И снова отправил Дин послание по электронной почте.
– Это нечестно! – писал я. – Щенок совершенно очаровательный. Как могли вы так поступить со мной? Подумайте о Девоне и Джулиусе.
– Мне кажется, – ответила она, – Девон сумел бы как-то к этому приспособиться. В конце концов, этот пес уже и сейчас делит ваше внимание с Джулиусом, делил еще и со Стэнли, пока тот был с вами. Делиться не всегда плохо. По-моему, у вас хватит любви и внимания для двух бордер-колли, а сами они могли бы стать лучшими друзьями, хотя, конечно, по временам не удалось бы обойтись без ревности… Гомер такой славный (нет, он не просто внешне такой; у него в самом деле благородный и милый нрав). Я совсем не хочу, чтобы вы взяли его, если еще не готовы… Серьезно. Будут и другие хорошие щенки. Но иногда появляется совершенно особенный, ни на кого не похожий… Гомер как раз такой, и если вы решите взять его, то у вас будет просто изумительная собака.
Все это я на все лады перебирал в уме, когда возвращался домой из Миннесоты, но так и не принял никакого решения. Через три недели я вылетел в Чикаго для участия в шоу Опры Уинфри, устроенного в связи с моей предыдущей книгой «Бегство в горы». Неделей раньше режиссер программы Опры побывал со съемочной группой у нас в горах, снимал меня, Паулу, Девона и Джулиуса. Камера следовала за нами вдоль озера, по лугу, везде, где мы бродили.
Пока шло шоу, Опра, чье теплое отношение меня приятно удивило, внимательно смотрела видеозапись. Во время рекламной паузы она наклонилась ко мне: «Какие красивые собаки, – сказала она. Я сразу догадался по голосу, что передо мной большая любительница собак. – У меня самой их несколько. А вот это бордер-колли?»
Я в двух словах посвятил ее в историю Девона. Нетрудно было понять, почему Опра пользуется таким успехом. Она из тех людей, с которыми вас так и тянет поговорить откровенно. И я, не тратя времени даром, решил воспользоваться открывшейся возможностью и получить ее совет.
– Мисс Уинфри, – признался я верховной жрице телевидения, – владелица питомника бордер-колли рассказала мне, что у нее есть необычайно умный и милый щенок. Просто не знаю, что делать: брать или не брать.
Она придвинулась ко мне ближе, заинтересованная. Глядя в такие глаза, не солжешь.
– А вы хотите его взять?
– Ну… да; сам не знаю почему, но хочу. Ужасно хочу.
– Тогда берите, Джон, – сказала она, и это прозвучало не как совет, а скорее как приказ. – Не отказывайтесь от своего счастья.
Опра отодвинулась, снова включилась камера и мы закончили интервью.
По окончании шоу я схватился за телефон, чтобы позвонить Пауле. Она, разумеется, смотрела шоу по телевизору и думала, что слышала все. Про щенка я ей конечно, рассказал раньше, причем наш разговор сразу же перешел на уровень, который по классификации НАТО соответствует непосредственному ведению боевых действий. Я отступил и заверил ее, что, с моей стороны, все это не более, чем фантазия. Впрочем, она знала меня лучше. А теперь вот это…
– Дорогая, потрясающая новость. Опра говорит, что нам следует взять щенка.
– Что?
– Опра! Опра Уинфри только что посоветовала мне взять Гомера, не упускать своего счастья. Давай так и сделаем.
– О, Господи, – только и сказала Паула.
X
Приобретения и утраты
Я помнил мою первую встречу с Девоном и поэтому попросил Дин отправить Гомера в Олбани. Это дальше от Техаса, чем Ньюарк, но зато там не такой шумный аэропорт. Мы встретимся в более спокойной обстановке. А потом оттуда все вместе отправимся в горы. Так нам будет легче познакомиться друг с другом.
