Полярники вновь увидят великолепные порты, где моряки чувствуют себя королями и куда неизменно возвращаются после долгого плавания уставшие, но разбогатевшие.
Как говорят морские волки, «осталось хорошенько затянуть швартовы», в последний раз поднатужиться, чтобы наконец узнать, что же такое Северный полюс, ради которого положили столько сил, взорвали такой великолепный корабль, как «Галлия», и работали так, как не снилось ни одному китобою. Но капитан, которому самому страшно хотелось быстрее закончить экспедицию, постарался умерить пыл подчиненных и сказал, что невозможно сохранять такую скорость все пятнадцать часов. Необходимо почти вдвое удлинить срок, чтобы люди могли отдыхать. Это было совершенно справедливо. Итак, решено было отдохнуть два-три часа, но сначала найти подходящую глубину, чтобы бросить якорь.
А пока что продолжали грести с таким усердием, что сдирали кожу с ладоней. Наконец лот, который де Амбрие соорудил с помощью простого кусочка свинца, привязанного к концу каната для измерения глубины, показал двадцать пять метров. Прошли еще двести кабельтовых и снова повторили замеры. Оказалось тридцать пять метров.
Пройдя около пятидесяти километров, в одиннадцать часов сделали остановку, позавтракали. Здесь не было ни ветра, ни подводных течений, и путешественники, подняв весла, легли в дрейф.
Вода была очень соленой. Хорошо, что Дюма запасся свежим снегом. Из него получилось около тридцати литров пресной воды — запас достаточный на два дня.
Попробовали на вкус льдину, плывущую мимо, она оказалась пресной. Но ведь пресный лед бывает на ледниках, а ледники — на земле. Стало быть, неподалеку суша.
Дюма выловил несколько льдин и погрузил в лодку на случай, если не хватит воды.
Глубина с небольшой разницей оказалась везде одинаковая.
В полдень наши путешественники поплыли дальше. Неожиданно де Амбрие бросил лот, скомандовал остановку и воскликнул:
— Ничего не понимаю!
Лот опускался все ниже и ниже — а дна не было.
Матросы тоже недоумевали. Так и не удалось точно измерить глубину
—больше чем на двести метров лот опуститься не мог.
— Вперед! — скомандовал капитан.
И метров через двадцать снова бросили лот. Теперь глубина была тридцать метров,
Баски встревоженно переглянулись. Но Дюма и Плюмован их успокоили.
— Здесь, должно быть, дыра, через которую проходит земная ось!
—вскричал парижанин.
— Что ты мелешь! — возразил Дюма. — Ведь это еще не полюс.
— Значит, артезианский колодец note 82, вырытый в далекой древности.
— Думаю, ни то и ни другое, — вмешался в разговор Мишель Элимбери.
—Есть у меня на этот счет кое-какие соображения. Но я их открою вечером.
— Лучше сейчас, — сказал капитан. — Ты китобой, моряк опытный. Говори! Не робей! Ручаюсь, никто над тобой смеяться не станет.
— Вы очень добры, господин капитан… В таком случае я скажу. Непонятно, почему здесь нет ни рыб, ни птиц, ни животных…
— Ты прав, Мишель. Мне самому это кажется странным.
— Так вот, я пришел к мысли, что это море вовсе не море, а просто соленое озеро с двойным дном.
— Браво, Мишель! Ты открыл первую часть тайны!
— Образовалось оно в большой льдине во время таяния. А место, где лот упал в глубину на двести метров, не что иное, как яма, через которую озеро сообщается с морем… Это я и хотел сказать, господин капитан.
— Молодец, Мишель! Уверен, что ты прав. Теперь остается узнать, как далеко простирается это озеро. Мы находимся на невысокой точке, и кругозор у нас самый ограниченный.
Двойная порция водки взбодрила матросов, и они налегли на весла.
Но к шести часам, пройдя сорок километров, выбились из сил и пришлось остановиться. Всего было пройдено девяносто километров, до полюса оставалось двадцать.
С разрешения капитана все вышли поразмяться после долгого сидения; выпустили собак.
А когда вернулись, привязали лодку, поужинали и легли спать. Каждый час сменялись часовые, следившие, чтобы суденышко не сбило плавающими льдинами.
За ночь ничего особенного не случилось. Проснулись в четыре часа утра.
Один лишь капитан был встревожен.
Во время дежурства он с помощью приборов вычислил широту и долготу и установил, что за время между двумя наблюдениями ледяные горы на юге и само море переместились на три минуты к востоку.
ГЛАВА 14
Первого мая 1888 года. — Мертвый кит. — Напрасные поиски. — Как сохранить документы об открытии. — Какие привезти доказательства? — Полгода ночь, полгода день. — Обратный путь.
Отклонение на три минуты, замеченное капитаном, не имело первостепенной важности. Компас не дает сбиться с правильного курса.
