Думал, как
здорово было бы пройтись по этому месту с огнемётом. Как на стоящий санитарный работник. К ебеням, дружище, это стадо свиней, и если мне это не нравится, надо съезжать от сюда. Как-то ночью через дорогу от того места, где я живу, стреляли. Подстрелили двух девчонок у парадного крыльца дома номер 309 по Сансет-авеню.
Той ночью меня в городе не было. Как обычно, повезло. Только и разговоров было о том, как выстрелы всех в округе перебудили. Как эта дама вопила и стенала всю ночь. Чёрт, жалко, что меня здесь не было. Я бы смеялся и веселился, как последний ублюдок. Крутил бы из окна Дэвида Ли Рота на всю катушку. Зажёг бы весь свет, плясал на тротуаре. Хохотал бы им в заплаканные лица. Братался бы со свиньями. Как досадно такое пропустить. На следующий вечер я там гулял. Перед домом тусовались белые хлыщи. Странно, подумал я. Неважно. Я наставил на них палец и сказал: «Бах-бах», после чего засмеялся и пошёл домой. Я рад, что тех двоих в ту ночь подстрелили. Теперь в округе действительно спокойно. Бродит множество свиней, но жизнь – сплошь взаимные уступки, не так ли? Ещё бы.
…
Я понимаю, почему мужья бьют своих жён. Я понимаю, почему мамы и папы бьют своих детей. Я понимаю, почему они дают клятвы и нарушают их. Дают обещания, забывают и каются. Я не знаю, почему не понимал этого раньше. Это так ясно. Это у них в глазах. Это ложь. Это ложь, и всем на неё наплевать. Они нашли самый безболезненный и элегантный способ стоять в очереди.
…
Хилые белые людишки в автобусе. Такие неуместные. Перемешаны, словно кусочки дерьма, развешанные на рождественской ёлке. Они здесь неуместны и знают об этом. Посмотри на их лица. Лёгкий дискомфорт, нервозность, плохо скрытое отвращение. Ну и поездочка. Все они выглядят так, словно их снимает на плёнку полиция. Я один из этих белых уродов. Я еду в автобусе. Я смотрю на них и мысленно смеюсь. Мексиканские девчонки со всем этим макияжем. Толстые жопы заполонили весь проход. Хулиганьё на заднем сиденье курит дурь. Безликие рабочие и белая сволочь.
…
«Скорая помощь» приехала и забрала тело бродяги. Девушка рядом со мной выглянула в окно и сказала: «Боже, сколь ко крови!» Интересно, санитары матерятся тихонько, когда им приходится увозить кого-то воняющего экскрементами, умирающего в луже рвоты, дерьма и мочи. Интересно, они когда-нибудь выкидывают этих жмуриков в мусорный контейнер где-нибудь за круглосуточной забегаловкой с пончиками. Или сбрасывают с моста. Было бы клево оставить эту дрянь у дверей хозяина вашей квартиры. Швырнуть в бассейн в Сенчури-Сити. Тело увозят в центр города, и его сжигает нелегальный трудяга, впахивающий за минимальную плату.
…
В этой комнате я никогда не ошибаюсь. Всё, что я говорю, всё, что делаю, правильно и правдиво. Даже если это ложь, это моя комната. Я знаю, что лгу, и никто вокруг не скажет, что это не так. Можно сказать друзьям, что вчера вечером ты был во всём прав, и им нечем будет тебя опровергнуть. По этому я не хочу выходить из этой комнаты. Снаружи всё лживо. Скажешь правду, и тебя обдерут. Тебя могут арестовать и даже убить. У себя в комнате я могу говорить правду во весь голос. Иногда только тут я бываю настоящим. Потому что снаружи каждый изо всех сил старается убежать от самого себя…
Реальность – убийственная машина. Заведённая на смерть. Правда так очевидна, что превращает нас в мерзкие мешки мяса. Слабые и зависимые. В срущих, ссущих, жрущих эскапистов. Все мы такие, и некоторым это в тягость. Ты не можешь подняться выше своей задницы, ты можешь подняться только над теми, кто думает, что может.
