Она спросила, не хочу ли я с ней потрахаться. Сказала, что может прийти ко мне, и мы оттянемся у меня дома, когда раздобудем дерьмо. Я сказал, что это круто. Я сказал: «Оттягиваться я люблю», чтобы посмотреть, получится ли её рассмешить. Она посмотрела на меня и сказала, что оно и видно. Мы поднялись на второй уровень, и я завёл её в угол за раскуроченный фургон, который торчал здесь всё лето. Она опустилась на колени и начала расстёгивать на мне ремень. Я поднял её на ноги и с силой ударил по лицу. Она упала на пол и прикрылась руками. Я пинал её, пока не запыхался. Я отношусь к людям так, какие они есть, а они – отбросы.
Легко прикалываться Богом в голове. Они подолгу болтают о всякой чепухе до самого утра. Я слышу их из своей комнаты. Они сидят в машине во дворе. Я чувствую их жар. По их несвежему дыханию ощущаю, что они ели. Я могу представить их полностью. Я мог бы убить их с закрытыми глазами, но пока я забивал мужчину до смерти, я их не закрывал. Это было так легко. Я вышел на улицу и пнул тот бок машины, где сидела сука, поэтому, естественно, мужик выскочил и спросил, в чём моя проблема. Он меня развеселил. Между нами с этим типом большая разница. И она – в том, что я убиваю людей. Я врезал ему битой по роже изо всех сил и убил одним ударом. Я колотил его по голове, пока не полезли мозги, а потом побежал по переулку и в чёрный ход. Квартал у меня настолько ебнутый, что в окна больше никто не выглядывает. Сука же просто сидела в машине и смотрела. Между нами с вами большая разница. Я убиваю человекообразных. Прекращаю их жизни и порчу жизнь их семей. Мне поебать всех, кроме себя. Я знаю смысл жизни. У неё нет смысла. Я убиваю вас, и это ничего не значит. Для меня это способ проводить время и уважать себя, хуила.
Есть леди, которая знает… Вот что случилось, и это, блядь, правда. Я шёл из магазина. Выходить днём мне не нравится. Я не переношу солнца. Это мне вредно. Я не люблю этих ёбаных уродов, которые на меня эдак пялятся. Мечтаю я только о том, чтобы их поубивать. Приятно было бы перестрелять их, как куски дерьма, коими они и являются. Глаза их выпучены, их грязные детишки таращатся и хихикают. Я выхожу ночью, потому что тогда на улице меньше людей, и они не ебут мне мозг. Как я уже сказал, я иду, а рядом тормозит свинячья машина. Я останавливаюсь. А что мне, блядь, ещё делать – идти дальше, будто я тут ни при чём? Нет, блин. Я останавливаюсь, ибо знаю, что свинья всегда найдёт предлог упечь меня в кутузку, если я не остановлюсь. Свинья вылазит из машины и спрашивает, куда я иду, и говорю, что иду в магазин, а он говорит, что я пидор, выискивающий, у кого бы отсосать. Обзывает меня хуесосом, который ищет, чем бы поживиться. И говорит, что должен выбить из меня говно прямо на месте. Я отвечаю, что я не пидор. Свинья бьёт меня в живот и швыряет на заднее сиденье своего автомобиля. Приставляет к моей голове пистолет и велит расстегнуть ему штаны, поскольку я буду сосать ему хуй прямо сейчас. Я сделал это. Я сосал свинов хуй. А что мне оставалось? Он приставил к моей голове пистолет. Я ещё не был с мужчиной, если не считать некоторых маманиных дружков и моего сводного братца, но ни в тот, ни в другой раз это не я начинал. Он вышвырнул меня из машины и укатил. Я поплёлся домой. Придёт день, я убью эту ёбаную свинью. Найду его и разнесу его свинячью задницу. Вот будет здорово. Я заставлю его сосать пистолет. Давай же, свинья. Живее, с чувством. Вложи немного души, когда будешь облизывать это дуло. Ненавижу эти пышные похороны легавых. Те самые, на которые налогоплательщики выкладывают столько денег, – чтобы свиньи могли палить из своих пушек, а люди бы думали, что эта дохлая срань чего-то стоила. Поминки нужно проводить у меня дома. Мы могли бы праздновать, пить и хохотать, снова и снова прокручивать видеозапись – я стреляю в свинью. Связать дружка свиньи и его мамашу и заставить смотреть, пока не лишатся чувств, а потом убить. А если вдруг свинья жената на какой-то тётке, то ещё веселее. Послежу за ней несколько дней, изучу её повадки, а потом куда-нибудь приглашу. Нацеплю на эти пизду поводок и поведу выгуливать. Блядища свинячья. Иди. Рядом! Поливай цветы своей мочой, ёбаная авоська с дерьмом. Свиная подстилка. Стрельну ей в челюсть из 22-го калибра и брошу – изуродованную, но живую. Еб твою мать, свинья. Я тебя точно убью.
