-- И. И.) как то, чем они самым очевидным обра-
зом и являются, -- словесным вымыслом, содержание которого
столь же придумано, сколь и найдено, и формы которого имеют
гораздо больше общего с литературой, чем с наукой" (там же,
с. 82). История, т. е. историческое исследование, по Уайту, до-
бивается своего объяснительного эффекта лишь благодаря опера-
ции "осюжетивания", "воплощения в сюжет" (emplotment):
"Под воплощением в сюжет я просто имею в виду закодирование
фактов, содержащихся в хронике, как компонентов специфических
видов сюжетной структуры, закодирование, осуществленное таким
же способом, как это происходит, по мнению Фрая, с литератур-
ными произведениями в целом" (там же, с. 83). С точки зрения
Уайта, само понимание исторических повествований-нарративов
зависит от их существования в виде той литературной модели, в
которую они были воплощены; он называет в качестве таких ли-
тературных моделей "романс, трагедию, комедию, сатиру, эпос" и
т. д. (там же, с. 86).
Под влиянием подобного подхода оформилась целая область
исследований -- нарратология -- наука по изучению повествова-
ния-нарратива как фундаментальной системы понимаемости лю-
бого текста, стремящаяся доказать, что даже любой нелитератур-
ный дискурс функционирует согласно принципам и процессам,
наиболее наглядно проявляющимся в художественной литературе.
В результате именно литература служит для всех текстов моде-
лью, обеспечивающей их понимание читателем. Отсюда и тот
переворот в иерархических взаимоотношениях между литератур-
ным и нелитературным: оказывается, что только литературный
дискурс или литературность любого дискурса и делает возмож-
ным наделение смыслом мира и нашего его восприятия.
Разумеется, не все западные ученые единогласно разделяют
эту постмодернистскую мифологему современного научного мыш-
ления, но она является господствующей мыслительной ориентаци-
ей, той сильной идеей, с которой приходится считаться даже тем,
кто с ней не согласен.
В результате такого взгляда на роль и функцию литературы,
ее моделей понимания и осознания мира литературоведение неиз-
бежно должно было превратиться в науку наук, а литературоведы
стали культурологами, пытающимися выявить закономерности
восприятия человеческим сознанием специфики духа современно-
сти. Подобное олитературивание мира знания имело своим след-
ствием несомненную иррационализацию результатов исследова-
176
ГЛАВА III
тельского анализа. Если мир поддается только литератур-
но-художественному, поэтическому осмыслению, -- осмыслению,
поневоле способному существовать лишь в языковых формах ху-
дожественной образности, то иной картины мира, кроме как ме-
тафорически запечатленной, оно
и не способно было дать.
"Общество спектакля"
Фактически вся наука 80-х
годов постмодернистской ориен-
тации испытала на себе последст-
вия утраты рациональности, строгости логической аргументации.
К тому же отказ от понятия исторического прогресса, как и от
самой идеи линейного развития истории, на смену которой при-
шла концепция Фуко о скачкообразном чередовании эпистем,
привели к утрате и исторической перспективы исследований, по
крайней мере в теории, потому что на практике она оставалась
испытанным аналитическим приемом. "Несмотря на отсутствие
исторической перспективы, социологи, философы и экономисты.
-- отмечает Кармен Видаль, -- быстро осознали особый харак-
тер феномена 80-х годов. Бодрийар, Дебор, Калабрезе, Тоффлер,
Липовецкий, Делез, Лиотар, Хабермас и многие другие называли
его эрой крайностей, необарокко, призрачной кажимости,
постмодернизма и тому подобное" (284, с. 171). Признавая
справедливость всех этих определений, Видаль считает, что наи-
более удачную характеристику обществу 80-х дал Ги Дебор в
книге, вышедшей еще в 1967 г., назвав современное общество
"обществом спектакля", где истина, подлинность и реальность
больше не существуют, а вместо них господствуют шоу-политика
и шоу-правосудие.
"Шоу-власть" -- концентрированная и диффузная
В 1967 г. Дебор различал
две формы "шоу-власти": кон-
центрированную и диффузную.
"Обе они, -- писал он в
"Комментариях к "Обществу
спектакля", работе, вышедшей в
конце 80-х годов, -- витают над реальным обществом и как его
цель, и как его ложь. Первая форма, благоприятствуя идеологии.
концентрирующейся вокруг диктаторской личности, выполняет
задачи тоталитарной контрреволюции, как фашистского, так и
сталинского типа. Вторая, побуждая лица наемного труда пользо-
ваться своей свободой выбора для потребления широкого массива
предлагаемых услуг, представляет собой американизацию мира,
177
ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ
процесс, который в некоторых отношениях путал, но также и ус-
пешно соблазнял те страны, где было возможным поддерживать
традиционные формы буржуаз-
ной демократии" (91, с. 8).
