Так случилось, когда мы с Элизой повстречались с доктором Корделией Свеин Кординер. Она считалась крупнейшим в мире специалистом по психотестированию. О ней не слышали разве что в Китае. Да и вообще, кто знает, что творится в Китае?
Абсолютно случайно у меня под руками оказалась Encyclopedia Britainica. Теперь вам понятно, почему я так запросто называю Достоевского по имени-отчеству?
Перед взрослыми доктор Корделия Свеин Кординер держалась с неизменным достоинством и снисходительностью. Каждый день она появлялась в новом изысканном наряде. На ней всегда были туфли на высоких каблуках, вечернее платье, драгоценности.
Мы слышали, как она говорила родителям: «Стоит женщине добиться трех научных степеней и стать во главе Научного центра с ассигнованием в три миллиона ежегодно, как все забывают, что она женщина».
Но как только она оказывалась наедине со мной и Элизой, ее начинала душить паранойя.
«Не вздумайте выкидывать свои слюнявые миллионерские штучки. Со мной этот номер не пройдет», — говорила она.
А разве мы делали что-то плохое?
Власть и деньги нашей семьи доводили ее до полной потери пульса. Мне кажется, она из-за этого даже не замечала нашего уродства.
Для нее мы были еще одной парочкой испорченных богатством детенышей.
«Мне не повезло в жизни, как вам. Я не родилась в рубашке, — вдалбливала она в наши головы. — Мы частенько не знали, доведется ли нам завтра набить животы. Но вы-то об этом не имеете понятия».
«Да», — соглашалась Элиза.
«Еще бы», — говорила доктор Кординер.
И тому подобное в том же роде.
Ее терзала паранойя. А особенное раздражение вызывал тот факт, что наши фамилии совпадали. «Я вам не добрая тетушка Корделия, — повторяла она. — Не утруждайте свои аристократические умишки. Когда мой дед эмигрировал из Польши, он поменял фамилию Станкович на Свеин», — ее глаза загорались лихорадочным блеском.
Наконец кто-то из нас не выдержал и спросил, из-за чего она бесится.
Она тут же затихла. «Я не бешусь, — сказала она. — Для человека моей профессии просто недопустимо беситься, какая бы ни была тому причина. Однако, разрешите заметить, что заставить человека моего ранга проделать дальний путь в пустыню ради того, чтобы лично провести тесты с двумя детьми, это то же, что попросить Моцарта настроить пианино. Или сказать Эйнштейну, чтобы он подвел баланс в чековой книжке. Я доступно выражаюсь, госпожа Элиза и господин Уилбер, или как там вас еще величать?»
«Почему же вы приехали?» — спросил я.
Она не выдержала и взорвалась. Свой ответ она постаралась как можно больше отравить ядом: «Потому что деньги не пахнут, мой юный повелитель Фонлерой».
Еще в большее замешательство привел нас тот факт, что она решила провести тесты с каждым в отдельности. Наша наивность не имела предела. Мы пытались убедить Корделию, что вдвоем мы гораздо умнее, что наши ответы будут правильнее, если нам разрешить соприкасаться головами.
А ее распирало от сарказма и ненависти.
«Спешу и падаю, господин и госпожа, — сказала она. — Я могу еще раздобыть для вас энциклопедию. Нет, лучше приглашу весь Гарвардский университет. Вот уж, могу представить, какие будут у вас блестящие ответы! Целью моего приезда было провести тесты. Но я возьму-таки на себя лишний труд и преподам вам основной жизненный урок. Вы еще когда-нибудь скажете мне спасибо».
И она преподала нам урок: «Каждый сам за себя, — поучала она. — Повторяйте за мной и запоминайте». Я послушно повторял. Разбудите меня среди ночи и я отчеканю: «Каждый сам за себя».
Так-то вот.
Эксперимент проводился за стерильно чистым столиком в столовой, стены которой были покрыты кафелем. Когда доктор Кординер, или «тетушка Корделия», как мы ее между собой называли, приглашала одного из нас в комнату, другого или другую тут же спешили увести подальше: в бальную комнату, что располагалась на самом верху северной башни замка. За тем из нас, кто оказывался в бальной комнате, бдительно наблюдал Сухоруков-Суховей. Ему доверили стоять на страже, ибо когда-то он служил в армии. Мы подслушали инструкции, которые давала «тетушка Корделия». Ему вменялось следить за малейшими сигналами, которые бы подтверждали нашу телепатическую связь.
О, конечно, что касается меня, то я выдержал письменные экзамены. А вот Элиза нет. Когда «тетушка Корделия» тестировала Элизу, ей лично приходилось зачитывать вслух вопросы и своей рукой записывать ответы.
Нам казалось, что мы ответили плохо на все без исключения вопросы. Но, наверное, мы все-таки умудрились дать пару правильных ответов. Иначе как могла бы доктор Кординер докладывать родителям, что наше умственное развитие соответствует «…низшему пределу нормы для их возраста».
Далее она объявила, не подозревая, что мы можем подслушать, что Элиза, вероятнее всего, никогда не научится читать и писать. Поэтому она никогда не будет голосовать и не сможет получить водительские права. Она все же решила немного смягчить сказанное и поделилась своим наблюдением, что Элиза «ужасно забавная болтушка».
Она сказала, что я хороший мальчик, серьезный мальчик, которого постоянно отвлекает легкомысленная сестрица. Он умеет писать и читать, но до него плохо доходит смысл слов и предложений. Если разъединить его с сестрой, то можно надеяться, что из него выйдет хороший работник автозаправочной станции или сторож в деревенской школе. У него есть шанс прожить счастливую и полезную жизнь в сельской местности.
А в это время в Китайской Народной Республике уже секретно создавались, как принято говорить, миллионы и миллионы гениев. Достигалось это простым способом. Двух или более близких по духу и телепатически совместимых специалистов обучали мыслить одним умом. И эти лоскутные умы приравнивались к уму сэра Исаака Ньютона или, скажем, Уильяма Шекспира.
Да, вот еще задолго до того, как я стал президентом Соединенных Штатов Америки, китайцы научились комбинировать синтетические умы в интеллекты такой потрясающей силы, что, казалось, сама Вселенная говорила им: «Жду приказаний. Будь, кем хочешь. А я буду тем, кем захочешь ты».
Так-то вот.
Много воды утекло с тех пор, как умерла Элиза. Я успел растерять всю президентскую власть. И только тогда мне довелось узнать об экспериментах китайцев. Слишком поздно. Прошлого не вернуть. Но все же кое-что меня позабавило. Вдохновила китайцев на создание синтетических гениев все та же добрая старая западная цивилизация. Китайцы позаимствовали идею у американских и европейских ученых, которые во время Второй мировой войны сплотили свои умы с единой целью — создания атомной бомбы.
Так-то вот.
17
Вначале бедные родители считали нас круглыми идиотами. Они попытались приспособиться к такому положению вещей. Потом они решили, что мы гениальны. Ладно, приспособились и к этому. Сейчас их пытались убедить в том, что мы самая что ни на есть серая посредственность. Приходилось заново приспосабливаться.
Украдкой мы с Элизой наблюдали, как беспомощно, в полнейшем замешательстве они взывали о помощи. Они просили доктора Корделию Свеин Кординер объяснить им, как может посредственность граничить с блестящей способностью вести разговоры на сложные научные темы да еще на разных языках.
Доктор Кординер была непоколебима и тверда, как сталь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26