Прошу прощения, но я истинный голос деревни. Ха-ха. Хо-хо. Я не хотела тебя. Ночью молилась, чтобы ты во мне умер. Я била тебя, изо всех сил налетая на столы, надеясь, что твой череп треснет. Я пила. Боже, как я пила.
Я делала всё, что могла, пытаясь тебя убить, пока ты рос во мне. Девять месяцев я чувствовала, что во мне растёт раковая опухоль. Нужно было покончить с собой на девятом месяце. Было бы мастерски работа с моей стороны. Я ненавижу тебя. И всё-таки ты вышел наружу. Первое время я была счастлива уже потому, что ты не во мне. Мне было всё равно, как ты выглядишь. Медсестра спросила, не хочу ли я тебя понянчить, и я ответила «нет». Нужно было задушить тебя, пока ты спал. Я никогда не хотела тебя. Я хочу, чтобы ты об этом знал и никогда не забывал. Ты испортил мне фигуру. Ты испортил мне жизнь. Я тебя ненавижу. Навсегда. Как мне вести нормальную половую жизнь с ёбаным ребёнком в доме? Ты думаешь, мужчина захочет прийти поебаться со мной, если знает, что в соседней комнате ребёнок? Как я могу быть с мужчиной, если знаю, что ты можешь в любую минуту войти в ёбаную спальню и попросить починить какую-нибудь ёбаную игрушку? Мужчина не придёт в такой дом снова. Вот почему я луплю тебя всякий раз, стоит им уйти. Ты разрушил мою жизнь. У меня не было жизни с тех пор, как ты появился. Я тебя ненавижу. Я помню, как отправляла своих приятелей бить тебя. Меня тошнило от прикосновений к тебе, а вот слушать твои вопли очень нравилось. Мне больше нравилось, когда это с тобой делал мужчина. Я всегда стояла за дверью и слушала, как они тебя бьют. Всегда надеялась, что один из них тебя убьёт, и тебя не станет, и мне не придётся отбывать срок. Ненавижу тебя. Знаешь, что больше всего меня бесит? Я так старалась убить тебя, но ничего не получилось. Ты Антихрист. Ты не умер. И теперь я жду конца своей жизни. Мне больше ничего не осталось. Я старая и безобразная, ты мог бы войти в эту комнату и убить меня, если бы захотел. Вот зачем я храню пистолет. Я ненавижу тебя. Сегодня великая ночь. Пистолет У меня во рту. Я уничтожу себя сегодня ночью. Сегодня конец моим страданиям. Больше не смотреть в зеркало и не видеть это мерзкое тело. Единственное, что оно сделало, – дало жизнь тебе. Я могла бы стать моделью. Я могла бы стать стюардессой. Я могла бы стать кем угодно. А вместо этого стала матерью. Только одна жизнь. Моя жизнь истрачена на тебя. Я тебя ненавижу.
Да знаю я, знаю – нарочитая мизантропическая неприспособленность. Она велела мне войти в её комнату. Я вошёл и спросил, чего ей надо. Она сказала: «Я хочу наградить тебя кошмаром, который будет продолжаться до конца твоей жизни». Вытащила из-под подушки пистолет, вставила в рот дуло и нажала курок, прежде чем я успел что-то сказать. Её тело отлетело и шлёпнулось в углу. Теперь она делает это три ночи в неделю. Это случилось много лет назад, но память моя свежа. Выстрел гремит в моих ушах часами, как реактивный двигатель. Теперь у меня в руке пистолет. Я не могу спать. Я всё ещё думаю о том выстреле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65