Но во всей истории мореплавания мы найдем очень мало примеров – может быть, всего только один и есть, – чтобы в открытом море люди на тонущем плоту сумели построить своими силами и средствами другой плот, перейти на него и продолжать плавание. Именно это и было сделано на «Таити-Нуи II». Моряки начертили план и представили его на суд Эрику Бишопу, который все еще лежал в своем укрытии на крыше каюты. Немощный, но не терявший ясности рассудка, капитан одобрил план, и вот посреди океана 1 августа 1958 года люди принялись за дело.
Новая платформа должна была держаться на центральном поплавке и двух балансирах. Сверху маленькая пристройка того же назначения, что и каюта «Таити-Нуи II», в ней поместят больного капитана, приборы и продукты.
Для центрального поплавка взяли пять 200-литровых бочек из-под пресной воды. Его и сделали в первую очередь, потом, привязав к буксирному тросу, стали возводить на нем плот номер три. Иными словами, его строители работали, плавая в воде.
Балансиры – 50-литровые бочки – соединялись с центральным поплавком перекладинами, которые и составили платформу. Разумеется, совсем отяжелевшие кипарисовые бревна для нее не взяли, на это пошел эвкалиптовый рангоут, остатки срубленного такелажа. Для крепления использовали ванты и бакштаги, для настила постепенно отдирали доски с большого плота.
Трудились почти две недели в совершенно невообразимых условиях. Большой плот, за исключением каюты, был теперь весь на метр под водой и с каждым днем опускался еще глубже. Всякий раз, когда пловцы-строители возвращались после работы на маленьком плоту, им негде было даже обсушиться. День за днем мокли они в воде. Ночью и при возраставшем волнении на море работать они не могли, и это было самое трудное время. В голову лезли всякие мысли: если буксир не выдержит, маленький плот для них потерян, а что будет с ними на большом плоту, уже на три четверти разобранном и все глубже уходившем под воду?
Как только море чуть успокаивалось, сразу приступали к работе. На спасательном плоту была возведена небольшая, наклоненная вперед мачта с косым парусом.
– Руль тоже нужен, – сказал Ален Брён.
Сооружение и установка этого механизма были самым трудным делом. Люди работали на обреченном «Таити-Нуи II» по грудь в воде.
А что, если появятся акулы?
Я уже приводил слова командира Кусто: «Невозможно предугадать, как поведет себя акула». И никаким образом нельзя определить, появятся ли вообще акулы. У них нет ни постоянных путей миграций, ни излюбленных мест. Мы уже видели осажденный акулами плот, видели, как эти хищницы преследуют людей. Люди на затопленном среди Тихого океана «Таити-Нуи II» не могли, конечно, не думать об акулах. Но из двух рассказчиков этой одиссеи (Ален Брён и Жан Пелиссьер) ни один о них не упоминает. По воле провидения, акул не было. Появись они там, рассказывать о них было бы некому. Люди, работавшие под водой, неизбежно оказались бы в их страшной пасти.
Наконец 12 августа «Таити-Нуи III» (никто его так, конечно, не называл, все говорили просто «маленький плот») был закончен. В сравнении со своим большим гибнущим собратом это было удивительное сооружение. Чудо из чудес для тех, кто видит его теперь...
13 августа люди еще раз перебрались вплавь с большого плота на малый. Но это уже был последний раз. Затем, осторожно выбирая буксир, они подвели малый плот к большому, чтобы забрать Эрика Бишопа и вместе с навигационными приборами перенести его в маленькую кабину. Перенесли также все продукты и питьевую воду. 14 августа буксир был отцеплен. Люди на малом плоту уже не видели остатков разломанного «Таити-Нуи II», только каюта качалась еще на морской поверхности, словно пьяная. Потом и ее скрыли волны.
Погода не улучшалась, она и до конца останется такой же неблагоприятной. Когда шторм усиливался, огромные волны обрушивались на маленький плот, но он хорошо держался и не уходил под воду. Две недели оставалось еще до конца плавания.
Две тяжкие недели, и не только из-за бурного моря. Изнуренные, издерганные люди страдали уже от голода и жажды. Сильные дожди позволили пополнить запасы пресной воды. Но каждый раз распределение пищи вызывало пререкания и даже ссоры и обиды. Особенно сдали нервы у двоих путешественников, и Ален Брён старался их успокоить. Каждый день он давал отчет о пройденном пути командиру, все еще не выходившему из кабины.
– В среднем мы идем со скоростью в два узла. Ветер гонит нас к острову Пенрин. Попробуем пристать к нему.
Бишоп с ним согласился. Пенрин – остров в Полинезии, к югу от архипелага Лайн. Ален Брён старался держаться этого курса, но течения сносили их тихоходный корабль. Он прошел в сорока милях от Пенрина.