Шоу отменяет историю
В 80-е годы возникла тре-
тья форма, являющаяся комбина-
цией первых двух и названная
Дебором "интегрированным спектаклем". Россию и Германию
Дебор считал показательными примерами первого типа, США --
второго, а Францию и Италию -- третьего. "Общество спектак-
ля", столь характерное для идеологического климата 80-х годов,
существует в условиях барочного калейдоскопа явлений жизни,
превратившихся в сознании людей в чистую символику без како-
го-либо признака на содержательный акцент, в шоу-мир везде-
сущей рекламы товаров потребления и театральной рекламности
политики. Это приводит к тому, что для подростков 80-х годов
имя Рембо звучит как Рэмбо, а Маркс как название шоколад-
ного батона. Дебор отмечает, что заветным желанием
шоу-культуры является устранение исторического сознания: "С
блестящим мастерством спектакль организует неведение того, что
должно случиться, и тут же после этого забвение того, что было
тем не менее понято" (там же, с. 14). Как только спектакль пе-
рестает о чем-то говорить, то "этого как бы и не существует"
(там же, с. 20).
Как пишет Кармен Видаль. перенося культурологические
идеи Дебора на политическую атмосферу минувшего десятилетия,
"контраст между ревущими 20-ми годами и Черным понедельни-
ком Уолл-стрита 1929 г. показал миру в начале века, что эконо-
мика и политика стали просто спектаклем. В 80-х годах нам на-
помнили об этом безумной атмосферой фильмов вроде
"Уолл-стрит" или игрой око за око (или скорее, танк за танк),
типичной для холодной войны, сменившейся в начале 90-х свя-
щенной войной в Персидском заливе. Столь сурово осуждаемая
Берлинская стена, принесшая столько смертей, также оказалась
одной видимостью, когда как по волшебству она внезапно рухну-
ла и ее обломки превратились в предмет торговли! 80-е годы
стали свидетелями краха тоталитарного режима в Восточной Ев-
ропе и триумфа того, что Тоффлер назвал "третьей волной". Не
только Америка, но и весь мир в конце концов превратился в
один огромный Диснейленд" (284, с. 172).
178
ГЛАВА III
Необарокко и его признаки
Это ощущение театральной
призрачности, неаутентичности
жизни, особенно проявившееся в
80-х годах, Кармен Видаль свя-
зывает с необарочным мироощу-
щением. Одним из первых определение "необарокко" для харак-
теристики современного общества выдвинул испанский философ
Хавьер Роберт де Вентос (282, 283).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
зом и являются, -- словесным вымыслом, содержание которого
столь же придумано, сколь и найдено, и формы которого имеют
гораздо больше общего с литературой, чем с наукой" (там же,
с. 82). История, т. е. историческое исследование, по Уайту, до-
бивается своего объяснительного эффекта лишь благодаря опера-
ции "осюжетивания", "воплощения в сюжет" (emplotment):
"Под воплощением в сюжет я просто имею в виду закодирование
фактов, содержащихся в хронике, как компонентов специфических
видов сюжетной структуры, закодирование, осуществленное таким
же способом, как это происходит, по мнению Фрая, с литератур-
ными произведениями в целом" (там же, с. 83). С точки зрения
Уайта, само понимание исторических повествований-нарративов
зависит от их существования в виде той литературной модели, в
которую они были воплощены; он называет в качестве таких ли-
тературных моделей "романс, трагедию, комедию, сатиру, эпос" и
т. д. (там же, с. 86).
Под влиянием подобного подхода оформилась целая область
исследований -- нарратология -- наука по изучению повествова-
ния-нарратива как фундаментальной системы понимаемости лю-
бого текста, стремящаяся доказать, что даже любой нелитератур-
ный дискурс функционирует согласно принципам и процессам,
наиболее наглядно проявляющимся в художественной литературе.
В результате именно литература служит для всех текстов моде-
лью, обеспечивающей их понимание читателем. Отсюда и тот
переворот в иерархических взаимоотношениях между литератур-
ным и нелитературным: оказывается, что только литературный
дискурс или литературность любого дискурса и делает возмож-
ным наделение смыслом мира и нашего его восприятия.
Разумеется, не все западные ученые единогласно разделяют
эту постмодернистскую мифологему современного научного мыш-
ления, но она является господствующей мыслительной ориентаци-
ей, той сильной идеей, с которой приходится считаться даже тем,
кто с ней не согласен.
В результате такого взгляда на роль и функцию литературы,
ее моделей понимания и осознания мира литературоведение неиз-
бежно должно было превратиться в науку наук, а литературоведы
стали культурологами, пытающимися выявить закономерности
восприятия человеческим сознанием специфики духа современно-
сти. Подобное олитературивание мира знания имело своим след-
ствием несомненную иррационализацию результатов исследова-
176
ГЛАВА III
тельского анализа. Если мир поддается только литератур-
но-художественному, поэтическому осмыслению, -- осмыслению,
поневоле способному существовать лишь в языковых формах ху-
дожественной образности, то иной картины мира, кроме как ме-
тафорически запечатленной, оно
и не способно было дать.
