Там были и лошади, и пики, и винтовки и ножи, и пистолеты, даже пушка, а может, две. Я видел, как погибли несколько человек. Но я видел, как множество людей обнимаются, и, судя по всему, очень многие дезертировали или сдавались на милость победителя.
Вот какие новости я могу принести вам с поля битвы у озера Максинкукки:
— Никакая это не бойня.
ГЛАВА 48
Когда я был в Индианаполисе, я получил по радио приглашение от Короля Мичигана. Тон был поистине наполеоновский. В приглашении говорилось, что Король будет рад «дать аудиенцию Президенту Соединенных Штатов в своей летней резиденции на озере Максинкукки».
Еще там было сказано, что Король дал распоряжение часовым пропустить меня беспрепятственно. Сообщалось, что битва окончена. «Победа за нами», — говорилось в радиограмме.
И мы с моим пилотом полетели туда.
Моего верного слугу, Карлоса Нарцисс-11 Виллавиченцио, мы оставили доживать последние годы среди бесчисленных родственников.
— Будь счастлив, брат Карлос, — сказал я ему.
— Наконец-то я дома, мистер Президент, брат мой, — сказал он. — Благодарю вас, благодарю Бога за все. Конец одиночеству!
* * *
В прежние времена мою встречу с Королем Мичигана назвали бы «историческим событием». Было бы не продохнуть от камер, микрофонов, репортеров. А у Короля Мичигана на этот случай имелись писцы, которых он называл своими «скрибами».
Он с полным правом назвал людей с блокнотами и ручками этим древнеегипетским словом. Большинство его солдат едва умели читать, а писали и того хуже.
* * *
Капитан О'Хейр и я приземлились на стриженом газоне перед Летним дворцом Короля, который раньше принадлежал военной академии. Солдаты, чем-то провинившиеся в недавней битве, стояли на коленях по всему газону под охраной военной полиции. Они подстригали траву — кто штыком, кто карманным ножом, кто ножницами — отбывали наказание.
* * *
Капитан О'Хейр и я проследовали во дворец между двумя рядами солдат. Это было что-то вроде почетного караула, я полагаю. В руках у каждого развевалось знамя, на котором был вышит символ его искусственной расширенной семьи — яблоко, крокодил, химический знак лития и тому подобное.
«Какая же это избитая историческая ситуация!» — подумал я. Если не считать сражений, история всех народов сводилась к одному: потерявший всякую власть старый шут, накачанный лекарствами и более или менее любимый в далеком прошлом, является приложиться к сапогам молодого психопата.
Меня разобрал смех, но я посмеялся про себя.
* * *
Меня одного провели в личные апартаменты Короля. Это была громадная зала — должно быть, там военная академия устраивала танцы. Теперь там стояла только раскладушка, длинный стол, заваленный картами, и штабель складных стульев у стены — спартанская обстановка.
Сам Король сидел за столом, заваленным картами военных действий, и делал вид, что читает книгу, которая оказалась «Историей Пелопоннесских войн» Фукидида.
За его спиной стояли трое солдат-писцов с карандашами и блокнотами.
Больше сесть было некуда.
Я встал напротив Короля, держа в руках свою потрепанную фетровую шляпу. Он не сразу оторвал глаза от книги, хотя привратник объявил о моем прибытии достаточно громогласно.
— Ваше Величество! — сказал привратник. — Доктор Уилбур Нарцисс-11 Свейн, Президент Соединенных Штатов!
* * *
Наконец он взглянул на меня — это был вылитый доктор Стюарт Роулингз Мотт, тот самый, что присматривал за мной и моей сестрой в Вермонте, в стародавние времена.
* * *
Я его нисколько не боялся. Конечно, это три-бензо-Хорошимил делал меня таким soigne и blase. Но, кроме того, я уже вдоволь насмотрелся на дешевую комедию, называемую жизнью. Если бы Король вздумал поставить меня к стенке, мне было бы даже интересно — как-никак приключение.
— А мы думали, что вы умерли, — сказал он.
— Нет, Ваше Величество, — сказал я.
— Мы так давно ничего о вас не слыхали, — сказал он.
— В Вашингтоне, округ Колумбия, давно ничего нового нет, — сказал я.
* * *
Писцы все аккуратно записывали — на их глазах творилась история.
Король повернул книжку корешком ко мне, чтобы я мог прочесть название.
— Фукидид, — сказал он.
— Ммм, — сказал я.
— Читаю только исторические труды, — сказал он.
— Весьма разумно, как и подобает лицу вашего ранга, Ваше Величество, — ответил я.
— Те, кто пренебрег уроками истории, обречены на то, чтобы ее повторять, — сказал он.
«Скрибы» застрочили еще быстрее.
— Да, — сказал я. — Если потомки не изучат получше наши времена, им снова придется пережить истощение природных ресурсов планеты, мор и смерть миллионов от гриппа и Зеленой Смерти, они снова увидят, как небо пожелтеет от аэрозолей для уничтожения запаха пота под мышками, они снова выберут в Президенты старика-маразматика двух метров ростом и снова убедятся, что в интеллектуальном и духовном отношении в подметки не годятся мелким-премелким китайцам.
