Охватившее его при этом чувство долго сопровождало его и наяву.
Внимательный читатель наверняка уже заметил сходство терапевтических подходов к транссексуалам и гомосексуалам. Это закономерно при достаточно близком родстве этих состояний. Но инверсия при транссексуализме затрагивает несравненно более глубокие структуры личности, образуя целую систему стойких комплексов. Нарушение в выборе объекта полового влечения – всего лишь одно звено в этой системе. Но если здесь удается добиться сдвига, то и остальные блоки становятся более податливыми.
Колоссальное значение для Отара имел первый настоящий контакт с женщиной. Когда психологически он был к нему уже подготовлен, да и партнерша стала проявлять нетерпение, я заметил в пациенте странную боязливость. Он все откладывал, тянул, придумывал отговорки… Я уловил здесь крайне болезненную струнку, имевшую, возможно, отношение к формированию самого транссексуального синдрома. Будучи подростком, Отар постоянно ощущал свое отличие от мальчишек-сверстников. Они были выше ростом, сильнее, их излюбленные забавы требовали большой ловкости и выносливости, – и именно своей удалью и вызывали восхищение подружек. Не только это заставило Отара сказать о себе: я – женщина, но и это в том числе. Задачи, которые жизнь ставит перед мужчиной уже в 14 лет, казались подростку непосильными. И вот теперь, накануне решающего свидания, вся неуверенность в себе, сопутствовашая половому созреванию, заговорила во весь голос. Он просто боялся осрамиться, оказавшись с женщиной в постели… К счастью, в нашем арсенале нашлось достаточно средств, чтобы подкрепить его перед трудным испытанием, и оно прошло более чем успешно.
Недавно Отар приезжал в Москву. Он очень изменился за два года. Было видно, с каким удовольствием и гордостью демонстрирует он свои достижения. Я не решился бы сказать, что прошлое полностью преодолено и он превратился в обычного мужчину. Как и на начальных этапах лечения, он скорее играет эту роль. Но теперь делает это мастерски, с наслаждением. Так же, как и в былые времена, для него исключительно важен ритуал одевания. Отар в курсе всех веяний мужской моды, но явно предпочитает вещи, символизирующие силу этого пола: куртки, расширяющие фигуру в плечах, массивную обувь, которая придает значительность каждому шагу и превращает походку в поступь. Сохранилась и страсть к украшениям, но утоляется она теперь за счет множества металлических заклепок, пуговиц, цепей. Знаком глубокой перемены стала для меня перестройка обонятельных рефлексов. Я понял, что запах по-прежнему служит для Отара камертоном, которому послупшны все душевные вибрации, но это уже не нежные, сладковатые ароматы духов, неотделимые от образа матери, а специфическая терпкость дорогой мужской парфюмерии.
Отар, несомненно, пользуется успехом у женщин. Его приход в кафе или в магазин никогда не остается незамеченным: продавщицы, официантки, барменши сразу же оживляются, начинают рассыпать улыбки и кокетливые взгляды. Отар в совершенстве освоил этот бессловесный язык и не упускает случая попрактиковаться в нем. В сущности, его поведение осталось прежним. Он постоянно провоцирует ситуации, заставляющие окружающих проявить свое отношение к нему. Его самоощущение нуждается в такой непрерывной подпитке, как комнатный цветок – в регулярном поливе. Но содержательная часть этих сигналов, поступающих извне, теперь должна быть другой: «ты парень что надо».
Эта метаморфоза внушает оптимизм. Я не переоцениваю достигнутого. Наш пациент не превратился в мужчину, он по-прежнему принадлежит к третьему полу. Переключились лишь силовые линии психологической ориентации – с женского пола на мужской. Но пусть это всего лишь роль – Отар выглядит в ней гораздо органичнее, чем в своем былом стремлении к женскому совершенству. Что ни говорите, природа берет свое. И адаптироваться к жизни в этом своем качестве ему стало несравненно легче. У него появились планы, мечты, свободные от мучительных забот о собственной половой принадлежности. В Москву он приехал не только повидаться со мной, но и получить информацию о приеме в театральные институты. Не мне судить, есть ли у него полноценные актерские данные, но если смотреть с моих профессиональных позиций, стать «человеком с тысячью лиц» Отару очень бы подошло.
Коллеги могут мне сказать, что ни Отар, ни Наташа не страдали, судя по всему, так называемым ядерным транссексуализмом. Так принято в медицине обозначать самые резкие, самые выраженные его формы. Ядерный транссексуализм не только не согласился бы на попытку лечения – он и разговаривать с врачом на эту тему никогда бы не стал. Динамика становления сексуальности у этих людей такова, что смена пола становится для них безусловной, жизненной необходимостью. Но встречаются ядерные транссексуалы чрезвычайно редко. За все годы работы мне встретилось не более 10 таких случаев. И нет другого способа удостовериться в этом диагнозе, кроме длительного педантичного прощупывания, наблюдения за человеком в череде различных жизненных ситуаций.
