Страх перед коммунистической реставрацией затуманил глаза и умы. Многие просчеты Запада (и российских радикал-демократов) проистекают из коренного непонимания ситуации, сложившейся к концу 1991 года. А известно, что страх – плохой советчик. Так же как до ее кончины сила коммунистической системы безмерно преувеличивалась, так, впоследствии считалось, что мы присутствуем при тяжелой болезни, хотя на самом деле приборы уже давно зафиксировали клиническую смерть.
Откуда восторг и удивление по отношению к российскому капитализму, о котором ни у кого не повернется язык сказать что-нибудь хорошее, когда он остается наедине с собственным зеркалом? Во всем этом есть какой-то невольный комизм. Можно подумать, что восторгающиеся всерьез полагали, что по смерти коммунизма в России может произойти еще что-то «странное». Что-нибудь вроде «третьего пути» между капитализмом и коммунизмом. Странно. До этого нам столько лет повторяли, что капитализм – единственная реальная альтернатива, единственный «реальный» ответ «искусственной» социалистической утопии. И что правовое государство (выражаясь по-гегелевски) было единственной, неотвратимой судьбой современного общества. «Конец истории», теория, выдвинутая в 1989 году после падения берлинской стены Франком Фукуямой, стала высшим синтезом этой концепции.
Так если после коммунизма мог наступить только капитализм, который в свою очередь был высшей стадией кризиса коммунизма, чему же удивляться, если в России создается капитализм? Он все равно бы наступил, независимо от того, кто у власти. С или без шоковой терапии. Доказательства? Они просты. Когда Черномырдин был назначен премьер-министром, многие западные комментаторы и российские радикал-демократы кричали о поражении реформаторов. Черномырдин и в самом деле был выходцем из наиболее консервативных кругов бывшей советской госбюрократии. Но смотрите, как действовало в последующие четыре года его правительство, состоявшее во многом из тех же бюрократов. Они с подобострастной решимостью применяли рецепты, выписанные МВФ. Короче, нам приходится согласиться с выводом «Независимой газеты»: «Возможно, через десять лет историки придут к заключению, что российская экономика 90-х гг. была потоплена во лжи»67.
Можно сказать, что энтузиазм оптимистов – наследник их необъяснимого удивления и сын их весьма примитивного интеллектуального багажа. Отсюда многочисленные цепочки умозаключений, чей основной пророк, уже упоминавшийся нами, зовется Строуб Тэлботт, заместитель госсекретаря США, которому Америка обязана, наверное, самой впечатляющей коллекцией просчетов со времен войны во Вьетнаме. Остаются вопросы, которых все старались избегать с самого начала заговора молчания, имевшего, как мы увидели, немало сообщников. В самом ли деле шоковая терапия была для России единственным путем к рыночной экономике? Какой тип рынка создается в России? Какую реальную поддержку (и понимание) встречает этот феномен со стороны населения? Куда эволюционирует российское общество – в сторону стабильности или новых потрясений? Иными словами, с какой Россией нам придется иметь дело в следующие 10-15 лет? Какую Россию мы хотим видеть в качестве партнера? Цивилизованную, современную, демократическую, сильную, единую и конкурентоспособную страну? Или же авторитарное, неразвитое, реваншистское государство, охваченное нравственным, политическим и социальным хаосом и постоянно балансирующее на грани распада?
Глава 14. Горе побеждённым
Поклявшись, что с кончиной Варшавского договора никто не попытается воспользоваться новым раскладом сил, Запад решил расширить границы НАТО до российских рубежей. Мы можем обратиться к свидетелю исключительной важности, не только наблюдавшему, но и лично обсуждавшему и вершившему судьбы нового мира, свидетелю, которого еще никто не опроверг. Это Михаил Горбачев. «Когда настало время объединения двух Германий, основным вопросом для всех, призванных принимать решения, стала синхронизация этого процесса с процессом создания системы общеевропейской безопасности. Объединение Германии не должно было повредить ему». Горбачев вспоминал об этом, когда готовил свою очередную статью для «Ла Стампа» в феврале 1997 года. Тогда он сказал: «Надо напомнить немаловажное обстоятельство – в то время еще существовали оба военных блока, и ОВД, и НАТО, враги по определению. Тем не менее в ноябре 1990 года в Париже были подписаны два важнейших документа: Хартия для новой Европы и судьбоносный Договор о сокращении обычных вооружений на европейской территории. Затем, как известно, Варшавский договор самораспустился. Ситуация еще более прояснилась, потенциальных угроз становилось все меньше и меньше. Что же мешало реализации разумной идеи о продвижении вперед по пути, открытому парижскими документами? Абсолютно ничего. Что мешало реализовать их дух и букву? Ничего».
