Выбирая место жительства, американцы гораздо чаще, чем в прошлом, оценивают такие параметры, как жизненный уклад, близость к семье, культурная атмосфера, климат. Эти параметры, разумеется, имели значение идо информационной революции. В 1970-е и 1980-е годы северяне, перебиравшиеся на Юг, оказывались более консервативными в своих политических воззрениях, нежели представители Севера в целом(66). Цифровая экономика усилит эти тенденции и, возможно, усугубит культурные и этнические противоречия между регионами. Как пишет Майкл Линд из «New America Foundation»: «Географическая мобильность американцев может привести к усилению региональных субкультур, спровоцировав добровольное разделение: либеральные южане переберутся на Север, а консервативные северяне покинут Бостон или Нью-Йорк и устремятся в более подходящие им Атланту или Даллас»(67). Таким образом, цифровая эра обещает углубление культурных, экономических и этнических противоречий между регионами. Изложенная здесь картина объясняет, с какими трудностями предстоит столкнуться при формировании нового типа американского интернационализма и противодействии изоляционистским и «односторонним» настроениям. Безусловно, эта ситуация в целом требует тщательно разработанной политической стратегии.
Предотвращение усугубления региональных противоречий, стоящих на пути формирования нового типа американского интернационализма, требует сознательных усилий по изоляции внешней политики США и ее внутренних «корней» от партийного влияния и партийных разногласий. Как показала электоральная карта президентских выборов 2000 года, это будет нелегко: существует тесная связь между конкретной партией и конкретным регионом. Зловещими признаками усиления партийного влияния на внешнюю политику Америки являются межпартийные ссоры последнего десятилетия и весьма кратковременное перемирие, заключенное между партиями после трагических событий сентября 2001 года. Если региональные противоречия во внешней политике страны с течением времени будут сказываться все сильнее, кандидатам на выборные должности достаточно будет опереться на эти противоречия, чтобы сформулировать собственную политическую платформу.
Чтобы избежать дурного влияния партийной борьбы на американский интернационализм, потребуется заключить политическое перемирие. Эра Рузвельта дала надежду на то, что республиканцы и демократы смогут сдержать партийные амбиции и начнут ставить нацию превыше партий. Однако Рузвельту было проще: Вторая мировая война оказалась замечательным стратегическим императивом для установления строгой политической дисциплины. Нынешние лидеры не могут дожидаться появления нового геополитического соперника Америки, который поможет им объединить нацию. Стоит промедлить – и Америка упустит возможность устранения потенциального соперничества на мировой арене посредством формирования новой большой стратегии и нового типа интернационализма. Иного шанса может и не представиться, поэтому ставка чрезвычайно высока.
Американские лидеры должны сосредоточиться на двух главных целях, помимо партийного сотрудничества. Первая цель заключается в политическом образовании масс, прежде всего молодого поколения. Опросы общественного мнения демонстрируют тре вожную тенденцию к различиям в ответах представителей разных возрастных групп на вопрос о роли Америки на мировой арене. Американцы, родившиеся после Второй мировой войны, уделяют меньше внимания геополитике, нежели старшие поколения, и менее уверены в значимости многостороннего подхода в международных отношениях. Большинство американцев плохо разбирается в текущей политической обстановке в мире, не говоря уже о том, что редко кто помнит ключевые исторические эпизоды формирования американского интернационализма. Снижение качества преподавания истории в школах и колледжах еще больше ухудшает ситуацию. Необходимо организовать общенациональную образовательную кампанию, которая включила бы в себя буквально все, от телеобращения президента до адресных программ в университетах и повышения эффективности деятельности таких организаций, как Ассоциация внешней политики и Совет по международным отношениям.
