Мне, конечно, льстила такая настойчивость, но общаться с ней не очень хотелось. И вот как-то раз она звонит и говорит, что у нее завтра день рождения и она меня приглашает. А я и обрадовался: «У меня, говорю, – концерт, причем за городом, так что ничего не получится». Она звонит через полчаса и говорит, что решила на сутки перенести отмечание. Но в этот день выяснилось, что и в этот день мы работаем. Звоню ей, а она: «Ничего не знаю, ты обещал, так что приезжай. После концерта чтобы был у меня!» Прямо как в известном анекдоте: «Машу можно? – А кто ее спрашивает? – Да, действительно, кто ее спрашивает? Передайте, чтобы ровно в десять была у меня!» В общем, пришлось мне после концерта заехать к этой самой Наташе. Взяла меня она, конечно же, тепленького и окрутила. И стали мы жить-поживать. Работала она в системе Министерства обороны, где-то в военном архиве. Я переехал к ней в Строгино, воспитывал ее дочку как свою собственную, во всяком случае, она меня звала папой. Самое удивительное для меня сейчас, это то, что все это продолжалось с осени 1979 по 1985 год. А тут еще в 1984 году умирает мой дед, я понимаю, что семья моя сиротеет и нужны наследники, так что сделал я Наташе предложение выйти за меня замуж. Оно с энтузиазмом было принято. И уж настроился я на настоящую семейную жизнь, как случилась одна коллизия. У нас в доме появился некто Игорь Угольников – знакомый моего приятеля Сашки Козловского. Был он тогда никому не известен, а проблем у него было больше, чем грязи. Вот он у нас и прижился. Поступив, со временем, как настоящий гад.
Месяца через два-три после свадьбы я уезжаю на очередные гастроли, уже с «Воскресеньем». Звоню незадолго до приезда домой и чувствую: что-то не то. Такие вещи всегда чувствуются: по интонации, по паузам в разговоре, по многим другим признакам.
Спрашиваю жену: «У нас все в порядке?» – «Да, все в порядке». В результате понял я, что в порядке уже, похоже, ничего не будет. Понял, и все.
Приезжаю домой, никого нет. Звоню, родителям, трубку берет бабушка. А бабушка моя была человеком, у которой все всегда было под контролем. Ей все докладывали, а она, как информационный спрут, накапливала эти сведения. Бабушка моя, Вера Федоровна, говорит: «Все нормально, ничего не случилось». Но по ее тону я понял, что она все знает. «Рассказывай», – говорю. Ну и она мне выложила, что у «Наташеньки» с Угольниковым роман, что он бурно развивается, что помешать этому, по ее мнению, уже нельзя. «Понял», – говорю. И повесил трубку. Вышел из дома и стал искать «сладкую парочку». Ревность и обида – это такие вещи, которые очень обостряют охотничьи инстинкты. В общем, минут через двадцать обнаружил я их во дворе соседнего дома. Сгоряча пару раз дал в рыло Угольникову, а жене сказал: «Все, развод, и фамилию возьмешь свою прежнюю, поскольку моей недостойна». Собрал все вещи, попросил товарища за мной заехать, и на этом все закончилось.
Я довольно долго думал о том, что послужило причиной прекращения наших отношений, и пришел к выводу, что, скорее всего, дело было не во мне. Дело в том, что Наташа, несмотря на прежнее замужество и ребенка, досталась мне совершенно неопытной в сексуальном плане женщиной. Она для меня во многом была ученицей, прилежной между прочим. А тут ей попался мальчик, который сам по сравнению с ней был учеником. И захотелось ей побыть учительницей. Побыла, на свою голову. Прожила она с ним лет пять-шесть, родила ребенка, правда, не помню, от кого, А самое отвратительное в этом было то, что Угольников сожительствовал и с ее дочерью. Во всяком случае, она сама так утверждает. Мы с ней продолжали видеться, и она иногда приезжала ко мне (последний раз – лет пять назад уже взрослой девицей). Вот такая неприятность вышла с моей второй женой.
