Г.К. Жуков тоже ничем не выдавал своего волнения. Он даже не беспокоил командарма, а, прогуливаясь по рощице, в которой располагался НП армии, лишь изредка интересовался сообщениями о боевой обстановке в целом на фронте и у соседа в войсках 2-го Белорусского фронта. Так же выдержанно он вел себя весь день, вечер и ночь, а потом даже и следующий день. Такому хладнокровию можно было только позавидовать.
Но затем усилия 3-й армии с согласия Жукова были соответственно скорректированы, и 26 июня обозначился успех и в ее полосе наступления".
Как видите, ни один из управленцев-профессионалов, делократов ничем не помешал своим подчиненным исполнить Дело, ни один из своего Дела не творил шоу личной популярности.
Читателям нужно повнимательнее присматриваться к этим братаниям руководителей с народом и задавать себе вопрос: зачем это? Что хочет руководитель: получить дополнительную информацию для собственной оценки обстановки или показать себя? Если только показать, то это бюрократ, да и еще и замшелый. Делократу это не нужно.
Казалось бы, вопрос пустяковый, но суть его мало кто понимает даже в мирной армии. Вот генерал армии Гареев, доктор военных наук, профессор, критикует Сталина как стратега. Оно, конечно, куда уж Сталину до Гареева, но обратите внимание, за что критикует: «К тому же Сталин практически не бывал в действующей армии, не выезжал на фронты, а без личного общения с теми, кто выполняет боевую задачу, по одним лишь донесениям и телефонным докладам невозможно понять все особенности складывающейся обстановки… Отметим, между прочим, что в отличие от Сталина Черчилль, де Голль, да и Гитлер побывали во время войны во всех объединениях и во многих соединениях своих войск. И в наше время президент США Буш ездил к своим солдатам в Сомали, а премьер-министр Великобритании Мейджор в Югославию». Да, конечно, Буш и Мейджор — великие стратеги, что и говорить. Гитлер тоже был талантлив, да только не видно, что бы поездки на фронт ему сильно помогли.
Смешно здесь то, что Сталин выезжал на фронт и в только что освобожденные города, но не делал из этого шоу, и поэтому об этом мало кто знает.
Кстати, братание с народом, столь любимое Горбачевым, Ельциным и прочими, Сталина раздражало. Он много занимался строительством, по его настоянию в Москве строители стали строить не только летом, но и зимой, он еженедельно выезжал на стройки одной машиной, без охраны. Люди, естественно, узнавали его, собирались вокруг. Тогдашний (1939-1945) председатель Моссовета В.П.Пронин пишет: «… Сталин в такой ситуации говорит людям: „Товарищи, здесь же не митинг, мы по делу приехали“. Власик, весь потный, бегает вокруг, никого из охраны больше нет».
Мы уже писали, что видовым признаком бюрократа является уклонение от ответственности, и это достигается получением указания «что делать» от «бюро», от начальника. Но такое указание не всегда возможно получить, особенно аппаратному бюрократу, ведь по идее он сам должен это указание подготовить. Тогда он стремится разделить ответственность среди своих коллег, согласовывая решение во всех мыслимых и немыслимых инстанциях. Это достигается двумя путями: можно либо послать того, кому необходимо решение, по инстанциям, либо организовать совещание. Бюрократ страхуется на случай, если его спросят: «Что же ты, дурак, принял такое решение?» А он ответит, что не один он дурак, а и такие-то инстанции тоже, и ученые, и прочие.
В зависимости от степени страха таких инстанций может быть неограниченно много. Я уже писал, что, когда получал решение государственной комиссии аттестовать ферросилиций Знаком качества, должен был пройти в Москве 28 инстанций, 27 человек ставили на эти бумаги свои подписи и замечания прежде, чем председатель Госстандарта подписал свидетельство.
В те годы, чтобы купить импортное оборудование, уже к первому чиновнику в цепи инстанций надо было приехать с 12 готовыми документами, среди которых, к примеру, должна была быть справка из советского министерства, производящего отечественные аналоги, о том, что это министерство не в состоянии изготовить такое оборудование. У нас на заводе была импортная дробилка. Механики поставили на нее последнюю пару подшипников из комплекта запчастей и стали заказывать в Швеции новые, однако с момента заказа до получения прошло два года, дробилка полгода простояла без подшипников.
Одно время модно было говорить, что в 80-х годах в экономике СССР был застой. Но почему? Мы двигались вперед медленно, ровно настолько, насколько двигало нас ежегодное маленькое увеличение показателей, которое производил аппарат. Никакой прыжок или рывок невозможен, все упиралось в тот же аппарат, как в подушку, он и не отказывал, и не разрешал.
Другой аппаратный способ уйти от ответственности применялся в тех случаях, когда требовалось быстро найти решение. В этом случае созывалось совещание, и чем больше участников приглашалось, тем лучше. Ответственность за решение как бы раскладывалась на всех участников, хотя все знали, что ни один из них за решение персонально не отвечает. Поэтому совещаниями переполнено рабочее время бюрократических систем управления.
Просто для сравнения. В годы войны у Сталина было Дело — выиграть войну. Одновременно у него, как у Верховного главнокомандующего, было Дело — уничтожить армии агрессоров. Ставка Верховного главнокомандующего насчитывала несколько десятков человек. Казалось бы, эти люди должны были совещаться, совещаться и совещаться. Но Делу это было не нужна. За всю войну Ставка в полном составе ни разу не собиралась. Собирались по несколько человек и только те, которые действительно могли ответить по существу совещания и были компетентны.
У руководящих бюрократов, тех, кто по должности обязан дать приказ по Делу, тоже есть способ ухода от ответственности — программа. Когда такой руководитель не знает, что делать, боится дать команду, обычно он дает указание разработать программу или план мероприятий. Отличие этих документов от приказа состоит в том, что они коллективного изготовления и сам руководитель как бы стоит в стороне от этого документа. Примером может служить программа «500 дней» Шаталина-Явлинского, по которой Горбачев с Ельциным развалили экономику, но при этом оказались сами вроде и не причем. Заметьте, делократ никому не даст готовить программу, никому не доверит решения по своему Делу и не станет при своем Деле утверждающим программу бараном.
Как видим, особенность бюрократа в том, что ему крайне необходимо красиво выглядеть перед всеми: деловитым перед начальством, заботливым перед народом. И так всегда, даже когда он немилосердно гробит Дело. Но когда ущерб Делу становится заметен, начинается поиск виновных, идут вопросы сверху и снизу. И бюрократ принимается изворачиваться. Если вопрос следует сверху, ответ имеет такой вид: «А что я мог сделать, если у меня подчиненные такие идиоты? Я и на место выезжал, и совещания проводил, и программы им утверждал, и ценные указания давал, а толку никакого!» При этом всех своих подчиненных бюрократ назначал либо сам, либо они были назначены с его согласия, то есть в момент назначения они его вполне устраивали. Делократ никогда на своих подчиненных ответственность не переложит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127