В роли обвинителя выступает бармен. В своей краткой, но пламенной речи он делает упор на то, что обвиняемый не может считаться добропорядочным гражданином, так как не имеет представления о культуре употребления спиртных напитков.., не признает никаких коктейлей, а пьет исключительно неразбавленные крепкие напитки.., что если все последуют его примеру, то благородное барменское искусство окажется совершенно невостребованным. По этой причине Гершкович, несомненно виновный в убийстве, снисхождения не заслуживает и должен быть приговорен к смертной казни через повешение.
Капитан предоставляет слово защитнику.
С изумлением Хохлов обнаруживает, что все взгляды обращены к нему. Из этого он делает заключение, что адвокатом обвиняемого является именно он. Хохлов пытается объяснить, что Гершкович никого не убивал, но вместо слов из его рта вырывается какое-то невнятное мычанье.
Лицо капитана постепенно краснеет от гнева, он выпускает особенно большой клуб дыма и объявляет, что судебное заседание окончено.
Зачитывается приговор: Гершкович приговаривается к смертной казни через повешение на рее за убийство и не правильное употребление спиртных напитков.
А далее следует сюрприз: за неуважение к суду и злоупотребление служебным положением в ходе расследования к смертной казни приговаривается и сам Хохлов…
Их ведут на верхнюю палубу, где Хохлов с удивлением обнаруживает вертикально укрепленный свежеспиленный осиновый ствол. Заметив его недоумение, рулевой Дмитрий объясняет, что, поскольку так и не удалось привести винты в рабочее состояние, а на дворе уже ноябрь…
Тут Хохлов, оглянувшись по сторонам, с удивлением обнаруживает, что действительно листья на деревьях пожелтели и даже частично опали, что дует холодный, пронизывающий до костей осенний ветер… Так вот, по этой причине принято решение поставить мачту, закрепить на ней парус и под парусом идти к ближайшему речному порту. А для того чтобы испытать мачту на прочность, их обоих на ней сейчас и повесят…
Через рею перебрасывают две веревки и им с Гершковичем на шеи надевают петли.., становится трудно дышать…
Гершковичу предоставляется последнее слово. Он открывает рот и оглушительно орет изо всех сил:
– Помогите!.. Люди!.. Кто-нибудь!!
* * *
Хохлов в испуге проснулся и открыл глаза: рука Татьяны легла ему на горло и действительно затрудняла дыхание… Он осторожно отвел ее в сторону… Холодный утренний ветерок, проникая через открытый с вечера иллюминатор, вызывал озноб, поскольку простыня, первоначально укрывавшая их, давно съехала куда-то в сторону. Хохлов потянулся, чтобы вернуть ее на место, когда раздался истошный, душераздирающий многоголосый вопль:
– Скорее!.. На помощь!.. Убивают!..
С трудом перепрыгнув через пытавшуюся вскочить Татьяну, Хохлов натянул джинсы на голое тело и выбежал в коридор.
Там уже было несколько человек. Среди них, кстати, он заметил выскочившего раньше него и совершенно одетого Солодовникова. Но это он отметил позже, а сейчас его внимание было сосредоточено на ужасной, леденящей кровь картине: в начале коридора, около дверей своей каюты, на спине лежала Полина. Это было легко установить по ее форменному, залитому спереди кровью переднику. Над ней с огромным окровавленным ножом в руке стоял Гершкович. Его светлая майка также была обильно забрызгана кровью.
Солодовников, первым подоспевший к Гершковичу, схватил его правую руку, пытаясь вырвать крепко сжатый нож.
С истерическим криком:
– Это не я!.. Идиот!.. Отцепись!.. – Гершкович попытался свободной рукой оттолкнуть Солодовникова.
В этот момент внезапно налетевший Андрей мощным ударом правой в челюсть отправил убийцу в глубокий нокаут.
Склонившийся над Полиной Хохлов с ужасом убедился в том, что она мертва.
Огромная рана на ее груди и соответствующий размер выпавшего из руки Гершковича окровавленного ножа не оставляли сомнений в причинах ее смерти.
Нож был из тех, которые использовались для очистки винтов и обычно оставлялись ремонтной бригадой на корме судна, где убийца, видимо, его и позаимствовал.
Глава 19
– Как, черт побери, этот ублюдок вышел из своей каюты? – гневно вопрошал появившийся в одних трусах капитан.
О степени его спешки свидетельствовало также и то, что он прибыл на место происшествия без трубки.
– Понятия не имею, – пожал плечами Солодовников. – Я лично запер его вчера на ключ…
– А ключ куда дел?
– В двери оставил.
– Почему?! – Капитан грозно насупил брови.
– Я не мог предположить, что какому-то идиоту придет в голову мысль его оттуда выпустить.., сам-то он не мог отпереть дверь изнутри.
– А не мог он сломать замок?
– Это просто установить. Достаточно его осмотреть, – вмешался в разговор Хохлов.
