Это была не преднамеренная критика, а просто подробные воспоминания. Да и Кук ведь всего лишь старался с точностью придерживаться буквы устава, общего для всего английского флота.
Каждые четыре часа рулевой отбивал склянки, возвещая смену вахты, и вахтенный офицер отправлялся на доклад к командиру.
– Все в порядке, сэр.
Если во время вахты возникал вопрос о дисциплине, Кук всегда принимал решение в абсолютном соответствии с уставом. Двенадцать ударов девятихвостой кошки за малые грехи: воровство, сквернословие, плохое исполнение порученного дела. За попытку дезертировать полагалось минимум две недели карцера с кандалами.
Строгий, даже беспощадный к себе самому, Кук был суров со своими людьми, но даже те, кто приводил примеры его суровости, считали все это нормальным. Нормальным для них было и строгое обращение командира с туземцами. Все моряки, так же как и сам Кук, не могли даже вообразить, чтобы какой-нибудь туземец (или вообще не англичанин) посмел причинить хотя бы малейший вред британским интересам.
Чтобы иметь представление о том, как понимал Кук свои права и обязанности главы экспедиции, интереснее и проще всего привести здесь его описание одного «случая» во время плавания в прибрежных водах Новой Зеландии.
«Убедившись на горьком опыте, что с индейцами, которых мы видели в этом месте, каши не сваришь, я решил направиться с судами в глубь залива, чтобы поискать там пресной воды и попробовать захватить врасплох кого-нибудь из жителей, надеясь с помощью подарков и хорошего отношения завоевать их дружбу, а через их посредство установить дружеские связи и с остальными.
Со стороны открытого моря я заметил две пироги, одна шла под парусом, другая на веслах. Я подумал, что это и есть как раз благоприятный случай завладеть индейцами, не причинив им зла. Однако индейцы, плывшие на веслах, тотчас заметили нас и стали грести изо всей силы к ближайшему берегу, как будто хотели скрыться. Другая пирога, та, что под парусом, не разобрав, кто мы такие, шла прямо к нам, но в ту минуту, когда индейцы нас разглядели, они свернули парус и взялись за весла. Поскольку лодка была уже на расстоянии человеческого голоса, Тупия крикнул, чтобы они подошли поближе, обещая не причинять им никакого зла, но они больше полагались на свои весла, чем на наши обещания, и продолжали удаляться со всей быстротой, на какую были способны.
Тогда я велел выстрелить разок в воздух. При звуке выстрела они сложили весла. Их было семь человек, и все стали раздеваться. Никто из нас не сомневался, что они собираются прыгать в воду, но это было не так. Они сразу решили не убегать, а сражаться и, когда наше судно подошло ближе, начали атаковать его ударами весел, камнями и другим наступательным оружием, какое только было в пирогах, и действовали так энергично, что нам пришлось открыть огонь для обороны!
К сожалению, четверо из них были убиты, остальные, совсем молодые парни, старшему не больше девятнадцати, младшему лет одиннадцать, сразу прыгнули в воду. Старший плыл очень напористо и с поразительной силой и отвагой отбивал все попытки схватить его, но ему все же пришлось уступить численному превосходству, а взять других было уже гораздо легче.
Не могу утаить, что всякая добрая человеческая душа порицает меня за то, что я позволил убить этих несчастных индейцев, я и сам не смог бы не корить себя за такое насилие, если бы взвесил все хладнокровно. Разумеется, они не заслуживали смерти за то, что отказались подняться ко мне на корабль. Однако характер моего задания обязывал меня узнать их страну, а я мог это сделать, только проникнув туда с оружием в руках или при доверии и доброй воле жителей. Конечно, в схватке, которой я совсем не ожидал, мы смогли бы добиться полной победы и не лишая жизни четверых индейцев; но следует учесть, что в подобной ситуации, когда отдан приказ открыть огонь, вы уже не вольны распоряжаться им и умерять его действие».
Искренни ли укоры совести в этой исповеди или просто рассчитаны на публику, решать читателю. Во всяком случае моряки с «Резольюшен» и «Адвенчер», даже те, кто лично пострадал от суровости начальника, признавали, что в конечном итоге строгость его была одним из факторов успеха. Когда после трех лет и восемнадцати дней плавания они вернулись к зеленым берегам Плимута, в экспедиции недосчитывалось всего пять человек, и лишь один из них умер от болезни. Они вновь обогнули мыс Горн и мыс Доброй Надежды, проделав путь в 110000 километров, четыре раза заходили за 60° южной широты, открыли новые острова.
Некоторые картины, запечатлевшиеся в памяти моряков, были фантастичны. Однажды, в конце декабря 1772 года, под 57° южной широты впередсмотрящий закричал:
– Прямо впереди лед!