Если существует доказательство того, что Западу, этому Западу доверять нельзя, то оно перед нами. Если есть доказательство, что этот Запад слишком глуп и опасен для всех, включая себя самого, то вот оно во всем своем неопровержимом блеске, яркое как Полярная звезда. А ведь их предупреждали. Если составить перечень тех, кто критиковал расширение НАТО в американской печати (итальянская хранила практически полное молчание, за исключением статьи Горбачева), мне не хватило бы страниц этой книги. Поэтому я ограничусь одним (но потрясающим!) выступлением, сделанным Джорджем Кеннаном в «Нью-Йорк таймс» в феврале 1997 года68, когда ставки были уже сделаны и вернуться назад, не потеряв лица и всего остального, было невозможно. Для тех, кто не понял, я имею в виду лицо Уильяма Клинтона.
Джорджа Кеннана нельзя обвинить в коммунистических симпатиях, как это (к сожалению для него) происходит с Горбачевым. Более того, именно Кеннан в свое время изобрел теорию «сдерживания» СССР. Поэтому ему можно верить, когда он скорее с раздражением, чем с удивлением сообщает нам, что «кто-то где-то» принял решение. Он тоже обнаружил, что по какой-то странной причине в этом мире самые важные решения принимаются «кем-то» и «где-то», и никогда не понятно, что же это за шалун такой и где он сидел, ковыряя в носу, во время их принятия. Бывший посол США в Москве, а ныне профессор истории в Институте прогрессивных исследований – человек немногословный, но говорит весомо и тщательно подбирает выражения. «Наша точка зрения, – пишет он, имея в виду собственную позицию, разделяемую „определенным числом людей с большим и зачастую достаточно свежим опытом в российских делах», – заключается в том, что, по правде говоря, расширение Организации Северо-Атлантического Договора стало бы самой роковой ошибкой американской политики за все время, прошедшее с окончания холодной войны».
Ясно? Аргументы вкратце таковы. Это решение подольет масла в огонь антизападнических и милитаристских настроений в России. Оно затормозит развитие демократии в России. Оно вернет климат отношений между Востоком и Западом назад ко временам холодной войны. Оно подтолкнет российскую политику в таком направлении, которое нам самим не понравится. Оно сделает невозможной ратификацию договора СНВ-2 со стороны Думы. Все это при «неудачном стечении обстоятельств», саркастически пишет Кеннан, когда российское руководство парализовано болезнью президента, совпавшей – «вдвойне неудачно» – с «совершенно не необходимым» ходом Запада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Откуда восторг и удивление по отношению к российскому капитализму, о котором ни у кого не повернется язык сказать что-нибудь хорошее, когда он остается наедине с собственным зеркалом? Во всем этом есть какой-то невольный комизм. Можно подумать, что восторгающиеся всерьез полагали, что по смерти коммунизма в России может произойти еще что-то «странное». Что-нибудь вроде «третьего пути» между капитализмом и коммунизмом. Странно. До этого нам столько лет повторяли, что капитализм – единственная реальная альтернатива, единственный «реальный» ответ «искусственной» социалистической утопии. И что правовое государство (выражаясь по-гегелевски) было единственной, неотвратимой судьбой современного общества. «Конец истории», теория, выдвинутая в 1989 году после падения берлинской стены Франком Фукуямой, стала высшим синтезом этой концепции.
Так если после коммунизма мог наступить только капитализм, который в свою очередь был высшей стадией кризиса коммунизма, чему же удивляться, если в России создается капитализм? Он все равно бы наступил, независимо от того, кто у власти. С или без шоковой терапии. Доказательства? Они просты. Когда Черномырдин был назначен премьер-министром, многие западные комментаторы и российские радикал-демократы кричали о поражении реформаторов. Черномырдин и в самом деле был выходцем из наиболее консервативных кругов бывшей советской госбюрократии. Но смотрите, как действовало в последующие четыре года его правительство, состоявшее во многом из тех же бюрократов. Они с подобострастной решимостью применяли рецепты, выписанные МВФ. Короче, нам приходится согласиться с выводом «Независимой газеты»: «Возможно, через десять лет историки придут к заключению, что российская экономика 90-х гг. была потоплена во лжи»67.