"Общество спектакля"
Фактически вся наука 80-х
годов постмодернистской ориен-
тации испытала на себе последст-
вия утраты рациональности, строгости логической аргументации.
К тому же отказ от понятия исторического прогресса, как и от
самой идеи линейного развития истории, на смену которой при-
шла концепция Фуко о скачкообразном чередовании эпистем,
привели к утрате и исторической перспективы исследований, по
крайней мере в теории, потому что на практике она оставалась
испытанным аналитическим приемом. "Несмотря на отсутствие
исторической перспективы, социологи, философы и экономисты.
-- отмечает Кармен Видаль, -- быстро осознали особый харак-
тер феномена 80-х годов. Бодрийар, Дебор, Калабрезе, Тоффлер,
Липовецкий, Делез, Лиотар, Хабермас и многие другие называли
его эрой крайностей, необарокко, призрачной кажимости,
постмодернизма и тому подобное" (284, с. 171). Признавая
справедливость всех этих определений, Видаль считает, что наи-
более удачную характеристику обществу 80-х дал Ги Дебор в
книге, вышедшей еще в 1967 г., назвав современное общество
"обществом спектакля", где истина, подлинность и реальность
больше не существуют, а вместо них господствуют шоу-политика
и шоу-правосудие.
"Шоу-власть" -- концентрированная и диффузная
В 1967 г. Дебор различал
две формы "шоу-власти": кон-
центрированную и диффузную.
"Обе они, -- писал он в
"Комментариях к "Обществу
спектакля", работе, вышедшей в
конце 80-х годов, -- витают над реальным обществом и как его
цель, и как его ложь. Первая форма, благоприятствуя идеологии.
концентрирующейся вокруг диктаторской личности, выполняет
задачи тоталитарной контрреволюции, как фашистского, так и
сталинского типа. Вторая, побуждая лица наемного труда пользо-
ваться своей свободой выбора для потребления широкого массива
предлагаемых услуг, представляет собой американизацию мира,
177
ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ
процесс, который в некоторых отношениях путал, но также и ус-
пешно соблазнял те страны, где было возможным поддерживать
традиционные формы буржуаз-
ной демократии" (91, с. 8).
Шоу отменяет историю
В 80-е годы возникла тре-
тья форма, являющаяся комбина-
цией первых двух и названная
Дебором "интегрированным спектаклем". Россию и Германию
Дебор считал показательными примерами первого типа, США --
второго, а Францию и Италию -- третьего. "Общество спектак-
ля", столь характерное для идеологического климата 80-х годов,
существует в условиях барочного калейдоскопа явлений жизни,
превратившихся в сознании людей в чистую символику без како-
го-либо признака на содержательный акцент, в шоу-мир везде-
сущей рекламы товаров потребления и театральной рекламности
политики. Это приводит к тому, что для подростков 80-х годов
имя Рембо звучит как Рэмбо, а Маркс как название шоколад-
ного батона. Дебор отмечает, что заветным желанием
шоу-культуры является устранение исторического сознания: "С
блестящим мастерством спектакль организует неведение того, что
должно случиться, и тут же после этого забвение того, что было
тем не менее понято" (там же, с. 14). Как только спектакль пе-
рестает о чем-то говорить, то "этого как бы и не существует"
(там же, с. 20).
Как пишет Кармен Видаль. перенося культурологические
идеи Дебора на политическую атмосферу минувшего десятилетия,
"контраст между ревущими 20-ми годами и Черным понедельни-
ком Уолл-стрита 1929 г. показал миру в начале века, что эконо-
мика и политика стали просто спектаклем. В 80-х годах нам на-
помнили об этом безумной атмосферой фильмов вроде
"Уолл-стрит" или игрой око за око (или скорее, танк за танк),
типичной для холодной войны, сменившейся в начале 90-х свя-
щенной войной в Персидском заливе. Столь сурово осуждаемая
Берлинская стена, принесшая столько смертей, также оказалась
одной видимостью, когда как по волшебству она внезапно рухну-
ла и ее обломки превратились в предмет торговли! 80-е годы
стали свидетелями краха тоталитарного режима в Восточной Ев-
ропе и триумфа того, что Тоффлер назвал "третьей волной". Не
только Америка, но и весь мир в конце концов превратился в
один огромный Диснейленд" (284, с. 172).
178
ГЛАВА III
Необарокко и его признаки
Это ощущение театральной
призрачности, неаутентичности
жизни, особенно проявившееся в
80-х годах, Кармен Видаль свя-
зывает с необарочным мироощу-
щением. Одним из первых определение "необарокко" для харак-
теристики современного общества выдвинул испанский философ
Хавьер Роберт де Вентос (282, 283).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74