когда однажды мальчик рассказал виденный им сон. “Вот, – сказал он им, – мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал, и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом, и поклонились моему снопу”.
“Неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами?” – воскликнули его братья, исполненные гнева и зависти.
Вскоре он увидел другой сон, подобный предыдущему, и также рассказал им: “Вот, я видел еще сон: вот, солнце, и луна, и одиннадцать звезд поклоняются мне”. Этот сон был так же поспешно истолкован, как и предыдущий. Отец, который также присутствовал при этом, упрекнул: “Что это за сон, который ты видел? неужели я, и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?” Несмотря на кажущуюся суровость своих слов, Иаков поверил, что Бог открывает Иосифу будущее.
Когда юноша, стоя перед братьями, рассказывал им сон, его прекрасное лицо, озаренное вдохновляющим Святым Духом, сияло, и они не могли смотреть на него без восхищения. Но они не пожелали оставить своих злых путей и возненавидели чистоту, которая была упреком их грехам. Тот самый дух, который руководил Каином, поселился в их сердцах.
В поисках пастбищ для стад братья должны были кочевать с места на место и часто по целым месяцам не бывали дома. По этой-то причине они двинулись к земле, которую их отец купил у Сихема. Время шло, но от них не было никаких известий, и отец начал волноваться, зная об их прежней ненависти к жителям Сихема. Поэтому он послал к ним Иосифа, чтобы тот разыскал их и убедился, что все благополучно. Если бы Иаков догадывался об истинном отношении братьев к Иосифу, то никогда не отправил бы его к ним одного, но они тщательно скрывали свою неприязнь.
С радостным сердцем Иосиф простился с отцом. Ни старец, ни юноша даже не подозревали о том, что произойдет, прежде чем они снова встретятся. Когда после длительного путешествия Иосиф прибыл в Сихем, он не нашел там ни своих братьев, ни скота. Расспросив о них, он направился в Дофан. Он уже прошел более пятидесяти миль, и предстояло преодолеть еще пятнадцать миль, но он торопился, забывая всякую усталость, помня волнение отца и желая скорее увидеть своих братьев, которых он по-прежнему любил, несмотря на их отчужденность.
Братья заметили его приближение, и ни единая мысль о длинном пути, который он проделал ради них, о его усталости и голоде, о долге гостеприимства и братской любви не смягчила их жгучей ненависти. При виде одежды Иосифа, свидетельствующей об особенной любви отца к нему, они пришли в ярость. “Вот, идет сновидец”, – насмешливо кричали они. Ревность и месть, которые они столько времени вынашивали в своих сердцах, охватили их. “Пойдем теперь, и убьем его, – сказали они, – и бросим его в какой-нибудь ров, и скажем, что хищный зверь съел его; и увидим, что будет из его снов”.
Если бы не Рувим, они привели бы в исполнение свой замысел. Он не захотел участвовать в убийстве брата и предложил бросить Иосифа живым в ров и оставить его там на погибель, намереваясь тайно спасти и вернуть его отцу. Уговорив всех поступить именно так, как он предлагал, Рувим покинул их, опасаясь, что ему не удастся совладать со своими чувствами и братья догадаются о его истинных намерениях.
Иосиф подошел к своим братьям, ничего не подозревая об опасности и радуясь, что цель его изнурительнных поисков достигнута; но вместо ожидаемого приветствия он с ужасом увидел сердитые, горящие гневом и жаждой мести глаза своих братьев. Его схватили, с него сорвали одежду. Презрительные насмешки и угрозы говорили о смертельной опасности. На его мольбы никто не обращал внимания. Он оказался во власти обезумевших людей. Грубо волоча его по земле, они притащили его к глубокому рву и бросили его туда, убедившись при этом в невозможности побега. Оставив его там погибать от голода, “сели они есть хлеб”.
Но некоторым из них было не по себе, они не испытывали удовлетворения, которое, как полагали, им доставит месть. Вскоре вдали показался торговый караван. Это были измаильтяне, жившие на противоположном берегу Иордана и направлявшиеся в Египет с пряностями и другими товарами. Завидя их. Иуда предложил своим братьям продать Иосифа этим купцам, а не оставлять его погибать во рву. Он говорил, что так навсегда уберут Иосифа с дороги, но будут чисты от крови его: “ибо, – настаивал он, – он брат наш, плоть наша”. На это предложение все ответили согласием и Иосифа тут же извлекли из рва.