Казалось, что во весь горизонт протянулся высокий белый барьер, а впереди него плавала целая эскадра айсбергов. Туман, скрывавший эти фантастические замки, неожиданно рассеялся, и солнце озарило лед. Синевато-белая цитадель с огромными выемками и трещинами засверкала, словно хрусталь.
Несмотря на всю красоту этого зрелища, оно вызывало невольный страх. Послышался долгий раскатистый грохот, как от пушечного выстрела. Потом еще и еще раз. Это сталкивались и с треском дробились айсберги.
«Перед нами была картина крушения распавшегося мира!» – записал в дневнике натуралист. Моряки, онемевшие сперва от страха, разразились бранью, проклиная льды, словно хотели отыграться на них за свой страх. Понадобился весь авторитет Кука, чтобы заставить их исследовать этот жуткий район и неделями продвигаться вдоль кромки льдов.
Не встретив нигде ни клочка земли, повернули обратно, возвращаясь к тропическим островам, к прелестным женщинам Таити.
Королевское научное общество и Адмиралтейство положительно оценили итог экспедиции. Джеймс Кук открыл архипелаг Тонга, Новую Каледонию, составил подробные карты и частично наметил границы южных льдов. А в высших сферах его отчет о рынках, куда со временем мог бы открыться путь для торговых английских кораблей, вызвал большой интерес.
Миссис Кук вышла встречать своего мужа, ведя за руку трехлетнего мальчика. Теперь сын крестьянина был произведен в капитаны первого ранга и удостоился высокой чести быть избранным в члены Лондонского Королевского общества. В случае если он сочтет свое жалованье недостаточным, его назначали на должность начальника госпиталя в Гринвиче.
Модный в то время художник-портретист изобразил Кука в капитанской форме. Серьезный вид, парик с косичкой и лентой, суровый взгляд, крупный нос, волевой подбородок. Куку было тогда сорок семь лет.
Поиски большого Южного континента теперь уже отпадали, возник другой географический вопрос: существует ли к северу от Америки «Великий проход», иначе говоря, можно ли пройти северным путем из Атлантического океана в Тихий? Началось снаряжение новой экспедиции, и Джеймс Кук сразу вызвался командовать ею.
– Я был бы счастлив еще раз отправиться в плавание на борту «Резольюшен». Люблю этот старый и надежный корабль.
– Вы его получите и вдобавок еще одну судно.
Это был корабль «Дискавери» («Открытие») под командованием Кларка, верного спутника Кука. Маршрут третьего плавания был таким же внушительным, как и первых двух. Если провести пальцем по линии этого маршрута, можно лучше всего понять, что наш земной шар следовало бы называть морским шаром:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Каждые четыре часа рулевой отбивал склянки, возвещая смену вахты, и вахтенный офицер отправлялся на доклад к командиру.
– Все в порядке, сэр.
Если во время вахты возникал вопрос о дисциплине, Кук всегда принимал решение в абсолютном соответствии с уставом. Двенадцать ударов девятихвостой кошки за малые грехи: воровство, сквернословие, плохое исполнение порученного дела. За попытку дезертировать полагалось минимум две недели карцера с кандалами.
Строгий, даже беспощадный к себе самому, Кук был суров со своими людьми, но даже те, кто приводил примеры его суровости, считали все это нормальным. Нормальным для них было и строгое обращение командира с туземцами. Все моряки, так же как и сам Кук, не могли даже вообразить, чтобы какой-нибудь туземец (или вообще не англичанин) посмел причинить хотя бы малейший вред британским интересам.
Чтобы иметь представление о том, как понимал Кук свои права и обязанности главы экспедиции, интереснее и проще всего привести здесь его описание одного «случая» во время плавания в прибрежных водах Новой Зеландии.
«Убедившись на горьком опыте, что с индейцами, которых мы видели в этом месте, каши не сваришь, я решил направиться с судами в глубь залива, чтобы поискать там пресной воды и попробовать захватить врасплох кого-нибудь из жителей, надеясь с помощью подарков и хорошего отношения завоевать их дружбу, а через их посредство установить дружеские связи и с остальными.
Со стороны открытого моря я заметил две пироги, одна шла под парусом, другая на веслах. Я подумал, что это и есть как раз благоприятный случай завладеть индейцами, не причинив им зла. Однако индейцы, плывшие на веслах, тотчас заметили нас и стали грести изо всей силы к ближайшему берегу, как будто хотели скрыться. Другая пирога, та, что под парусом, не разобрав, кто мы такие, шла прямо к нам, но в ту минуту, когда индейцы нас разглядели, они свернули парус и взялись за весла. Поскольку лодка была уже на расстоянии человеческого голоса, Тупия крикнул, чтобы они подошли поближе, обещая не причинять им никакого зла, но они больше полагались на свои весла, чем на наши обещания, и продолжали удаляться со всей быстротой, на какую были способны.