Он не стал смеяться вместе со мной. Я обратился прямо к «скрибам», через голову Короля.
— История — это просто список сюрпризов, — сказал я. — Она может научить нас только одному: готовиться к очередному сюрпризу. Пожалуйста, запишите.
ГЛАВА 49
Как оказалось, молодой Король хотел, чтобы я подписал некий исторический документ. Документ был лаконичный. Я признавал, что в качестве Президента Соединенных Штатов Америки отказываюсь от каких бы то ни было притязаний на часть Североамериканского континента, проданную моей стране Наполеоном Бонапарте в 1803 году за 15 миллионов долларов и известную под названием «Луизианская покупка».
Далее, я, согласно документу, продавал эти земли за один доллар Стюарту Малиновка-2 Мотту, Королю Мичигана.
Я подписал купчую мельчайшими каракулями, на какие только был способен. Подпись смахивала на новорожденного муравья.
— Пользуйтесь на здоровье! — сказал я.
Проданная мной территория была почти целиком оккупирована Герцогом Оклахомским и, несомненно, другими важными персонами и самозваными «шишками», которых я не имел чести знать.
Покончив с делами, мы немного поболтали о его дедушке.
Потом мы с капитаном О'Хейром вылетели в Урбану, штат Иллинойс, на электронное свидание с моей сестрой, которой давно не было в живых.
Хэй-хо.
* * *
Признаться, я пишу сейчас дрожащей рукой, и голова у меня раскалывается от боли — вчера малость перебрал, когда праздновали мой день рождения.
Вера Белка-5 Цаппа явилась вся усыпанная бриллиантами, в сопровождении четырнадцати рабов, которые несли ее сквозь элентусовые джунгли в кресле. Она и принесла мне вино и пиво, от которых у меня зашумело в голове. Но я окончательно опьянел от восторга, когда увидел другой ее подарок — тысячу свечей, которые она со своими рабами отлила на собственном свечном заводике. Мы сунули их в пустые рты тысячи моих подсвечников и расставили по всему вестибюлю.
Потом мы их зажгли, все до одной.
Стоя в этой россыпи маленьких, мерцающих огоньков, я чувствовал себя Богом, и Млечный Путь был мне по колено.
ЭПИЛОГ
Доктор Свейн умер, не успев дописать книгу. Он ушел туда, где каждому будет воздано по заслугам.
Все равно некому было читать то, что он написал, и возмущаться незаконченностью его правдивой истории.
Как бы то ни было, он достиг высшей точки своего повествования, когда перепродал Луизианскую покупку главарю бандитской шайки — за доллар, которого он и в глаза не видал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Вот какие новости я могу принести вам с поля битвы у озера Максинкукки:
— Никакая это не бойня.
ГЛАВА 48
Когда я был в Индианаполисе, я получил по радио приглашение от Короля Мичигана. Тон был поистине наполеоновский. В приглашении говорилось, что Король будет рад «дать аудиенцию Президенту Соединенных Штатов в своей летней резиденции на озере Максинкукки».
Еще там было сказано, что Король дал распоряжение часовым пропустить меня беспрепятственно. Сообщалось, что битва окончена. «Победа за нами», — говорилось в радиограмме.
И мы с моим пилотом полетели туда.
Моего верного слугу, Карлоса Нарцисс-11 Виллавиченцио, мы оставили доживать последние годы среди бесчисленных родственников.
— Будь счастлив, брат Карлос, — сказал я ему.
— Наконец-то я дома, мистер Президент, брат мой, — сказал он. — Благодарю вас, благодарю Бога за все. Конец одиночеству!
* * *
В прежние времена мою встречу с Королем Мичигана назвали бы «историческим событием». Было бы не продохнуть от камер, микрофонов, репортеров. А у Короля Мичигана на этот случай имелись писцы, которых он называл своими «скрибами».
Он с полным правом назвал людей с блокнотами и ручками этим древнеегипетским словом. Большинство его солдат едва умели читать, а писали и того хуже.
* * *
Капитан О'Хейр и я приземлились на стриженом газоне перед Летним дворцом Короля, который раньше принадлежал военной академии. Солдаты, чем-то провинившиеся в недавней битве, стояли на коленях по всему газону под охраной военной полиции. Они подстригали траву — кто штыком, кто карманным ножом, кто ножницами — отбывали наказание.
* * *
Капитан О'Хейр и я проследовали во дворец между двумя рядами солдат. Это было что-то вроде почетного караула, я полагаю. В руках у каждого развевалось знамя, на котором был вышит символ его искусственной расширенной семьи — яблоко, крокодил, химический знак лития и тому подобное.
«Какая же это избитая историческая ситуация!» — подумал я. Если не считать сражений, история всех народов сводилась к одному: потерявший всякую власть старый шут, накачанный лекарствами и более или менее любимый в далеком прошлом, является приложиться к сапогам молодого психопата.
Меня разобрал смех, но я посмеялся про себя.