Когда он увидел купцов, его озарила страшная догадка. Лучше умереть, чем стать рабом. В отчаянии он бросался то к одному, то к другому брату, умоляя не продавать его, но тщетно. Некоторые заколебались, но страх быть осмеянными заставлял их молчать. Каждый сознавал, что они зашли слишком далеко, чтобы возвращаться обратно. Если пощадить Иосифа, он, несомненно, донесет отцу, а тот не простит жестокого обращения с его любимым сыном. Скрепя сердце, не обращая внимания на мольбы Иосифа, они отдали его в руки купцов-язычников. Караван двинулся в путь и вскоре исчез из вида.
Рувим вернулся ко рву, но Иосифа там не оказалось. В тревоге, мучимый сильнейшими угрызениями совести, он разодрал свою одежду и, найдя братьев, воскликнул: “Отрока нет, а я, куда я денусь?” Потом, узнав об участи Иосифа и сознавая свое бессилие помочь ему, Рувим вынужден был присоединиться к братьям в попытке скрыть совершенное преступление. Убив козленка и вымазав одежду Иосифа кровью, они явились к отцу, говоря, что нашли ее в поле и опасаются – не одежда ли это их брата? “Посмотри, сына ли твоего эта одежда, или нет?” Они со страхом предвидели этот момент, но все же оказались не готовы стать очевидцами той душераздирающей скорби и безысходного отчаяния, в какое впал их отец. “Это одежда сына моего; хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф”. Напрасно пытались сыновья и дочери утешить его. “И разодрал Иаков одежды свои, и возложил вретище на чресла свои, и оплакивал сына своего многие дни”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
Но даже эта любовь послужила причиной раздора и скорби. Иаков неосторожно выказал свое предпочтение Иосифу, и это возбудило ревность других сыновей. Когда Иосиф видел неприязнь своих братьев, это, сильно беспокоило его, он осмеливался мягко увещевать их, но этим только усиливал их ненависть и злобу. Он не мог молча смотреть на то, как они грешат против Бога, и рассказал все отцу, надеясь, что его авторитет образумит их.
Иаков очень внимательно следил за тем, чтобы не возбуждать гнев сыновей грубостью или суровым обращением. Глубоко взволнованный и озабоченный, он умолял их уважать его седины и не порочить его имя, а самое главное – не бесчестить Бога своим пренебрежением к Его заповедям.
Пристыженные тем, что их беззаконие стало известным, молодые люди, казалось, раскаялись, но на самом деле они только скрыли свои истинные чувства, еще больше ожесточившись после разоблачения.
Неблагоразумие Иакова, проявившееся в том, что он подарил Иосифу дорогую одежду – тунику, какую обыкновенно носили знатные люди, послужило для его сыновей еще одним доказательством особенного расположения Иакова к Иосифу, и у них возникло подозрение, что Иаков намеревается, обойдя своих старших детей, излить благословение первородства над сыном Рахили. Их злоба еще больше увеличилась, когда однажды мальчик рассказал виденный им сон. “Вот, – сказал он им, – мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал, и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом, и поклонились моему снопу”.
“Неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами?” – воскликнули его братья, исполненные гнева и зависти.
Вскоре он увидел другой сон, подобный предыдущему, и также рассказал им: “Вот, я видел еще сон: вот, солнце, и луна, и одиннадцать звезд поклоняются мне”. Этот сон был так же поспешно истолкован, как и предыдущий. Отец, который также присутствовал при этом, упрекнул: “Что это за сон, который ты видел? неужели я, и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?” Несмотря на кажущуюся суровость своих слов, Иаков поверил, что Бог открывает Иосифу будущее.
Когда юноша, стоя перед братьями, рассказывал им сон, его прекрасное лицо, озаренное вдохновляющим Святым Духом, сияло, и они не могли смотреть на него без восхищения. Но они не пожелали оставить своих злых путей и возненавидели чистоту, которая была упреком их грехам. Тот самый дух, который руководил Каином, поселился в их сердцах.
В поисках пастбищ для стад братья должны были кочевать с места на место и часто по целым месяцам не бывали дома. По этой-то причине они двинулись к земле, которую их отец купил у Сихема. Время шло, но от них не было никаких известий, и отец начал волноваться, зная об их прежней ненависти к жителям Сихема. Поэтому он послал к ним Иосифа, чтобы тот разыскал их и убедился, что все благополучно. Если бы Иаков догадывался об истинном отношении братьев к Иосифу, то никогда не отправил бы его к ним одного, но они тщательно скрывали свою неприязнь.