Вторая задача состоит в восстановлении стратегического интеллектуального капитала нации. В прошлом США вкладывали значительные средства в подготовку кадров, особенно в точных науках. Американские научные лаборатории, американская промышленность, компании высоких технологий и военные предприятия не имели себе равных в мире. Сегодня необходимо вкладывать средства в подготовку дипломатов и стратегов, стремиться одновременно к предотвращению «утечки мозгов» в другие области знания и к воспитанию нового поколения граждан, разбирающихся в вопросах большой стратегии. Курс обучения, разумеется, должен включать в себя изучение всех тех явлений, которые формируют нынешний геополитический ландшафт, – глобализации, Интернета, международной финансовой системы, терроризма и систем национальной обороны. Также весьма важно, чтобы учебные программы распространялись на афроамериканцев, испаноязычных американцев, американцев азиатского и арабского происхождения и на другие этнические меньшинства. С возникновением нового типа американского интернационализма эти этнические общины окажутся вовлеченными в стратегические процессы.
Йельский университет сделал важный шаг в нужном направлении, включив в 2000 году в расписание курс большой стратегии как для студентов, так и для выпускников. Из этого курса можно узнать как об истории геополитического соперничества человеческих обществ, так и о том, какими инструментами, точнее, подручными средствами пользуются аналитики и каким должен быть склад мышления для обдумывания большой стратегии. Это экспериментальная программа, ее составители постоянно дополняют материалы, стремясь преодолеть пропасть между прошлым и будущим, между экономикой и военной стратегией, между теорией и практикой. Почин Йельского университета заслуживает самого горячего одобрения.
Если предположить, что нынешняя американская элита услышала наш призыв и выразила готовность приступить к формированию нового типа американского интернационализма, на что она могла бы опереться? Какую политику следует проводить, чтобы оказаться готовым к переходу от однополярного к многополярному миру? Каким образом США могут содействовать поддержанию мира и стабильности, когда могущество и влияние все более равномерно распределяются между Северной Америкой, Европой и Восточной Азией? И какова будет американская большая стратегия в двадцать первом веке?
ГЛАВА 7
ПОСЛЕ PAX AMERICANA
Соединенные Штаты не могут и не должны противиться наступлению эпохи заката американского величия. Подобное поведение способно лишь нарушить взаимоотношения с усиливающейся Европой и восходящей Азией. Однако рассчитывать на то, что Америка сама отдаст былое превосходство, почти нелепо. Сверхдержавы всегда очень неохотно расстаются с собственным величием; история отнюдь не изобилует фактами мирного отказа от лидерства и соответствующего изменения большой стратегии.
Вооруженные правильной политикой и во главе с правильными политиками, Соединенные Штаты способны без потерь перейти от однополюсного к многополюсному миру и подтвердить, что Америка была и остается гарантом безопасности и стабильности в мировом сообществе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Предотвращение усугубления региональных противоречий, стоящих на пути формирования нового типа американского интернационализма, требует сознательных усилий по изоляции внешней политики США и ее внутренних «корней» от партийного влияния и партийных разногласий. Как показала электоральная карта президентских выборов 2000 года, это будет нелегко: существует тесная связь между конкретной партией и конкретным регионом. Зловещими признаками усиления партийного влияния на внешнюю политику Америки являются межпартийные ссоры последнего десятилетия и весьма кратковременное перемирие, заключенное между партиями после трагических событий сентября 2001 года. Если региональные противоречия во внешней политике страны с течением времени будут сказываться все сильнее, кандидатам на выборные должности достаточно будет опереться на эти противоречия, чтобы сформулировать собственную политическую платформу.
Чтобы избежать дурного влияния партийной борьбы на американский интернационализм, потребуется заключить политическое перемирие. Эра Рузвельта дала надежду на то, что республиканцы и демократы смогут сдержать партийные амбиции и начнут ставить нацию превыше партий. Однако Рузвельту было проще: Вторая мировая война оказалась замечательным стратегическим императивом для установления строгой политической дисциплины. Нынешние лидеры не могут дожидаться появления нового геополитического соперника Америки, который поможет им объединить нацию. Стоит промедлить – и Америка упустит возможность устранения потенциального соперничества на мировой арене посредством формирования новой большой стратегии и нового типа интернационализма. Иного шанса может и не представиться, поэтому ставка чрезвычайно высока.