Все должно пройти прекрасно, заверила меня Дин. Гомер дружелюбный и веселый щенок; за всю его полугодовалую жизнь у него ни разу не было неприятностей. Он не станет бросать вызов Девону, не попытается занять его место. Девон будет для него вожаком, старшим братом. Гомера не интересует политика в собачьих делах. Он как раз из тех немногих собак, от которых Девон никогда не почувствует угрозы.
О Джулиусе я особо не беспокоился. Он обычно наслаждался нашей утренней прогулкой, а в остальное время по большей части дремал. Вероятно, он скучал без Стэнли – должен был скучать – но постепенно привыкал без него обходиться, нас с Паулой ему вполне хватало. Что до меня, то решение взять Гомера было явно связано с утратой Стэнли, но я то слишком много работал, то занимался своими двумя собаками, чтобы в должной мере это осознать. Итак, холодной ноябрьской ночью я отправился в аэропорт Олбани; это всего в часе езды от моей хижины в горах. Приехав в аэропорт, я оставил Девона на заднем сиденье машины, а сам пошел встречать моего нового приятеля.
На этот раз пластиковый контейнер в багажное отделение вывезли две женщины. Я слышал, как они ворковали. «Ну, какая прелесть, – сказала одна из них. – Он пытается меня лизнуть. Какая лапочка!»
Я приоткрыл дверцу контейнера, совсем чуть-чуть, и просунул туда руку. Гомер прижался к задней стенке, весь дрожа. Чем-то, видимо, я его напугал. Пристегнув поводок к ошейнику, я легонько потянул его к себе. Но щенка все приводило в ужас: и этот большой незнакомец, и яркие огни, и шум багажного транспортера. Я взял его на руки, а добрая самаритянка, следившая за всей этой сценой, предложила отвезти контейнер.
В Гомере меня тогда поразили, и продолжают удивлять теперь, его глаза – ясные, любопытные, с какими-то озорными искорками. Он был намного меньше и тоньше Девона, казался более неуклюжим и тело его вместо темной лоснящейся шерсти покрывал какой-то щенячий пух. Девон походил на волка, а Гомер скорее на маленькую лису. Девон и всем видом, и повадкой выглядел так, что хоть сейчас на выставку. Гомер, казалось, был предназначен лишь для того, чтобы бегать и играть. Гомер был хорошеньким. Девон «хорошеньким» не был.
Однако Гомер, так же, как и Девон, реагировал на любой знак и любой звук. Он поворачивал голову всякий раз, как только слышал что-нибудь интересное.
Мы вышли наружу, и я повел дрожащего Гомера знакомится с Девоном. Как это отличалось от пережитого в аэропорту Ньюарка!
Девон на свободе, без поводка, обычно не обращал внимания на других собак. Некоторые породы – особенно овчарки и золотистые ретриверы – иногда пробуждали в нем пастушьи инстинкты, но он терял к ним интерес, как только осознавал, что это вовсе не скот. Он ни разу серьезно не покусал ни одну собаку, не набросился на нее, хотя порой ему и случалось прихватить зубами ту, которая слишком уж нахально тыкалась ему в морду.
Поэтому я был просто потрясен, когда – едва я открыл машину – Девон с рычанием набросился на Гомера, повалил его на землю и стал подбираться к горлу. Гомер завизжал.
Я оттолкнул Девона, и он с яростью взглянул на меня. Вид его ясно говорил: мне известно, что ты задумал, но эта маленькая шавка не войдет в нашу машину, в наш дом, в нашу жизнь. Я заработал право на свое место, а для него здесь места нет.
Гомер, – как выяснилось позже, он всегда очень остро воспринимает драматизм ситуации, – визжал так, точно его убивали. Я подхватил его и усадил на одеяло на переднем сиденье, а Девона, протянув назад руку, похлопал по плечу. Он еще пару раз хрипло рыкнул, и Гомер снова взвизгнул. Тогда, повернувшись к Девону, я взял его за морду и, глядя в глаза, прошипел: «Эта собака будет жить с нами, а если я услышу еще хоть одно рычание, то размажу тебя по сиденью».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40