С радостным сердцем Иосиф простился с отцом. Ни старец, ни юноша даже не подозревали о том, что произойдет, прежде чем они снова встретятся. Когда после длительного путешествия Иосиф прибыл в Сихем, он не нашел там ни своих братьев, ни скота. Расспросив о них, он направился в Дофан. Он уже прошел более пятидесяти миль, и предстояло преодолеть еще пятнадцать миль, но он торопился, забывая всякую усталость, помня волнение отца и желая скорее увидеть своих братьев, которых он по-прежнему любил, несмотря на их отчужденность.
Братья заметили его приближение, и ни единая мысль о длинном пути, который он проделал ради них, о его усталости и голоде, о долге гостеприимства и братской любви не смягчила их жгучей ненависти. При виде одежды Иосифа, свидетельствующей об особенной любви отца к нему, они пришли в ярость. “Вот, идет сновидец”, – насмешливо кричали они. Ревность и месть, которые они столько времени вынашивали в своих сердцах, охватили их. “Пойдем теперь, и убьем его, – сказали они, – и бросим его в какой-нибудь ров, и скажем, что хищный зверь съел его; и увидим, что будет из его снов”.
Если бы не Рувим, они привели бы в исполнение свой замысел. Он не захотел участвовать в убийстве брата и предложил бросить Иосифа живым в ров и оставить его там на погибель, намереваясь тайно спасти и вернуть его отцу. Уговорив всех поступить именно так, как он предлагал, Рувим покинул их, опасаясь, что ему не удастся совладать со своими чувствами и братья догадаются о его истинных намерениях.
Иосиф подошел к своим братьям, ничего не подозревая об опасности и радуясь, что цель его изнурительнных поисков достигнута; но вместо ожидаемого приветствия он с ужасом увидел сердитые, горящие гневом и жаждой мести глаза своих братьев. Его схватили, с него сорвали одежду. Презрительные насмешки и угрозы говорили о смертельной опасности. На его мольбы никто не обращал внимания. Он оказался во власти обезумевших людей. Грубо волоча его по земле, они притащили его к глубокому рву и бросили его туда, убедившись при этом в невозможности побега. Оставив его там погибать от голода, “сели они есть хлеб”.
Но некоторым из них было не по себе, они не испытывали удовлетворения, которое, как полагали, им доставит месть. Вскоре вдали показался торговый караван. Это были измаильтяне, жившие на противоположном берегу Иордана и направлявшиеся в Египет с пряностями и другими товарами. Завидя их. Иуда предложил своим братьям продать Иосифа этим купцам, а не оставлять его погибать во рву. Он говорил, что так навсегда уберут Иосифа с дороги, но будут чисты от крови его: “ибо, – настаивал он, – он брат наш, плоть наша”. На это предложение все ответили согласием и Иосифа тут же извлекли из рва.
Когда он увидел купцов, его озарила страшная догадка. Лучше умереть, чем стать рабом. В отчаянии он бросался то к одному, то к другому брату, умоляя не продавать его, но тщетно. Некоторые заколебались, но страх быть осмеянными заставлял их молчать. Каждый сознавал, что они зашли слишком далеко, чтобы возвращаться обратно. Если пощадить Иосифа, он, несомненно, донесет отцу, а тот не простит жестокого обращения с его любимым сыном. Скрепя сердце, не обращая внимания на мольбы Иосифа, они отдали его в руки купцов-язычников. Караван двинулся в путь и вскоре исчез из вида.
Рувим вернулся ко рву, но Иосифа там не оказалось. В тревоге, мучимый сильнейшими угрызениями совести, он разодрал свою одежду и, найдя братьев, воскликнул: “Отрока нет, а я, куда я денусь?” Потом, узнав об участи Иосифа и сознавая свое бессилие помочь ему, Рувим вынужден был присоединиться к братьям в попытке скрыть совершенное преступление. Убив козленка и вымазав одежду Иосифа кровью, они явились к отцу, говоря, что нашли ее в поле и опасаются – не одежда ли это их брата? “Посмотри, сына ли твоего эта одежда, или нет?” Они со страхом предвидели этот момент, но все же оказались не готовы стать очевидцами той душераздирающей скорби и безысходного отчаяния, в какое впал их отец. “Это одежда сына моего; хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф”. Напрасно пытались сыновья и дочери утешить его. “И разодрал Иаков одежды свои, и возложил вретище на чресла свои, и оплакивал сына своего многие дни”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194