* * *
Меня одного провели в личные апартаменты Короля. Это была громадная зала — должно быть, там военная академия устраивала танцы. Теперь там стояла только раскладушка, длинный стол, заваленный картами, и штабель складных стульев у стены — спартанская обстановка.
Сам Король сидел за столом, заваленным картами военных действий, и делал вид, что читает книгу, которая оказалась «Историей Пелопоннесских войн» Фукидида.
За его спиной стояли трое солдат-писцов с карандашами и блокнотами.
Больше сесть было некуда.
Я встал напротив Короля, держа в руках свою потрепанную фетровую шляпу. Он не сразу оторвал глаза от книги, хотя привратник объявил о моем прибытии достаточно громогласно.
— Ваше Величество! — сказал привратник. — Доктор Уилбур Нарцисс-11 Свейн, Президент Соединенных Штатов!
* * *
Наконец он взглянул на меня — это был вылитый доктор Стюарт Роулингз Мотт, тот самый, что присматривал за мной и моей сестрой в Вермонте, в стародавние времена.
* * *
Я его нисколько не боялся. Конечно, это три-бензо-Хорошимил делал меня таким soigne и blase. Но, кроме того, я уже вдоволь насмотрелся на дешевую комедию, называемую жизнью. Если бы Король вздумал поставить меня к стенке, мне было бы даже интересно — как-никак приключение.
— А мы думали, что вы умерли, — сказал он.
— Нет, Ваше Величество, — сказал я.
— Мы так давно ничего о вас не слыхали, — сказал он.
— В Вашингтоне, округ Колумбия, давно ничего нового нет, — сказал я.
* * *
Писцы все аккуратно записывали — на их глазах творилась история.
Король повернул книжку корешком ко мне, чтобы я мог прочесть название.
— Фукидид, — сказал он.
— Ммм, — сказал я.
— Читаю только исторические труды, — сказал он.
— Весьма разумно, как и подобает лицу вашего ранга, Ваше Величество, — ответил я.
— Те, кто пренебрег уроками истории, обречены на то, чтобы ее повторять, — сказал он.
«Скрибы» застрочили еще быстрее.
— Да, — сказал я. — Если потомки не изучат получше наши времена, им снова придется пережить истощение природных ресурсов планеты, мор и смерть миллионов от гриппа и Зеленой Смерти, они снова увидят, как небо пожелтеет от аэрозолей для уничтожения запаха пота под мышками, они снова выберут в Президенты старика-маразматика двух метров ростом и снова убедятся, что в интеллектуальном и духовном отношении в подметки не годятся мелким-премелким китайцам.
Он не стал смеяться вместе со мной. Я обратился прямо к «скрибам», через голову Короля.
— История — это просто список сюрпризов, — сказал я. — Она может научить нас только одному: готовиться к очередному сюрпризу. Пожалуйста, запишите.
ГЛАВА 49
Как оказалось, молодой Король хотел, чтобы я подписал некий исторический документ. Документ был лаконичный. Я признавал, что в качестве Президента Соединенных Штатов Америки отказываюсь от каких бы то ни было притязаний на часть Североамериканского континента, проданную моей стране Наполеоном Бонапарте в 1803 году за 15 миллионов долларов и известную под названием «Луизианская покупка».
Далее, я, согласно документу, продавал эти земли за один доллар Стюарту Малиновка-2 Мотту, Королю Мичигана.
Я подписал купчую мельчайшими каракулями, на какие только был способен. Подпись смахивала на новорожденного муравья.
— Пользуйтесь на здоровье! — сказал я.
Проданная мной территория была почти целиком оккупирована Герцогом Оклахомским и, несомненно, другими важными персонами и самозваными «шишками», которых я не имел чести знать.
Покончив с делами, мы немного поболтали о его дедушке.
Потом мы с капитаном О'Хейром вылетели в Урбану, штат Иллинойс, на электронное свидание с моей сестрой, которой давно не было в живых.
Хэй-хо.
* * *
Признаться, я пишу сейчас дрожащей рукой, и голова у меня раскалывается от боли — вчера малость перебрал, когда праздновали мой день рождения.
Вера Белка-5 Цаппа явилась вся усыпанная бриллиантами, в сопровождении четырнадцати рабов, которые несли ее сквозь элентусовые джунгли в кресле. Она и принесла мне вино и пиво, от которых у меня зашумело в голове. Но я окончательно опьянел от восторга, когда увидел другой ее подарок — тысячу свечей, которые она со своими рабами отлила на собственном свечном заводике. Мы сунули их в пустые рты тысячи моих подсвечников и расставили по всему вестибюлю.
Потом мы их зажгли, все до одной.
Стоя в этой россыпи маленьких, мерцающих огоньков, я чувствовал себя Богом, и Млечный Путь был мне по колено.
ЭПИЛОГ
Доктор Свейн умер, не успев дописать книгу. Он ушел туда, где каждому будет воздано по заслугам.
Все равно некому было читать то, что он написал, и возмущаться незаконченностью его правдивой истории.
Как бы то ни было, он достиг высшей точки своего повествования, когда перепродал Луизианскую покупку главарю бандитской шайки — за доллар, которого он и в глаза не видал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32