Американские лидеры должны сосредоточиться на двух главных целях, помимо партийного сотрудничества. Первая цель заключается в политическом образовании масс, прежде всего молодого поколения. Опросы общественного мнения демонстрируют тре вожную тенденцию к различиям в ответах представителей разных возрастных групп на вопрос о роли Америки на мировой арене. Американцы, родившиеся после Второй мировой войны, уделяют меньше внимания геополитике, нежели старшие поколения, и менее уверены в значимости многостороннего подхода в международных отношениях. Большинство американцев плохо разбирается в текущей политической обстановке в мире, не говоря уже о том, что редко кто помнит ключевые исторические эпизоды формирования американского интернационализма. Снижение качества преподавания истории в школах и колледжах еще больше ухудшает ситуацию. Необходимо организовать общенациональную образовательную кампанию, которая включила бы в себя буквально все, от телеобращения президента до адресных программ в университетах и повышения эффективности деятельности таких организаций, как Ассоциация внешней политики и Совет по международным отношениям.
Вторая задача состоит в восстановлении стратегического интеллектуального капитала нации. В прошлом США вкладывали значительные средства в подготовку кадров, особенно в точных науках. Американские научные лаборатории, американская промышленность, компании высоких технологий и военные предприятия не имели себе равных в мире. Сегодня необходимо вкладывать средства в подготовку дипломатов и стратегов, стремиться одновременно к предотвращению «утечки мозгов» в другие области знания и к воспитанию нового поколения граждан, разбирающихся в вопросах большой стратегии. Курс обучения, разумеется, должен включать в себя изучение всех тех явлений, которые формируют нынешний геополитический ландшафт, – глобализации, Интернета, международной финансовой системы, терроризма и систем национальной обороны. Также весьма важно, чтобы учебные программы распространялись на афроамериканцев, испаноязычных американцев, американцев азиатского и арабского происхождения и на другие этнические меньшинства. С возникновением нового типа американского интернационализма эти этнические общины окажутся вовлеченными в стратегические процессы.
Йельский университет сделал важный шаг в нужном направлении, включив в 2000 году в расписание курс большой стратегии как для студентов, так и для выпускников. Из этого курса можно узнать как об истории геополитического соперничества человеческих обществ, так и о том, какими инструментами, точнее, подручными средствами пользуются аналитики и каким должен быть склад мышления для обдумывания большой стратегии. Это экспериментальная программа, ее составители постоянно дополняют материалы, стремясь преодолеть пропасть между прошлым и будущим, между экономикой и военной стратегией, между теорией и практикой. Почин Йельского университета заслуживает самого горячего одобрения.
Если предположить, что нынешняя американская элита услышала наш призыв и выразила готовность приступить к формированию нового типа американского интернационализма, на что она могла бы опереться? Какую политику следует проводить, чтобы оказаться готовым к переходу от однополярного к многополярному миру? Каким образом США могут содействовать поддержанию мира и стабильности, когда могущество и влияние все более равномерно распределяются между Северной Америкой, Европой и Восточной Азией? И какова будет американская большая стратегия в двадцать первом веке?
ГЛАВА 7
ПОСЛЕ PAX AMERICANA
Соединенные Штаты не могут и не должны противиться наступлению эпохи заката американского величия. Подобное поведение способно лишь нарушить взаимоотношения с усиливающейся Европой и восходящей Азией. Однако рассчитывать на то, что Америка сама отдаст былое превосходство, почти нелепо. Сверхдержавы всегда очень неохотно расстаются с собственным величием; история отнюдь не изобилует фактами мирного отказа от лидерства и соответствующего изменения большой стратегии.
Вооруженные правильной политикой и во главе с правильными политиками, Соединенные Штаты способны без потерь перейти от однополюсного к многополюсному миру и подтвердить, что Америка была и остается гарантом безопасности и стабильности в мировом сообществе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136