Неядерные, краевые формы транссексуализма достаточно разнообразны. Не раз приходилось убеждаться, что пациенту вполне достаточно смены паспортного пола. Если удавалось им в этом помочь, на операции они больше не настаивали. У себя в отделении мы ввели в правило прохождения перед операцией годичного испытательного срока. Пациенты получали необходимые документы и должны были прожить год в новой социально-психологической роли: найти работу, сжиться с коллективом, создать себе соответствующее окружение. Экзаменовала сама жизнь, и далеко не все справлялись с ее требованиями. А с другой стороны, реальное существование в ином поле не всегда оказывалось таким лучезарным, как это рисовалось в мечтах. Вспоминаю немало бесед, в ходе которых мы с пациентом приходили к общему мнению, что проблемы, мешающие ему нормально жить, не исчезнут при переходе в другой пол.
Добиться изменения паспортного пола было чрезвычайно трудно. Никакими юридическими нормами такая процедура не предусматривалась, приходилось искать окольные пути. Теперь, как я уже упоминал, новый Закон о записи актов гражданского состояния предусматривает возможность изменения пола. Общество сделало громадный шаг вперед, признав, что не всем его членам предначертано пройти путь от колыбели до могилы под знаком одного из двух полов. Но разработчики закона тут же перечеркнули это завоевание, сделав хирургическую операцию обязательным условием внесения изменений в запись о рождении. Тем самым нас – и врачей, и пациентов – лишили возможности маневра. Отказаться от идеи испытательного срока я никак не могу. Но это толкает на поиск путей в обход закона.
Жестокость и непонимание продолжают доминировать в отношении к третьему полу даже в тех случаях, когда общество пытается проявить широту души…
Что сказать напоследок?
Мое профессиональное знакомство с третьим полом началось лет сорок назад. Срок порядочный в масштабе одной человеческой жизни, – и одновременно ничтожно малый, если судить о нем по меркам истории. Тем значительнее кажутся мне перемены, которые произошли на моих глазах.
В течение первых нескольких лет пациенты, относящиеся к этой категории, появлялись поодиночке и с большими интервалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Внимательный читатель наверняка уже заметил сходство терапевтических подходов к транссексуалам и гомосексуалам. Это закономерно при достаточно близком родстве этих состояний. Но инверсия при транссексуализме затрагивает несравненно более глубокие структуры личности, образуя целую систему стойких комплексов. Нарушение в выборе объекта полового влечения – всего лишь одно звено в этой системе. Но если здесь удается добиться сдвига, то и остальные блоки становятся более податливыми.
Колоссальное значение для Отара имел первый настоящий контакт с женщиной. Когда психологически он был к нему уже подготовлен, да и партнерша стала проявлять нетерпение, я заметил в пациенте странную боязливость. Он все откладывал, тянул, придумывал отговорки… Я уловил здесь крайне болезненную струнку, имевшую, возможно, отношение к формированию самого транссексуального синдрома. Будучи подростком, Отар постоянно ощущал свое отличие от мальчишек-сверстников. Они были выше ростом, сильнее, их излюбленные забавы требовали большой ловкости и выносливости, – и именно своей удалью и вызывали восхищение подружек. Не только это заставило Отара сказать о себе: я – женщина, но и это в том числе. Задачи, которые жизнь ставит перед мужчиной уже в 14 лет, казались подростку непосильными. И вот теперь, накануне решающего свидания, вся неуверенность в себе, сопутствовашая половому созреванию, заговорила во весь голос. Он просто боялся осрамиться, оказавшись с женщиной в постели… К счастью, в нашем арсенале нашлось достаточно средств, чтобы подкрепить его перед трудным испытанием, и оно прошло более чем успешно.
Недавно Отар приезжал в Москву. Он очень изменился за два года. Было видно, с каким удовольствием и гордостью демонстрирует он свои достижения. Я не решился бы сказать, что прошлое полностью преодолено и он превратился в обычного мужчину. Как и на начальных этапах лечения, он скорее играет эту роль. Но теперь делает это мастерски, с наслаждением. Так же, как и в былые времена, для него исключительно важен ритуал одевания. Отар в курсе всех веяний мужской моды, но явно предпочитает вещи, символизирующие силу этого пола: куртки, расширяющие фигуру в плечах, массивную обувь, которая придает значительность каждому шагу и превращает походку в поступь. Сохранилась и страсть к украшениям, но утоляется она теперь за счет множества металлических заклепок, пуговиц, цепей. Знаком глубокой перемены стала для меня перестройка обонятельных рефлексов. Я понял, что запах по-прежнему служит для Отара камертоном, которому послупшны все душевные вибрации, но это уже не нежные, сладковатые ароматы духов, неотделимые от образа матери, а специфическая терпкость дорогой мужской парфюмерии.