…
Как-то раз я видел, как собака бежала зигзагами через дорогу. Сразу после того, как её сбила машина. Собака выла так, словно её глотка хотела выскочить из пасти. Из живота у неё вылезали кишки. Они опутали её задние ноги. Отчего она и бежала зигзагами. Я видел, как она пробежала вдоль всего квартала и свернула за угол. Я и потом слышал, как она воет. Я видел пожилых негров, сидевших на своих верандах. Их лица даже не шевельнулись. Теперь я сижу здесь и размышляю, какое же дерьмо им довелось видеть в жизни, если это для них – фигня.
…
Мальчишкой я ходил гулять в этот парк почти каждый день. Однажды я направился там к зарослям кустов. А там ошивались все эти полицейские. По телевизору я слышал, что мне нечего бояться. Я подошёл к ним и спросил, можно ли мне здесь поиграть. Они велели мне уходить, а потом один из парковых дворников оттащил меня в сторону и сказал, чтобы я шёл играть к качелям. Полицейские ушли, только когда стемнело. На следующий день я узнал, что как раз на том месте, где я зарыл семь пенни, нашли тело маленькой девочки. Я откопал монетки через несколько дней. Хранил их, потому что думал, что это важно. Вскоре они исчезли в автомате, продающем жвачку.
…
На улице было 360 градусов
Подошли полицейские – с виду друзья
На деле – солдаты
Арестовали всё
Всех квартиросъёмщиков
Всех домовладельцев
Богатые девочки старались поймать поросячьи взгляды
В надежде быстро отсосать в кустах
Чтобы избежать судебного преследования
А богатые мальчики могли предложить только
Кредитные карточки и свои задницы
Кредит из задницы удавался до этого столько раз
Без толку, загребли нас всех
Перед тем, как отключиться, я увидел только
Как крысы и тараканы в наручниках выстроились в ряд
…
Стою в ванной, держа в руках свой член. Жалкий слюнявый мудак смотрит в зеркало. Кончает, как любая другая тварь. Спусти в раковину. Мне сейчас мерзко. Не нужна мне девушка, о которой я думал. То была временная слабость. Я никогда больше так не сделаю. Сейчас я хочу кого-нибудь убить. Хочу увидеть чьё-нибудь уничтожение, блядь. Хочу увидеть конец целой кучи людей. Я сдерживаюсь. Чуть не пробил дырку в стене. Я убил романтику. Эта дрянь мне нравилась, пока я не понимал, как вертится мир. Теперь это для меня ничто. Ни одна девушка больше не лишит меня этого.
Должно быть, тогда я лишился разума. Глупое дитя. Больше не надо. Просто место, куда можно засунуть хуй, словно у тебя нет мозгов. Полностью теряя форму. Хотя говорю тебе: это ложь, с которой я никак не могу справиться. Необходимость лгать, чтобы не оставаться ночью одному. Лгать, себя к чертям не помня, чтобы тебя просто трахнули. Я так не могу. Хорошо, что больше эта срань мне не потребуется.
Бах!
Эта книга была написана в основном в Лос-Анджелесе в 1988 году. Район, где я жил, был мне отвратителен. Грязища, повсюду валялся мусор. Ошибка в инженерной психологии, и я в ней застрял. Я психовал, когда на городском автобусе выбирался из этого кошмара. Я часами сидел в своей маленькой комнатке, со всем своим скарбом вокруг, и исходил на мочу. Значительную часть книги я написал, слушая «Black Sabbath». В книге есть кусок под названием «Улица Ножей», который был разминкой для куска под названием «Всё», опубликованного в книге «Вой на рода».
Раньше я любил тебя
И до сих пор люблю
Так эгоистично
Я люблю тебя прежнюю
Тебя не коловшуюся наркотиками
Тебя не избитую мужчинами
Ты смеёшься мне в лицо и называешь меня идиотом
Но это правда
Я всё ещё люблю тебя
Иногда мне удаётся увидеть тебя прежнюю
Когда твои глаза блестят
Когда ты выглядишь почти живой
…
Он сидит на складном стуле
Уставившись на свои руки
Все шрамы
Кулак в лицо
Кулак в стекло
Кулак в стену
Кулак
Кулак
Кулак
Теперь куда теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
здорово было бы пройтись по этому месту с огнемётом. Как на стоящий санитарный работник. К ебеням, дружище, это стадо свиней, и если мне это не нравится, надо съезжать от сюда. Как-то ночью через дорогу от того места, где я живу, стреляли. Подстрелили двух девчонок у парадного крыльца дома номер 309 по Сансет-авеню.