Было достаточно трех часов, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее лодку от точки, где проходит земная ось, при условии, конечно, что льды внезапно не придут в движение. Казалось, что препятствий, по мере приближения к цели, становилось все меньше, но сколько трудностей ждет отряд на обратном пути! Нужно будет отыскать прежние следы и добраться до лагеря, в котором осталось четырнадцать больных матросов со скудными запасами продовольствия, которых едва хватит, чтобы не умереть с голоду. Правда, думать о возвращении было еще рано. Прямо не верилось, что здесь, совсем рядом, как говорится, «стоит лишь руку протянуть», находилась эта таинственная точка, на поиски которой отправлялось столько экспедиций и ради достижения которой было отдано столько жизней. Неужели через несколько часов на полюсе, который не удалось покорить ни немцам, ни англичанам, ни русским, ни американцам, будет водружен трехцветный французский флаг в знак взятия этой твердыни, мирно завоеванной горсткой французов.
Эта мысль удесятеряла силы моряков, и они мечтали о том, как прославят свое отечество.
Стояла ясная погода, ярко светило солнце, даже рябь не пробегала по воде, было двенадцать градусов,
Наступило первое мая 1888 года.
Обычно спокойный, де Амбрие был чем-то озабочен, и по мере приближения к заветной цели все больше и больше мрачнел.
Между тем никаких препятствий впереди заметно не было. Все реже попадались льдины. Лодка легко скользила по гладкой, словно зеркало, воде.
Матросы, видя, что капитан чем-то взволнован, хранили молчание и больше не перебрасывались солеными шуточками. скрашивающими однообразие долгого путешествия. Лишь иногда слышались тихие вздохи и плеск весел.
Собаки, сбившись в кружок, отдыхали в блаженной лени, «пригревшись» на солнышке при минус двенадцати градусах. Это была настоящая весенняя температура, которая заставляла псов высовывать языки, настолько эти северные животные привыкли к жутким полярным морозам.
Прошло часа два.
Торжественный момент приближался. Капитан то и дело вставал, всматриваясь в горизонт.
Через четверть часа он вздохнул с облегчением.
Над зеленоватой водой возвышалась темная масса.
— Наконец-то! — прошептал он едва слышно. — Фортуна повернулась ко мне. Быть может, дело всей моей жизни увенчается успехом.
Нетерпение де Амбрие росло. Глаза лихорадочно блестели, движения стали резкими. Он не спускал глаз с черной точки, которая быстро увеличивалась.
— Стоп! — скомандовал он.
Лодка остановилась. Матросы удивленно взглянули на капитана.
— Мои отважные друзья! — произнес он дрогнувшим от волнения голосом. — Если я не ошибся в расчетах, мы у заветной цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Как говорят морские волки, «осталось хорошенько затянуть швартовы», в последний раз поднатужиться, чтобы наконец узнать, что же такое Северный полюс, ради которого положили столько сил, взорвали такой великолепный корабль, как «Галлия», и работали так, как не снилось ни одному китобою. Но капитан, которому самому страшно хотелось быстрее закончить экспедицию, постарался умерить пыл подчиненных и сказал, что невозможно сохранять такую скорость все пятнадцать часов. Необходимо почти вдвое удлинить срок, чтобы люди могли отдыхать. Это было совершенно справедливо. Итак, решено было отдохнуть два-три часа, но сначала найти подходящую глубину, чтобы бросить якорь.
А пока что продолжали грести с таким усердием, что сдирали кожу с ладоней. Наконец лот, который де Амбрие соорудил с помощью простого кусочка свинца, привязанного к концу каната для измерения глубины, показал двадцать пять метров. Прошли еще двести кабельтовых и снова повторили замеры. Оказалось тридцать пять метров.
Пройдя около пятидесяти километров, в одиннадцать часов сделали остановку, позавтракали. Здесь не было ни ветра, ни подводных течений, и путешественники, подняв весла, легли в дрейф.
Вода была очень соленой. Хорошо, что Дюма запасся свежим снегом. Из него получилось около тридцати литров пресной воды — запас достаточный на два дня.
Попробовали на вкус льдину, плывущую мимо, она оказалась пресной. Но ведь пресный лед бывает на ледниках, а ледники — на земле. Стало быть, неподалеку суша.
Дюма выловил несколько льдин и погрузил в лодку на случай, если не хватит воды.
Глубина с небольшой разницей оказалась везде одинаковая.
В полдень наши путешественники поплыли дальше. Неожиданно де Амбрие бросил лот, скомандовал остановку и воскликнул:
— Ничего не понимаю!
Лот опускался все ниже и ниже — а дна не было.
Матросы тоже недоумевали. Так и не удалось точно измерить глубину
—больше чем на двести метров лот опуститься не мог.
— Вперед! — скомандовал капитан.
И метров через двадцать снова бросили лот. Теперь глубина была тридцать метров,
Баски встревоженно переглянулись. Но Дюма и Плюмован их успокоили.
— Здесь, должно быть, дыра, через которую проходит земная ось!
—вскричал парижанин.
— Что ты мелешь! — возразил Дюма. — Ведь это еще не полюс.