Кстати, с гадом Угольниковым мне все-таки пришлось не только увидеться, но и работать. В ноябре 1991 года я был приглашен системой бирж «Алиса» поиграть а паузах проводимого ею хоккейного турнира «Миллион на льду». Каково же было мое удивление и негодование, когда я узнал, что само шоу будет вести Угольников в своем клетчатом пиджаке. Хотел уж отказаться, но большие деньги, компания Алексеича и возможность познакомиться с самим Горди Хоу взяли верх. А ненависть к Угольникову почти прошла. Гадам ведь тоже надо как-то жить…
С третьей женой, Светкой, я прожил пока дольше всех, формально почти двадцать лет, а фактически– четырнадцать. Познакомились мы при весьма романтических обстоятельствах. Я только-только начал отходить от последствий развода с Наташей, как грянул Новый 1985 год. Настроение у меня было преотвратное, и я решил вообще никуда из дома не выбираться, а просто выпить водки, посмотреть телевизор и улечься спать. То есть назревало отмечание как в раннем детстве, по-семейному, по-домашнему, с мамой и бабушкой. Не получилось. Буквально за два часа до Нового года звонит мне Боря Зосимов, с которым мы были знакомы еще по «Воскресенью» и бывший в те времена моим соседом. Я жил на проспекте Мира, а он на Большой Спасской, то есть минут десять пешком. Он и спрашивает: «Как ты, что?» Я ответил в том смысле, что настроение хреновое, в связи с чем и сижу один, вот Боря и пригласил меня встретить Новый год у него дома. Встретили мы Новый год, я выпил, меня отпустило. Часа в четыре я отправился домой пешком. Дошел до Садового кольца, повернул в сторону дома. И вдруг вижу, выскакивает из дома девушка в накинутой на платье шубке, румяная такая, веселая. Рядом молодой человек какой-то. «А нет ли у вас сигаретки?» – спрашивает. Сигаретка нашлась, поздравили мы друг друга с Новым годом, а тут она еще домашней наливочки предложила, достав из кармана шубки бутылку. Выпили, и меня пригласили в гости.
Народ в основном спал, так что я, выпив наливки, взял и пригласил этих двоих ко мне, благо дома был закупленный для новогодних праздников запас водки и коньяка с шампанским. Посидели, выпили, закусили. А девушка и говорит: «Пошли ко мне, у меня еще наливка есть, а родители на даче». А жила она тоже неподалеку, в переулке Васнецова. Ну и пошли мы туда, еще выпили. Чувачок как-то быстро сломался и был отправлен домой, и мы остались тет-а-тет. Я, естественно, стал домогаться, требовать доступа к телу, но она держалась как кремень. Сломал ее только тот простой довод, что не вечно же у нее родители будут на даче, приедут когда-нибудь, а при них-то точно ничего не получится. Ну, все таинство тут и свершилось, как оказалось, к общему удовольствию. Потом мы разошлись по домам. На следующий день я обнаружил, что оставил у нее дома записную книжку. Она позвонила мне, приехала, привезла книжку, и тут все завертелось.
По профессии Светка была «металлисткой». В том смысле, что закончила МВТУ имени Баумана по узкой специальности «сварка металлов». Работала она в каком-то НИИ на Щербаковской и занималась там своими «металлическими» делами. Была она очень сознательной, стояла за коммунизм и Советскую власть и даже служила секретарем комсомольской организации. Потом даже вступила в партию и закончила Институт марксизма-ленинизма. А я как назло в очередной раз остался без работы. Но потом я устроился на работу к Кобзону, и график был таким плотным, что на собственную свадьбу мне пришлось вылетать с гастролей на несколько дней, а потом опять туда возвращаться.
В 1987 году у нас родилась двойня – две девчонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56