Той ночью меня в городе не было. Как обычно, повезло. Только и разговоров было о том, как выстрелы всех в округе перебудили. Как эта дама вопила и стенала всю ночь. Чёрт, жалко, что меня здесь не было. Я бы смеялся и веселился, как последний ублюдок. Крутил бы из окна Дэвида Ли Рота на всю катушку. Зажёг бы весь свет, плясал на тротуаре. Хохотал бы им в заплаканные лица. Братался бы со свиньями. Как досадно такое пропустить. На следующий вечер я там гулял. Перед домом тусовались белые хлыщи. Странно, подумал я. Неважно. Я наставил на них палец и сказал: «Бах-бах», после чего засмеялся и пошёл домой. Я рад, что тех двоих в ту ночь подстрелили. Теперь в округе действительно спокойно. Бродит множество свиней, но жизнь – сплошь взаимные уступки, не так ли? Ещё бы.
…
Я понимаю, почему мужья бьют своих жён. Я понимаю, почему мамы и папы бьют своих детей. Я понимаю, почему они дают клятвы и нарушают их. Дают обещания, забывают и каются. Я не знаю, почему не понимал этого раньше. Это так ясно. Это у них в глазах. Это ложь. Это ложь, и всем на неё наплевать. Они нашли самый безболезненный и элегантный способ стоять в очереди.
…
Хилые белые людишки в автобусе. Такие неуместные. Перемешаны, словно кусочки дерьма, развешанные на рождественской ёлке. Они здесь неуместны и знают об этом. Посмотри на их лица. Лёгкий дискомфорт, нервозность, плохо скрытое отвращение. Ну и поездочка. Все они выглядят так, словно их снимает на плёнку полиция. Я один из этих белых уродов. Я еду в автобусе. Я смотрю на них и мысленно смеюсь. Мексиканские девчонки со всем этим макияжем. Толстые жопы заполонили весь проход. Хулиганьё на заднем сиденье курит дурь. Безликие рабочие и белая сволочь.
…
«Скорая помощь» приехала и забрала тело бродяги. Девушка рядом со мной выглянула в окно и сказала: «Боже, сколь ко крови!» Интересно, санитары матерятся тихонько, когда им приходится увозить кого-то воняющего экскрементами, умирающего в луже рвоты, дерьма и мочи. Интересно, они когда-нибудь выкидывают этих жмуриков в мусорный контейнер где-нибудь за круглосуточной забегаловкой с пончиками. Или сбрасывают с моста. Было бы клево оставить эту дрянь у дверей хозяина вашей квартиры. Швырнуть в бассейн в Сенчури-Сити. Тело увозят в центр города, и его сжигает нелегальный трудяга, впахивающий за минимальную плату.
…
В этой комнате я никогда не ошибаюсь. Всё, что я говорю, всё, что делаю, правильно и правдиво. Даже если это ложь, это моя комната. Я знаю, что лгу, и никто вокруг не скажет, что это не так. Можно сказать друзьям, что вчера вечером ты был во всём прав, и им нечем будет тебя опровергнуть. По этому я не хочу выходить из этой комнаты. Снаружи всё лживо. Скажешь правду, и тебя обдерут. Тебя могут арестовать и даже убить. У себя в комнате я могу говорить правду во весь голос. Иногда только тут я бываю настоящим. Потому что снаружи каждый изо всех сил старается убежать от самого себя…
Реальность – убийственная машина. Заведённая на смерть. Правда так очевидна, что превращает нас в мерзкие мешки мяса. Слабые и зависимые. В срущих, ссущих, жрущих эскапистов. Все мы такие, и некоторым это в тягость. Ты не можешь подняться выше своей задницы, ты можешь подняться только над теми, кто думает, что может.