Отар, несомненно, пользуется успехом у женщин. Его приход в кафе или в магазин никогда не остается незамеченным: продавщицы, официантки, барменши сразу же оживляются, начинают рассыпать улыбки и кокетливые взгляды. Отар в совершенстве освоил этот бессловесный язык и не упускает случая попрактиковаться в нем. В сущности, его поведение осталось прежним. Он постоянно провоцирует ситуации, заставляющие окружающих проявить свое отношение к нему. Его самоощущение нуждается в такой непрерывной подпитке, как комнатный цветок – в регулярном поливе. Но содержательная часть этих сигналов, поступающих извне, теперь должна быть другой: «ты парень что надо».
Эта метаморфоза внушает оптимизм. Я не переоцениваю достигнутого. Наш пациент не превратился в мужчину, он по-прежнему принадлежит к третьему полу. Переключились лишь силовые линии психологической ориентации – с женского пола на мужской. Но пусть это всего лишь роль – Отар выглядит в ней гораздо органичнее, чем в своем былом стремлении к женскому совершенству. Что ни говорите, природа берет свое. И адаптироваться к жизни в этом своем качестве ему стало несравненно легче. У него появились планы, мечты, свободные от мучительных забот о собственной половой принадлежности. В Москву он приехал не только повидаться со мной, но и получить информацию о приеме в театральные институты. Не мне судить, есть ли у него полноценные актерские данные, но если смотреть с моих профессиональных позиций, стать «человеком с тысячью лиц» Отару очень бы подошло.
Коллеги могут мне сказать, что ни Отар, ни Наташа не страдали, судя по всему, так называемым ядерным транссексуализмом. Так принято в медицине обозначать самые резкие, самые выраженные его формы. Ядерный транссексуализм не только не согласился бы на попытку лечения – он и разговаривать с врачом на эту тему никогда бы не стал. Динамика становления сексуальности у этих людей такова, что смена пола становится для них безусловной, жизненной необходимостью. Но встречаются ядерные транссексуалы чрезвычайно редко. За все годы работы мне встретилось не более 10 таких случаев. И нет другого способа удостовериться в этом диагнозе, кроме длительного педантичного прощупывания, наблюдения за человеком в череде различных жизненных ситуаций.
Неядерные, краевые формы транссексуализма достаточно разнообразны. Не раз приходилось убеждаться, что пациенту вполне достаточно смены паспортного пола. Если удавалось им в этом помочь, на операции они больше не настаивали. У себя в отделении мы ввели в правило прохождения перед операцией годичного испытательного срока. Пациенты получали необходимые документы и должны были прожить год в новой социально-психологической роли: найти работу, сжиться с коллективом, создать себе соответствующее окружение. Экзаменовала сама жизнь, и далеко не все справлялись с ее требованиями. А с другой стороны, реальное существование в ином поле не всегда оказывалось таким лучезарным, как это рисовалось в мечтах. Вспоминаю немало бесед, в ходе которых мы с пациентом приходили к общему мнению, что проблемы, мешающие ему нормально жить, не исчезнут при переходе в другой пол.
Добиться изменения паспортного пола было чрезвычайно трудно. Никакими юридическими нормами такая процедура не предусматривалась, приходилось искать окольные пути. Теперь, как я уже упоминал, новый Закон о записи актов гражданского состояния предусматривает возможность изменения пола. Общество сделало громадный шаг вперед, признав, что не всем его членам предначертано пройти путь от колыбели до могилы под знаком одного из двух полов. Но разработчики закона тут же перечеркнули это завоевание, сделав хирургическую операцию обязательным условием внесения изменений в запись о рождении. Тем самым нас – и врачей, и пациентов – лишили возможности маневра. Отказаться от идеи испытательного срока я никак не могу. Но это толкает на поиск путей в обход закона.
Жестокость и непонимание продолжают доминировать в отношении к третьему полу даже в тех случаях, когда общество пытается проявить широту души…
Что сказать напоследок?
Мое профессиональное знакомство с третьим полом началось лет сорок назад. Срок порядочный в масштабе одной человеческой жизни, – и одновременно ничтожно малый, если судить о нем по меркам истории. Тем значительнее кажутся мне перемены, которые произошли на моих глазах.
В течение первых нескольких лет пациенты, относящиеся к этой категории, появлялись поодиночке и с большими интервалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149