– А может быть, его выпустил сообщник? – предположил Солодовников.
Хохлов пожал плечами и произнес загадочную фразу:
– Если на судне есть еще один преступник, помимо Гершковича, то тогда зачем нужен нам сам Гершкович?
– Что ты опять имеешь в виду? – насупился капитан. – Неужели даже сейчас ты сомневаешься в том, что убийца, теперь уже двойной, этот подонок? – Капитан ткнул пальцем в начинающего приходить в себя Гершковича. – Неужели тебе не ясно, что он устранил единственного свидетеля своего предыдущего преступления?
Хохлов опять пожал плечами:
– Надо разобраться, – уклончиво ответил он.
– Вот и разбирайся, если тебе непонятно.
А этого мерзавца, – он опять указал на Гершковича, – связать и запереть в канатный ящик на висячий замок. Прошу вас, Виктор Владимирович, за этим лично проследить.
– Сделаем, Владимир Аркадьевич, – заверил его Солодовников.
* * *
Внимательный осмотр замка каюты Гершковича, проведенный Хохловым совместно с Солодовниковым и присоединившимся к ним Андреем, обнаружил одну очень интересную особенность: если повернуть ключ на один оборот, то ригель замка заходил в предназначенный для него паз в косяке очень неглубоко. Так что если сильно дернуть дверь, одновременно оттягивая ее в сторону, то она спокойно открывалась. Но еще более поразительно было то, что если проделать эту процедуру в обратной последовательности, то ригель вставал на свое место и внешне дверь выглядела запертой. При запирании замка на два оборота ничего подобного, естественно, не происходило.
В тот момент, когда был начат осмотр, замок был не поврежден, ключ торчал в замке, дверь открыта, а положение ригеля соответствовало повороту ключа на один оборот.
– Ну, так кто из вас запирал замок? – спросил Хохлов обоих своих помощников.
– Я, – уверенно ответил Солодовников.
Андрей кивком головы подтвердил заявление шефа.
– На сколько оборотов?
– Вроде на два, – менее уверенно на этот раз ответил тот.
Андрей пожал плечами.
– Так на два или вроде на два? – раздраженно переспросил Хохлов.
– На два… – так же раздраженно ответил Солодовников. – Мне кажется, что на два, но поклясться на Библии я не могу.
– Ты понимаешь, что это, как говорят в Одессе, две большие разницы?
– Понимаю, не дурак.., если бы я запер ее на два оборота, то Полина была бы жива…
– Это в том случае, если ее действительно убил Гершкович.
– А ты в этом еще сомневаешься? – удивился Солодовников.
– Я пытаюсь разобраться. А обстоятельства, связанные с этой чертовой дверью, являются косвенными уликами его виновности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Капитан предоставляет слово защитнику.
С изумлением Хохлов обнаруживает, что все взгляды обращены к нему. Из этого он делает заключение, что адвокатом обвиняемого является именно он. Хохлов пытается объяснить, что Гершкович никого не убивал, но вместо слов из его рта вырывается какое-то невнятное мычанье.
Лицо капитана постепенно краснеет от гнева, он выпускает особенно большой клуб дыма и объявляет, что судебное заседание окончено.
Зачитывается приговор: Гершкович приговаривается к смертной казни через повешение на рее за убийство и не правильное употребление спиртных напитков.
А далее следует сюрприз: за неуважение к суду и злоупотребление служебным положением в ходе расследования к смертной казни приговаривается и сам Хохлов…
Их ведут на верхнюю палубу, где Хохлов с удивлением обнаруживает вертикально укрепленный свежеспиленный осиновый ствол. Заметив его недоумение, рулевой Дмитрий объясняет, что, поскольку так и не удалось привести винты в рабочее состояние, а на дворе уже ноябрь…
Тут Хохлов, оглянувшись по сторонам, с удивлением обнаруживает, что действительно листья на деревьях пожелтели и даже частично опали, что дует холодный, пронизывающий до костей осенний ветер… Так вот, по этой причине принято решение поставить мачту, закрепить на ней парус и под парусом идти к ближайшему речному порту. А для того чтобы испытать мачту на прочность, их обоих на ней сейчас и повесят…
Через рею перебрасывают две веревки и им с Гершковичем на шеи надевают петли.., становится трудно дышать…
Гершковичу предоставляется последнее слово. Он открывает рот и оглушительно орет изо всех сил:
– Помогите!.. Люди!.. Кто-нибудь!!
* * *
Хохлов в испуге проснулся и открыл глаза: рука Татьяны легла ему на горло и действительно затрудняла дыхание… Он осторожно отвел ее в сторону… Холодный утренний ветерок, проникая через открытый с вечера иллюминатор, вызывал озноб, поскольку простыня, первоначально укрывавшая их, давно съехала куда-то в сторону. Хохлов потянулся, чтобы вернуть ее на место, когда раздался истошный, душераздирающий многоголосый вопль:
– Скорее!.. На помощь!.. Убивают!..