…
Как-то раз я видел, как собака бежала зигзагами через дорогу. Сразу после того, как её сбила машина. Собака выла так, словно её глотка хотела выскочить из пасти. Из живота у неё вылезали кишки. Они опутали её задние ноги. Отчего она и бежала зигзагами. Я видел, как она пробежала вдоль всего квартала и свернула за угол. Я и потом слышал, как она воет. Я видел пожилых негров, сидевших на своих верандах. Их лица даже не шевельнулись. Теперь я сижу здесь и размышляю, какое же дерьмо им довелось видеть в жизни, если это для них – фигня.
…
Мальчишкой я ходил гулять в этот парк почти каждый день. Однажды я направился там к зарослям кустов. А там ошивались все эти полицейские. По телевизору я слышал, что мне нечего бояться. Я подошёл к ним и спросил, можно ли мне здесь поиграть. Они велели мне уходить, а потом один из парковых дворников оттащил меня в сторону и сказал, чтобы я шёл играть к качелям. Полицейские ушли, только когда стемнело. На следующий день я узнал, что как раз на том месте, где я зарыл семь пенни, нашли тело маленькой девочки. Я откопал монетки через несколько дней. Хранил их, потому что думал, что это важно. Вскоре они исчезли в автомате, продающем жвачку.
…
На улице было 360 градусов
Подошли полицейские – с виду друзья
На деле – солдаты
Арестовали всё
Всех квартиросъёмщиков
Всех домовладельцев
Богатые девочки старались поймать поросячьи взгляды
В надежде быстро отсосать в кустах
Чтобы избежать судебного преследования
А богатые мальчики могли предложить только
Кредитные карточки и свои задницы
Кредит из задницы удавался до этого столько раз
Без толку, загребли нас всех
Перед тем, как отключиться, я увидел только
Как крысы и тараканы в наручниках выстроились в ряд
…
Стою в ванной, держа в руках свой член. Жалкий слюнявый мудак смотрит в зеркало. Кончает, как любая другая тварь. Спусти в раковину. Мне сейчас мерзко. Не нужна мне девушка, о которой я думал. То была временная слабость. Я никогда больше так не сделаю. Сейчас я хочу кого-нибудь убить. Хочу увидеть чьё-нибудь уничтожение, блядь. Хочу увидеть конец целой кучи людей. Я сдерживаюсь. Чуть не пробил дырку в стене. Я убил романтику. Эта дрянь мне нравилась, пока я не понимал, как вертится мир. Теперь это для меня ничто. Ни одна девушка больше не лишит меня этого.
Должно быть, тогда я лишился разума. Глупое дитя. Больше не надо. Просто место, куда можно засунуть хуй, словно у тебя нет мозгов. Полностью теряя форму. Хотя говорю тебе: это ложь, с которой я никак не могу справиться. Необходимость лгать, чтобы не оставаться ночью одному. Лгать, себя к чертям не помня, чтобы тебя просто трахнули. Я так не могу. Хорошо, что больше эта срань мне не потребуется.
Бах!
Эта книга была написана в основном в Лос-Анджелесе в 1988 году. Район, где я жил, был мне отвратителен. Грязища, повсюду валялся мусор. Ошибка в инженерной психологии, и я в ней застрял. Я психовал, когда на городском автобусе выбирался из этого кошмара. Я часами сидел в своей маленькой комнатке, со всем своим скарбом вокруг, и исходил на мочу. Значительную часть книги я написал, слушая «Black Sabbath». В книге есть кусок под названием «Улица Ножей», который был разминкой для куска под названием «Всё», опубликованного в книге «Вой на рода».
Раньше я любил тебя
И до сих пор люблю
Так эгоистично
Я люблю тебя прежнюю
Тебя не коловшуюся наркотиками
Тебя не избитую мужчинами
Ты смеёшься мне в лицо и называешь меня идиотом
Но это правда
Я всё ещё люблю тебя
Иногда мне удаётся увидеть тебя прежнюю
Когда твои глаза блестят
Когда ты выглядишь почти живой
…
Он сидит на складном стуле
Уставившись на свои руки
Все шрамы
Кулак в лицо
Кулак в стекло
Кулак в стену
Кулак
Кулак
Кулак
Теперь куда теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65