Раскачивался блок на капроновом тросе, рядом, чудом зацепившись, висел разорванный чекель.
А Сатаровы уже исполняли свой финальный трюк.
Новый рывок, новая боль и долгие аплодисменты вернули Ваську откуда-то издалека на купол черного и мокрого шапито.
Цирковой оркестр играл вальс.
И Васька услышал, как завизжал блок, опуская Сатаровых на манеж.
Нарастающие аплодисменты сняли с Васьки огромный вес. Он вздохнул, сплюнул кровью и, уютно прижавшись щекой к куполу, сказал:
– С окончанием...
Это ему показалось забавным и он улыбнулся.
И потерял сознание...
* * *
В больнице, у входа в хирургическое отделение, сидела старуха в белом халате и недобро поглядывала на Нину, Витю и Сатаровых.
– Вы понимаете, – сказал Сатаров-старший, – мы из цирка...
– Это нам все едино, – ответила старуха. – Хоть из цирка, хоть из церкви. Не положено.
Дверь отделения открылась, и вышел врач в белом халате с закатанными рукавами.
Старуха сидела как изваяние.
Врач закурил сигарету, затянулся и спросил:
– Вы из цирка?
– Да, – ответила Нина.
– Родственники?
– Почти, – сказал Сатаров-младший и потрогал свою верхнюю губу.
Доктор оглядел всех четверых и улыбнулся.
– Что с ним? – спросила Нина.
Доктор стряхнул пепел и ответил:
– Температура нормальная. Состояние так себе... Сломаны три ребра, ключица... Сильно помята грудная клетка. Я уже не говорю о рваных ссадинах на спине и частичном разрыве связок левого лучезапястного сустава. Вот такие-то дела, товарищи почти родственники.
– Простите, доктор, он скоро поправится? – спросил Витя.
– Скоро, – ответил доктор, глядя на Нину. – Месяца через полтора я его выпишу. Недель шесть-семь минимум. Дня через три его можно будет навестить.
– Я остаюсь, – сказала Нина Вите. – А ты лети в Москву и пока оформляй нам отпуск.
– Хорошо. Спасибо, доктор. До свидания.
– Всего хорошего, – сказал доктор. – Не волнуйтесь, ничего страшного.
– Теперь мы уже не волнуемся, – сказала Нина.
Она взяла Витю под руку и повела его к выходу. Сатаровы молча пошли за ними.
* * *
Когда доктор вошел в палату, он увидел, что Васька лежит неподвижно на спине и держит губами белый целлулоидный мячик от пинг-понга.
Васька надул щеки и резко выдул воздух: мячик взлетел вверх почти на метр, и, когда он падал вниз, Васька поймал его ртом.
Так он сделал несколько раз, и доктор не выдержал:
– Слушайте, чем это вы занимаетесь?
Васька что-то промычал, затем выплюнул мячик и ответил:
– Вот черт! Чуть не подавился! Знаете, доктор, мне говорили, что во Франции есть человек, который ртом жонглирует тремя такими мячиками. Я думал врут. А теперь мне совершенно ясно, что это возможно. Противно, но возможно...
Васька взглянул на потрясенного доктора и добавил:
– Уж больно жанр негигиеничный!
– Так... – растерянно сказал доктор. – Очень, очень интересно...
Он посмотрел на Ваську как на седьмое чудо света и неверными шагами вышел из палаты.
Тут же в окне появился сначала скрипичный футляр, а затем и сам мальчишка.
– Ушел? – спросил мальчишка.
– Ушел, – ответил Васька.
Мальчишка нахально уселся на подоконник и, продолжая прерванный разговор, деловито сказал:
– Ну хорошо. К значку мексиканской олимпиады я могу добавить юбилейный артековский. Устраивает?
Васька улыбнулся. Мальчишка впервые заметил у него синяк под глазом.
– Что это у тебя? – спросил мальчишка и показал пальцем на синяк.
– А, это? – Васька тихонько потрогал синяк. – Здорово видно?
– А то! Чем это?
– Рубил лес – отлетела щепка. Травма на производстве.
– Не заливай, – строго сказал мальчишка.
Васька посмотрел на мальчишку и улыбнулся.
– Послушай, старик... Только ответь мне честно. Тебе никогда не хотелось работать в цирке?
Впервые мальчишка смутился, пожал плечами.
– Нет... То есть я никогда об этом не думал. А что?
– Да нет... Ничего. Я просто так спросил.
– Но знаешь, – сказал мальчишка и рассмеялся. – Мой дедушка рассказывал, что когда-то, очень-очень давно, когда он еще был пацаном, он чуть не уехал навсегда из этого города с одними французскими циркачами на лошади.
– Замечательно, – вежливо сказал Васька.
– А почему ты меня спросил о цирке? – сказал мальчишка.
– Не знаю, – мягко сказал Васька и уставился в потолок. – Просто мой дед, мой отец и я сам, наверное, не смогли бы и дня прожить без цирка. Вот я и подумал, что если когда-нибудь у меня будет сын...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13