Вместе с Эриком Бишопом Ален Брён еще раз сверился с картой. В Тихом океане прямо перед ними было разбросано много других островов, но при малейшей неудаче плот мог все время проскакивать между ними и пристать наконец где-нибудь случайно, когда никого уже не будет в живых.
– Нет, – твердо решил Ален Брён. – Мы должны обязательно попасть на остров Манихики или на Ракахангу!
От Манихики их отнесло течением к югу. Однако потом Ален Брён увидел, что они приближаются к атоллу Ракаханга. Он почти не отходил от руля.
– Остается миль пятьдесят.
Такое расстояние плот проходил примерно за сутки. 29 августа до желанного острова оставалось не более десяти миль, и к вечеру он наконец появился среди океанского простора, чуть возвышаясь над водой.
Кольцо зелени с полоской очень светлого песка окружало спокойные и прозрачные воды лагуны. Снаружи его окаймлял поясок белой пены прибоя. С самолета при свете яркого тропического солнца атолл кажется настоящей драгоценностью.
Наши путешественники увидели Ракахангу не с самолета, а с маленького плота у самой поверхности моря в сумерках ненастного дня. Они знали, что остров окружен рифами и что подходить к нему надо против ветра, иначе он может остаться в стороне. Потом надо было найти проход между рифами, а это трудный маневр.
Уже темнело, когда плот, подгоняемый волнами, приближался к острову, то очень медленно, то немного быстрее. Ален и Хуанито поспешно мастерили плавучий якорь, чтобы выбросить его в последний момент и ослабить толчок при посадке на мель.
Уже совсем стемнело. Люди на плоту зажгли электрические фонарики. Шум прибоя становился все слышнее.
В 21 час 30 минут Ален Брён закричал: «Буруны!» В свете фонарей из ночной темноты выступила белая полоска пены. Хуанито держал руль, Брён стоял на носу, наклоняясь вперед и показывал рукой:
– Вон там! Видишь?
Хуанито увидел темное пятно в полосе бурунов: проход. Плот устремился к нему. Тремя взмахами Ален Брён выбросил плавучий якорь, спустил парус. Море бешено ревело на подводных скалах. Соединив сплетенные руки, Жан Пелиссьер и Ганс Фишер вдвоем держали Эрика Бишопа. На большой волне плот взлетел вверх, наклонился под углом 45 градусов и опрокинулся, ударившись о выступ рифа. От сильного толчка его пассажиры кувырком полетели в воду. Помятые, ушибленные, они друг за другом выползали к берегу.
– А где же капитан?
Эрик Бишоп застрял между бочками и оказался под перевернутым плотом. Вытащить его оттуда было нелегко. Люди старались изо всех сил. Наконец донесли его до берега. Он был недвижим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Новая платформа должна была держаться на центральном поплавке и двух балансирах. Сверху маленькая пристройка того же назначения, что и каюта «Таити-Нуи II», в ней поместят больного капитана, приборы и продукты.
Для центрального поплавка взяли пять 200-литровых бочек из-под пресной воды. Его и сделали в первую очередь, потом, привязав к буксирному тросу, стали возводить на нем плот номер три. Иными словами, его строители работали, плавая в воде.
Балансиры – 50-литровые бочки – соединялись с центральным поплавком перекладинами, которые и составили платформу. Разумеется, совсем отяжелевшие кипарисовые бревна для нее не взяли, на это пошел эвкалиптовый рангоут, остатки срубленного такелажа. Для крепления использовали ванты и бакштаги, для настила постепенно отдирали доски с большого плота.
Трудились почти две недели в совершенно невообразимых условиях. Большой плот, за исключением каюты, был теперь весь на метр под водой и с каждым днем опускался еще глубже. Всякий раз, когда пловцы-строители возвращались после работы на маленьком плоту, им негде было даже обсушиться. День за днем мокли они в воде. Ночью и при возраставшем волнении на море работать они не могли, и это было самое трудное время. В голову лезли всякие мысли: если буксир не выдержит, маленький плот для них потерян, а что будет с ними на большом плоту, уже на три четверти разобранном и все глубже уходившем под воду?
Как только море чуть успокаивалось, сразу приступали к работе. На спасательном плоту была возведена небольшая, наклоненная вперед мачта с косым парусом.
– Руль тоже нужен, – сказал Ален Брён.
Сооружение и установка этого механизма были самым трудным делом. Люди работали на обреченном «Таити-Нуи II» по грудь в воде.
А что, если появятся акулы?
Я уже приводил слова командира Кусто: «Невозможно предугадать, как поведет себя акула». И никаким образом нельзя определить, появятся ли вообще акулы. У них нет ни постоянных путей миграций, ни излюбленных мест. Мы уже видели осажденный акулами плот, видели, как эти хищницы преследуют людей. Люди на затопленном среди Тихого океана «Таити-Нуи II» не могли, конечно, не думать об акулах. Но из двух рассказчиков этой одиссеи (Ален Брён и Жан Пелиссьер) ни один о них не упоминает. По воле провидения, акул не было. Появись они там, рассказывать о них было бы некому. Люди, работавшие под водой, неизбежно оказались бы в их страшной пасти.