— Значит, артезианский колодец note 82, вырытый в далекой древности.
— Думаю, ни то и ни другое, — вмешался в разговор Мишель Элимбери.
—Есть у меня на этот счет кое-какие соображения. Но я их открою вечером.
— Лучше сейчас, — сказал капитан. — Ты китобой, моряк опытный. Говори! Не робей! Ручаюсь, никто над тобой смеяться не станет.
— Вы очень добры, господин капитан… В таком случае я скажу. Непонятно, почему здесь нет ни рыб, ни птиц, ни животных…
— Ты прав, Мишель. Мне самому это кажется странным.
— Так вот, я пришел к мысли, что это море вовсе не море, а просто соленое озеро с двойным дном.
— Браво, Мишель! Ты открыл первую часть тайны!
— Образовалось оно в большой льдине во время таяния. А место, где лот упал в глубину на двести метров, не что иное, как яма, через которую озеро сообщается с морем… Это я и хотел сказать, господин капитан.
— Молодец, Мишель! Уверен, что ты прав. Теперь остается узнать, как далеко простирается это озеро. Мы находимся на невысокой точке, и кругозор у нас самый ограниченный.
Двойная порция водки взбодрила матросов, и они налегли на весла.
Но к шести часам, пройдя сорок километров, выбились из сил и пришлось остановиться. Всего было пройдено девяносто километров, до полюса оставалось двадцать.
С разрешения капитана все вышли поразмяться после долгого сидения; выпустили собак.
А когда вернулись, привязали лодку, поужинали и легли спать. Каждый час сменялись часовые, следившие, чтобы суденышко не сбило плавающими льдинами.
За ночь ничего особенного не случилось. Проснулись в четыре часа утра.
Один лишь капитан был встревожен.
Во время дежурства он с помощью приборов вычислил широту и долготу и установил, что за время между двумя наблюдениями ледяные горы на юге и само море переместились на три минуты к востоку.
ГЛАВА 14
Первого мая 1888 года. — Мертвый кит. — Напрасные поиски. — Как сохранить документы об открытии. — Какие привезти доказательства? — Полгода ночь, полгода день. — Обратный путь.
Отклонение на три минуты, замеченное капитаном, не имело первостепенной важности. Компас не дает сбиться с правильного курса.
Было достаточно трех часов, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее лодку от точки, где проходит земная ось, при условии, конечно, что льды внезапно не придут в движение. Казалось, что препятствий, по мере приближения к цели, становилось все меньше, но сколько трудностей ждет отряд на обратном пути! Нужно будет отыскать прежние следы и добраться до лагеря, в котором осталось четырнадцать больных матросов со скудными запасами продовольствия, которых едва хватит, чтобы не умереть с голоду. Правда, думать о возвращении было еще рано. Прямо не верилось, что здесь, совсем рядом, как говорится, «стоит лишь руку протянуть», находилась эта таинственная точка, на поиски которой отправлялось столько экспедиций и ради достижения которой было отдано столько жизней. Неужели через несколько часов на полюсе, который не удалось покорить ни немцам, ни англичанам, ни русским, ни американцам, будет водружен трехцветный французский флаг в знак взятия этой твердыни, мирно завоеванной горсткой французов.
Эта мысль удесятеряла силы моряков, и они мечтали о том, как прославят свое отечество.
Стояла ясная погода, ярко светило солнце, даже рябь не пробегала по воде, было двенадцать градусов,
Наступило первое мая 1888 года.
Обычно спокойный, де Амбрие был чем-то озабочен, и по мере приближения к заветной цели все больше и больше мрачнел.
Между тем никаких препятствий впереди заметно не было. Все реже попадались льдины. Лодка легко скользила по гладкой, словно зеркало, воде.
Матросы, видя, что капитан чем-то взволнован, хранили молчание и больше не перебрасывались солеными шуточками. скрашивающими однообразие долгого путешествия. Лишь иногда слышались тихие вздохи и плеск весел.
Собаки, сбившись в кружок, отдыхали в блаженной лени, «пригревшись» на солнышке при минус двенадцати градусах. Это была настоящая весенняя температура, которая заставляла псов высовывать языки, настолько эти северные животные привыкли к жутким полярным морозам.
Прошло часа два.
Торжественный момент приближался. Капитан то и дело вставал, всматриваясь в горизонт.
Через четверть часа он вздохнул с облегчением.
Над зеленоватой водой возвышалась темная масса.
— Наконец-то! — прошептал он едва слышно. — Фортуна повернулась ко мне. Быть может, дело всей моей жизни увенчается успехом.
Нетерпение де Амбрие росло. Глаза лихорадочно блестели, движения стали резкими. Он не спускал глаз с черной точки, которая быстро увеличивалась.
— Стоп! — скомандовал он.
Лодка остановилась. Матросы удивленно взглянули на капитана.
— Мои отважные друзья! — произнес он дрогнувшим от волнения голосом. — Если я не ошибся в расчетах, мы у заветной цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49