Долгое время четвертое место было за Евгением Маргулисом, который очень любил пить на халяву. Пил он поэтому много, и очень разные напитки. Результатом стало то, что последние несколько лет он не выпивает вообще. Но если уж он запил… Помню, на новый 1991 год мы отправились в волшебную республику Мозамбик. На какой хрен мы там понадобились – никто не знает, просто кому-то из наших аппаратчиков захотелось поощрить коллектив приличным гонораром и пребыванием на африканском курорте. Условия там, правда, были не самые лучшие, поскольку местные коммунисты, выгнав «португальских эксплуататоров», смогли очень быстро уничтожить или изгадить все, что те постраили за много лет своего владычества, в том числе и отели. В общем, сломанные унитазы, вырванные с корнем выключатели и прочее – это было в порядке вещей. 31 декабря мы должны были давать концерт в лучшем клубе, который держал один из немногих не уехавших из страны португальцев. Часов в семь вечера я собрался, чтобы идти на площадку, делать «саундчек». Как обычно, жил я один, поскольку мой храп вынести никто не мог (может быть, меня выгнали за это?). Кутиков с Маргулисом жили напротив меня на этом же этаже, ну я и решил зайти за ними. Слышу, в номере тихонько играет музычка, но больше ничего не слышно. Постучал – реакции никакой, открываю дверь и вижу такую картину: две кровати, между ними тумбочка, на ней стоит плеер с двумя колонками и в режиме автореверса крутит пленку. А на койках пластом лежат два на вид неживых тела. Оба вытянуты в длину, руки по швам, глаза в потолок. Оказалось, что накануне они выпивали с нашими вертолетчиками. Выпивали спирт, так что я решил их даже не будить. Я написал им записку относительно того, что попробую провести «саундчек» без них, и ушел. Плеер выключил. Пришел я на площадку, мы с Ефремовым отстроили барабаны, и я решил в гостиницу не возвращаться, а засесть в баре, тем более что времени до концерта оставалось часа два. А там, в Мозамбике, очень хорошо идет джин-тоник. Ну взял я на грудь один, второй, третий, десятый… Короче, к концерту я наджинтонился очень прилично.
Концерт шел своим чередом, как вдруг ко мне обернулся выспавшийся Маргулис и спросил: «Ты что играешь?» «Костер», – говорю. Он говорит: «Нет, ты не то играешь». А я упрямлюсь. «Смотри сам, – говорю, – на эти вот клавиши жму, потом на те!» А все это происходит во время концерта, и остальные не могут понять, что у нас за спор с Маргулисом. Оказалось, что были неправы оба, поскольку играли мы «Я сюда еще вернусь».
Как я уже отмечал, по слухам, Маргулис поступил со своей любовью к алкогольным напиткам самым радикальным образом – перестал выпивать вообще. Во всяком случае, такую версию я слышал от многих общих знакомых, оказывавшихся с ним в одной тусовке. Я, правда, думаю, что он склонился к скрытому алкоголизму, то есть пьет исключительно дома, в присутствии жены, сидя за накрытым столом. Пьет мало и неинтересно. Но это все лишь догадки…
Саша Кутиков всегда стремился к тому, чтобы пить культурно. Он даже иногда мог удивить эрудицией в области спиртных напитков, во всяком случае, названия «Ахашени», «Баракони», «Ахмета» и пр. не были для него пустыми звуками. Конечно, стремился он пить только хорошие напитки, но не всегда это получалось. Иногда приходилось пять что дают. Но как! В городе Альметьевске в начале девяностых годов мы были приглашены выступить на дне рождения местного авторититета, который, собственно, держал весь город. Братки скинулись и подарили ему новенький 126-й «Мерседес» со всеми возможными «наворотами» и концерт «Машины времени», которую тот очень любил. При этом в честь дня рождения «папы» мы отыграли два концерта для города (зрители приходили на них бесплатно) в большом легкоатлетическом манеже и один, собственно, на дне рождения. Проходило это все в загородном пансионате. Играли мы при этом не в кабаке, а в зале, провозглашая время от времени здравицы в честь хозяина, ну а потом переместились вместе со всеми гостями за стол. Когда я увидел стол и тех, кто за ним сидел… Это было что-то! Там собрались «авторитетные ребята» со всей страны. Женщин не было вообще, зато бритоголовых, с наколками, с цепями и без таковых братков было предостаточно. И все они, как выяснилось, любили не какой-то там шансон, а «Машину времени». Я еще раз взглянул на стол и понял, что если вовремя под благовидным предлогом не соскочу, то живым не уйду точно. Через часок застолья, уже основательно нагрузившись, я под предлогом «пойти отлить» тихонечко сбежал к себе в номер и не отвечал ни на стуки в дверь, ни на телефонные звонки.
А вот Кутиков этого не сделал и в отсутствие других артистов (они тоже свалили через какое-то время) исполнял роль главного. В общем, на следующий день, когда нужно было отиравляться в аэропорт (ехать на машине по зимней дороге чуть ли не в Казань), Саша сидел у своей кровати, икал, изредка блевал, но сказать ничего не мог. Нами он был признан нетранспортабельным, но при предложении хозяев остаться – погостить еще пару дней – на его лице отразился такой ужас, что даже мы, закаленные в боях, попросили ребят как-то перебазировать его в машину. Четверо братков перекатили артиста на простыню, взяли ее за углы и бодро потащили к автомобилю. Затем впихнули Сашу на заднее сиденье. Как он провел дорогу – лучше не рассказывать. В аэропорту его все на той же простыне, правда уже не такой девственно чистой, занесли в самолет и усадили в кресло. Очень не повезло его соседям по полету, как впереди, так и сбоку, поскольку попасть в самолетный пакет, предназначенный для определенных целей, Кутиков, ввиду полной потери ориентации в пространстве, никак не мог. Но на подлете к Москве он протрезвел настолько, что убоялся жены своей Екатерины и сказал: «Ребята, мне в таком виде домой нельзя, Катя убьет, если увидит. Увезите меня хоть куда-нибудь». Так что его отправили на дачу к Савинову, где он три дня отмокал, отстирывал одежду, приходил в себя, а мы все скрывались от Катиных звонков – типа, задержались на гастролях и еще не вернулись. Покрывали друга и покрыли, в конце концов. Катя ни о чем не догадалась.
Говорят, что сегодня Саша Кутиков считает себя серьезным знатоком итальянских и испанских сухих вин и даже держит у себя небольшую коллекцию этих напитков. В обычное время он, кроме этих самых вин, ничего не пьет, но я уверен, что когда-нибудь наступит миг, и он «развяжет», выпьет своего любимого в прошлом коньяка «Юбилейный» (если найдет настоящий) или просто хорошей водки и отправится в дорогу на простынях под бдительным присмотром уголовников. А может быть, и нет. Старость не радость, знаете ли…
В прошлые времена в составе «Машины времени» было довольно много профессиональных алкоголиков. Например, Сергей Кузьменок, который играл в 1977 году на трубе, «отметился» тем, что попал на принудительное лечение в так называемый «лечебно-трудовой профилакторий» или в просторечии ЛТП. Его как музыканта время от времени отпускали оттуда за нотами или струнами, и он звонил Макаревичу с просьбами достать что-то из «музыки». А Макаревич тогда, первый из «Машины», поставил у себя дома автоответчик, Как только в его отсутствие раздавался звонок, голос Макара говорил: «Добрый день, вы позвонили в квартиру Андрея Макаревича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56