С трудом перепрыгнув через пытавшуюся вскочить Татьяну, Хохлов натянул джинсы на голое тело и выбежал в коридор.
Там уже было несколько человек. Среди них, кстати, он заметил выскочившего раньше него и совершенно одетого Солодовникова. Но это он отметил позже, а сейчас его внимание было сосредоточено на ужасной, леденящей кровь картине: в начале коридора, около дверей своей каюты, на спине лежала Полина. Это было легко установить по ее форменному, залитому спереди кровью переднику. Над ней с огромным окровавленным ножом в руке стоял Гершкович. Его светлая майка также была обильно забрызгана кровью.
Солодовников, первым подоспевший к Гершковичу, схватил его правую руку, пытаясь вырвать крепко сжатый нож.
С истерическим криком:
– Это не я!.. Идиот!.. Отцепись!.. – Гершкович попытался свободной рукой оттолкнуть Солодовникова.
В этот момент внезапно налетевший Андрей мощным ударом правой в челюсть отправил убийцу в глубокий нокаут.
Склонившийся над Полиной Хохлов с ужасом убедился в том, что она мертва.
Огромная рана на ее груди и соответствующий размер выпавшего из руки Гершковича окровавленного ножа не оставляли сомнений в причинах ее смерти.
Нож был из тех, которые использовались для очистки винтов и обычно оставлялись ремонтной бригадой на корме судна, где убийца, видимо, его и позаимствовал.
Глава 19
– Как, черт побери, этот ублюдок вышел из своей каюты? – гневно вопрошал появившийся в одних трусах капитан.
О степени его спешки свидетельствовало также и то, что он прибыл на место происшествия без трубки.
– Понятия не имею, – пожал плечами Солодовников. – Я лично запер его вчера на ключ…
– А ключ куда дел?
– В двери оставил.
– Почему?! – Капитан грозно насупил брови.
– Я не мог предположить, что какому-то идиоту придет в голову мысль его оттуда выпустить.., сам-то он не мог отпереть дверь изнутри.
– А не мог он сломать замок?
– Это просто установить. Достаточно его осмотреть, – вмешался в разговор Хохлов.
– А может быть, его выпустил сообщник? – предположил Солодовников.
Хохлов пожал плечами и произнес загадочную фразу:
– Если на судне есть еще один преступник, помимо Гершковича, то тогда зачем нужен нам сам Гершкович?
– Что ты опять имеешь в виду? – насупился капитан. – Неужели даже сейчас ты сомневаешься в том, что убийца, теперь уже двойной, этот подонок? – Капитан ткнул пальцем в начинающего приходить в себя Гершковича. – Неужели тебе не ясно, что он устранил единственного свидетеля своего предыдущего преступления?
Хохлов опять пожал плечами:
– Надо разобраться, – уклончиво ответил он.
– Вот и разбирайся, если тебе непонятно.
А этого мерзавца, – он опять указал на Гершковича, – связать и запереть в канатный ящик на висячий замок. Прошу вас, Виктор Владимирович, за этим лично проследить.
– Сделаем, Владимир Аркадьевич, – заверил его Солодовников.
* * *
Внимательный осмотр замка каюты Гершковича, проведенный Хохловым совместно с Солодовниковым и присоединившимся к ним Андреем, обнаружил одну очень интересную особенность: если повернуть ключ на один оборот, то ригель замка заходил в предназначенный для него паз в косяке очень неглубоко. Так что если сильно дернуть дверь, одновременно оттягивая ее в сторону, то она спокойно открывалась. Но еще более поразительно было то, что если проделать эту процедуру в обратной последовательности, то ригель вставал на свое место и внешне дверь выглядела запертой. При запирании замка на два оборота ничего подобного, естественно, не происходило.
В тот момент, когда был начат осмотр, замок был не поврежден, ключ торчал в замке, дверь открыта, а положение ригеля соответствовало повороту ключа на один оборот.
– Ну, так кто из вас запирал замок? – спросил Хохлов обоих своих помощников.
– Я, – уверенно ответил Солодовников.
Андрей кивком головы подтвердил заявление шефа.
– На сколько оборотов?
– Вроде на два, – менее уверенно на этот раз ответил тот.
Андрей пожал плечами.
– Так на два или вроде на два? – раздраженно переспросил Хохлов.
– На два… – так же раздраженно ответил Солодовников. – Мне кажется, что на два, но поклясться на Библии я не могу.
– Ты понимаешь, что это, как говорят в Одессе, две большие разницы?
– Понимаю, не дурак.., если бы я запер ее на два оборота, то Полина была бы жива…
– Это в том случае, если ее действительно убил Гершкович.
– А ты в этом еще сомневаешься? – удивился Солодовников.
– Я пытаюсь разобраться. А обстоятельства, связанные с этой чертовой дверью, являются косвенными уликами его виновности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26