Тогда я велел выстрелить разок в воздух. При звуке выстрела они сложили весла. Их было семь человек, и все стали раздеваться. Никто из нас не сомневался, что они собираются прыгать в воду, но это было не так. Они сразу решили не убегать, а сражаться и, когда наше судно подошло ближе, начали атаковать его ударами весел, камнями и другим наступательным оружием, какое только было в пирогах, и действовали так энергично, что нам пришлось открыть огонь для обороны!
К сожалению, четверо из них были убиты, остальные, совсем молодые парни, старшему не больше девятнадцати, младшему лет одиннадцать, сразу прыгнули в воду. Старший плыл очень напористо и с поразительной силой и отвагой отбивал все попытки схватить его, но ему все же пришлось уступить численному превосходству, а взять других было уже гораздо легче.
Не могу утаить, что всякая добрая человеческая душа порицает меня за то, что я позволил убить этих несчастных индейцев, я и сам не смог бы не корить себя за такое насилие, если бы взвесил все хладнокровно. Разумеется, они не заслуживали смерти за то, что отказались подняться ко мне на корабль. Однако характер моего задания обязывал меня узнать их страну, а я мог это сделать, только проникнув туда с оружием в руках или при доверии и доброй воле жителей. Конечно, в схватке, которой я совсем не ожидал, мы смогли бы добиться полной победы и не лишая жизни четверых индейцев; но следует учесть, что в подобной ситуации, когда отдан приказ открыть огонь, вы уже не вольны распоряжаться им и умерять его действие».
Искренни ли укоры совести в этой исповеди или просто рассчитаны на публику, решать читателю. Во всяком случае моряки с «Резольюшен» и «Адвенчер», даже те, кто лично пострадал от суровости начальника, признавали, что в конечном итоге строгость его была одним из факторов успеха. Когда после трех лет и восемнадцати дней плавания они вернулись к зеленым берегам Плимута, в экспедиции недосчитывалось всего пять человек, и лишь один из них умер от болезни. Они вновь обогнули мыс Горн и мыс Доброй Надежды, проделав путь в 110000 километров, четыре раза заходили за 60° южной широты, открыли новые острова.
Некоторые картины, запечатлевшиеся в памяти моряков, были фантастичны. Однажды, в конце декабря 1772 года, под 57° южной широты впередсмотрящий закричал:
– Прямо впереди лед!
Казалось, что во весь горизонт протянулся высокий белый барьер, а впереди него плавала целая эскадра айсбергов. Туман, скрывавший эти фантастические замки, неожиданно рассеялся, и солнце озарило лед. Синевато-белая цитадель с огромными выемками и трещинами засверкала, словно хрусталь.
Несмотря на всю красоту этого зрелища, оно вызывало невольный страх. Послышался долгий раскатистый грохот, как от пушечного выстрела. Потом еще и еще раз. Это сталкивались и с треском дробились айсберги.
«Перед нами была картина крушения распавшегося мира!» – записал в дневнике натуралист. Моряки, онемевшие сперва от страха, разразились бранью, проклиная льды, словно хотели отыграться на них за свой страх. Понадобился весь авторитет Кука, чтобы заставить их исследовать этот жуткий район и неделями продвигаться вдоль кромки льдов.
Не встретив нигде ни клочка земли, повернули обратно, возвращаясь к тропическим островам, к прелестным женщинам Таити.
Королевское научное общество и Адмиралтейство положительно оценили итог экспедиции. Джеймс Кук открыл архипелаг Тонга, Новую Каледонию, составил подробные карты и частично наметил границы южных льдов. А в высших сферах его отчет о рынках, куда со временем мог бы открыться путь для торговых английских кораблей, вызвал большой интерес.
Миссис Кук вышла встречать своего мужа, ведя за руку трехлетнего мальчика. Теперь сын крестьянина был произведен в капитаны первого ранга и удостоился высокой чести быть избранным в члены Лондонского Королевского общества. В случае если он сочтет свое жалованье недостаточным, его назначали на должность начальника госпиталя в Гринвиче.
Модный в то время художник-портретист изобразил Кука в капитанской форме. Серьезный вид, парик с косичкой и лентой, суровый взгляд, крупный нос, волевой подбородок. Куку было тогда сорок семь лет.
Поиски большого Южного континента теперь уже отпадали, возник другой географический вопрос: существует ли к северу от Америки «Великий проход», иначе говоря, можно ли пройти северным путем из Атлантического океана в Тихий? Началось снаряжение новой экспедиции, и Джеймс Кук сразу вызвался командовать ею.
– Я был бы счастлив еще раз отправиться в плавание на борту «Резольюшен». Люблю этот старый и надежный корабль.
– Вы его получите и вдобавок еще одну судно.
Это был корабль «Дискавери» («Открытие») под командованием Кларка, верного спутника Кука. Маршрут третьего плавания был таким же внушительным, как и первых двух. Если провести пальцем по линии этого маршрута, можно лучше всего понять, что наш земной шар следовало бы называть морским шаром:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60