Можно сказать, что энтузиазм оптимистов – наследник их необъяснимого удивления и сын их весьма примитивного интеллектуального багажа. Отсюда многочисленные цепочки умозаключений, чей основной пророк, уже упоминавшийся нами, зовется Строуб Тэлботт, заместитель госсекретаря США, которому Америка обязана, наверное, самой впечатляющей коллекцией просчетов со времен войны во Вьетнаме. Остаются вопросы, которых все старались избегать с самого начала заговора молчания, имевшего, как мы увидели, немало сообщников. В самом ли деле шоковая терапия была для России единственным путем к рыночной экономике? Какой тип рынка создается в России? Какую реальную поддержку (и понимание) встречает этот феномен со стороны населения? Куда эволюционирует российское общество – в сторону стабильности или новых потрясений? Иными словами, с какой Россией нам придется иметь дело в следующие 10-15 лет? Какую Россию мы хотим видеть в качестве партнера? Цивилизованную, современную, демократическую, сильную, единую и конкурентоспособную страну? Или же авторитарное, неразвитое, реваншистское государство, охваченное нравственным, политическим и социальным хаосом и постоянно балансирующее на грани распада?
Глава 14. Горе побеждённым
Поклявшись, что с кончиной Варшавского договора никто не попытается воспользоваться новым раскладом сил, Запад решил расширить границы НАТО до российских рубежей. Мы можем обратиться к свидетелю исключительной важности, не только наблюдавшему, но и лично обсуждавшему и вершившему судьбы нового мира, свидетелю, которого еще никто не опроверг. Это Михаил Горбачев. «Когда настало время объединения двух Германий, основным вопросом для всех, призванных принимать решения, стала синхронизация этого процесса с процессом создания системы общеевропейской безопасности. Объединение Германии не должно было повредить ему». Горбачев вспоминал об этом, когда готовил свою очередную статью для «Ла Стампа» в феврале 1997 года. Тогда он сказал: «Надо напомнить немаловажное обстоятельство – в то время еще существовали оба военных блока, и ОВД, и НАТО, враги по определению. Тем не менее в ноябре 1990 года в Париже были подписаны два важнейших документа: Хартия для новой Европы и судьбоносный Договор о сокращении обычных вооружений на европейской территории. Затем, как известно, Варшавский договор самораспустился. Ситуация еще более прояснилась, потенциальных угроз становилось все меньше и меньше. Что же мешало реализации разумной идеи о продвижении вперед по пути, открытому парижскими документами? Абсолютно ничего. Что мешало реализовать их дух и букву? Ничего».
Если существует доказательство того, что Западу, этому Западу доверять нельзя, то оно перед нами. Если есть доказательство, что этот Запад слишком глуп и опасен для всех, включая себя самого, то вот оно во всем своем неопровержимом блеске, яркое как Полярная звезда. А ведь их предупреждали. Если составить перечень тех, кто критиковал расширение НАТО в американской печати (итальянская хранила практически полное молчание, за исключением статьи Горбачева), мне не хватило бы страниц этой книги. Поэтому я ограничусь одним (но потрясающим!) выступлением, сделанным Джорджем Кеннаном в «Нью-Йорк таймс» в феврале 1997 года68, когда ставки были уже сделаны и вернуться назад, не потеряв лица и всего остального, было невозможно. Для тех, кто не понял, я имею в виду лицо Уильяма Клинтона.
Джорджа Кеннана нельзя обвинить в коммунистических симпатиях, как это (к сожалению для него) происходит с Горбачевым. Более того, именно Кеннан в свое время изобрел теорию «сдерживания» СССР. Поэтому ему можно верить, когда он скорее с раздражением, чем с удивлением сообщает нам, что «кто-то где-то» принял решение. Он тоже обнаружил, что по какой-то странной причине в этом мире самые важные решения принимаются «кем-то» и «где-то», и никогда не понятно, что же это за шалун такой и где он сидел, ковыряя в носу, во время их принятия. Бывший посол США в Москве, а ныне профессор истории в Институте прогрессивных исследований – человек немногословный, но говорит весомо и тщательно подбирает выражения. «Наша точка зрения, – пишет он, имея в виду собственную позицию, разделяемую „определенным числом людей с большим и зачастую достаточно свежим опытом в российских делах», – заключается в том, что, по правде говоря, расширение Организации Северо-Атлантического Договора стало бы самой роковой ошибкой американской политики за все время, прошедшее с окончания холодной войны».
Ясно? Аргументы вкратце таковы. Это решение подольет масла в огонь антизападнических и милитаристских настроений в России. Оно затормозит развитие демократии в России. Оно вернет климат отношений между Востоком и Западом назад ко временам холодной войны. Оно подтолкнет российскую политику в таком направлении, которое нам самим не понравится. Оно сделает невозможной ратификацию договора СНВ-2 со стороны Думы. Все это при «неудачном стечении обстоятельств», саркастически пишет Кеннан, когда российское руководство парализовано болезнью президента, совпавшей – «вдвойне неудачно» – с «совершенно не необходимым» ходом Запада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71