Наконец 12 августа «Таити-Нуи III» (никто его так, конечно, не называл, все говорили просто «маленький плот») был закончен. В сравнении со своим большим гибнущим собратом это было удивительное сооружение. Чудо из чудес для тех, кто видит его теперь...
13 августа люди еще раз перебрались вплавь с большого плота на малый. Но это уже был последний раз. Затем, осторожно выбирая буксир, они подвели малый плот к большому, чтобы забрать Эрика Бишопа и вместе с навигационными приборами перенести его в маленькую кабину. Перенесли также все продукты и питьевую воду. 14 августа буксир был отцеплен. Люди на малом плоту уже не видели остатков разломанного «Таити-Нуи II», только каюта качалась еще на морской поверхности, словно пьяная. Потом и ее скрыли волны.
Погода не улучшалась, она и до конца останется такой же неблагоприятной. Когда шторм усиливался, огромные волны обрушивались на маленький плот, но он хорошо держался и не уходил под воду. Две недели оставалось еще до конца плавания.
Две тяжкие недели, и не только из-за бурного моря. Изнуренные, издерганные люди страдали уже от голода и жажды. Сильные дожди позволили пополнить запасы пресной воды. Но каждый раз распределение пищи вызывало пререкания и даже ссоры и обиды. Особенно сдали нервы у двоих путешественников, и Ален Брён старался их успокоить. Каждый день он давал отчет о пройденном пути командиру, все еще не выходившему из кабины.
– В среднем мы идем со скоростью в два узла. Ветер гонит нас к острову Пенрин. Попробуем пристать к нему.
Бишоп с ним согласился. Пенрин – остров в Полинезии, к югу от архипелага Лайн. Ален Брён старался держаться этого курса, но течения сносили их тихоходный корабль. Он прошел в сорока милях от Пенрина.
Вместе с Эриком Бишопом Ален Брён еще раз сверился с картой. В Тихом океане прямо перед ними было разбросано много других островов, но при малейшей неудаче плот мог все время проскакивать между ними и пристать наконец где-нибудь случайно, когда никого уже не будет в живых.
– Нет, – твердо решил Ален Брён. – Мы должны обязательно попасть на остров Манихики или на Ракахангу!
От Манихики их отнесло течением к югу. Однако потом Ален Брён увидел, что они приближаются к атоллу Ракаханга. Он почти не отходил от руля.
– Остается миль пятьдесят.
Такое расстояние плот проходил примерно за сутки. 29 августа до желанного острова оставалось не более десяти миль, и к вечеру он наконец появился среди океанского простора, чуть возвышаясь над водой.
Кольцо зелени с полоской очень светлого песка окружало спокойные и прозрачные воды лагуны. Снаружи его окаймлял поясок белой пены прибоя. С самолета при свете яркого тропического солнца атолл кажется настоящей драгоценностью.
Наши путешественники увидели Ракахангу не с самолета, а с маленького плота у самой поверхности моря в сумерках ненастного дня. Они знали, что остров окружен рифами и что подходить к нему надо против ветра, иначе он может остаться в стороне. Потом надо было найти проход между рифами, а это трудный маневр.
Уже темнело, когда плот, подгоняемый волнами, приближался к острову, то очень медленно, то немного быстрее. Ален и Хуанито поспешно мастерили плавучий якорь, чтобы выбросить его в последний момент и ослабить толчок при посадке на мель.
Уже совсем стемнело. Люди на плоту зажгли электрические фонарики. Шум прибоя становился все слышнее.
В 21 час 30 минут Ален Брён закричал: «Буруны!» В свете фонарей из ночной темноты выступила белая полоска пены. Хуанито держал руль, Брён стоял на носу, наклоняясь вперед и показывал рукой:
– Вон там! Видишь?
Хуанито увидел темное пятно в полосе бурунов: проход. Плот устремился к нему. Тремя взмахами Ален Брён выбросил плавучий якорь, спустил парус. Море бешено ревело на подводных скалах. Соединив сплетенные руки, Жан Пелиссьер и Ганс Фишер вдвоем держали Эрика Бишопа. На большой волне плот взлетел вверх, наклонился под углом 45 градусов и опрокинулся, ударившись о выступ рифа. От сильного толчка его пассажиры кувырком полетели в воду. Помятые, ушибленные, они друг за другом выползали к берегу.
– А где же капитан?
Эрик Бишоп застрял между бочками и оказался под перевернутым плотом. Вытащить его оттуда было нелегко. Люди старались изо всех сил. Наконец донесли его до берега. Он был недвижим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60