— Про нее давай все подробности. Мне это важно.
— Это была драматическая сцена, — оживился кентавр. — Мне ее рассказывали многократно. Жаль только, что самому не удалось видеть. В общем, пришли аргонавты к царю Ээту и просят отдать золотое руно. Сначала тот и знать их не хотел, но потом обнаружились кое-какие родственные связи и началась торговля. И тут входит в зал Медея… прекрасная, как грузинская ночь! — Кентавр глубоко вздохнул, жалея, что не присутствовал при той сцене. — Медея вежливо поздоровалась с Ясоном, тот — с Медеей. Надо сказать, что они друг другу понравились, но особой симпатией не прониклись. Царь Ээт, как положено сказочному царю, тут же придумал для героя невыполнимое задание. Он сказал Ясону, что раз уж тот проплыл столько дней, чтобы выполнить волю оракула и вернуть золотое руно и привидение на место, то он согласен расстаться с сокровищем. Но и Ясон должен ему помочь. Он должен вывести из стойла двух меднорогих огнедышащих быков, выкованных Гефестом, запрячь их в железный плуг, вспахать поле, посвященное богу войны, и засеять его зубами дракона. — Зубами дракона? Это еще откуда? — Если я буду объяснять, откуда и кто их уже сеял и собирал, то тебе придется выслушать еще двухчасовую историю и запомнить десятка два имен. Ты к этому готова? — не без издевки спросил кентавр. — Обойдемся, — согласилась Кора. День клонился к закату, было еще тепло, и их одолели слепни. Кора достала из сумы, данной на дорогу Харикло, сыр и лепешку, они спустились к ручью, поделили еду пополам, а потом кентавр еще немного попасся вокруг кустарника, пожевал листьев, объяснив Коре, что делает это только для желудка, который у него разделен на половины — человечью и лошадиную, и каждая половина требует своей пищи.
Перекусив, они уселись в тени на берегу ручья, и кентавр продолжил свой рассказ:
— Конечно, Ясон в тот момент жалел, что поссорился с Гераклом. Тот очень хорош как раз для таких ситуаций: тебе предлагают невыполнимое задание, а взяться за него никто не хочет или не может. И тут приходит спесивый, надутый величием, словно перебродившим вином, Геракл и спрашивает: «Ну, где здесь невыполнимый подвиг, который только мне по плечу!» Но Геракла не было, пришлось самому запрягать быков. А надо сказать, что Ясон, а я это знаю лучше всех на свете, хоть и силен и упорен, в остальном человек обыкновенный, он может и струсить, и схитрить, и даже смалодушничать — не то, что Геракл. А тут запрягай быков, засевай поле, зная при этом, что из драконьих зубов вырастет. Ведь в древние времена один герой по имени Кадм уже засеивал землю зубами убитого им дракона. А что вырастает из зубов дракона? — Ничего? — осторожно спросила Кора. — Из них вырастают солдаты! Убийцы! Воины! — И Ясон знал об этом?
— Лучше всех, потому и стоял в задумчивости. Он собрал пятьдесят героев и намеревался с их помощью схватить руно и бежать. А оказывается, что все предстоит делать ему одному. Беда!
…Сцена представилась Коре довольно ярко: низкий, но обширный тронный зал провинциального колхидского дворца, толпа грузин с кинжалами на поясах, красавицы в длинных юбках, впереди которых стоит Медея. Ясон, за его спиной — растерянные аргонавты. И наступает долгая пауза…
— И вот в этой паузе, — произнес, кентавр, — сверху слетает невидимый для всех Эрос и стреляет из маленького лука прямо в сердце принцессе Медее.
…В тишине зала слышны быстрые шаги. Неожиданно надменная принцесса, надежда Грузии, гордая дочь свободолюбивого грузинского народа, быстрыми шагами покидает зал. Все смотрят ей вслед. Но она не оборачивается.
— За ней побежала в спальню вдова Фрикса, того самого, о привидении которого все в тот момент забыли. «Что с тобой случилось, царевна?» — спросила она. И Медея с античной прямотой ответила, что у нее в сердце стрела Эроса — она без памяти влюблена в пришельца Ясона.
Вдова рассудила, что победа Ясона в ее интересах, и потому согласилась быть посредницей. Пока Медея, изнемогая от любви, лежала на своем пуховом ложе, та проникла к Ясону и сообщила, что у него есть во дворце союзница. И не просто союзница, а Медея. — Так что в ней особенного? — спросила Кора. — Ах, ты и этого не знаешь, — вздохнул кентавр, который явно не встречал еще в жизни такого неосведомленного создания. — Медея — это Медея! — Точнее! — потребовала Кора. Ответить кентавр не успел, потому что наверху, на косогоре, появился один из поселян, который вежливо сообщил, что вепрь уже разделан и из него получится чудесное жаркое. Не соизволят ли высокие гости разделить скромную трапезу избавленных горожан?
Кора хотела объяснить поселянину, что она на работе, но кентавр остановил ее.
— Законы гостеприимства превыше всего, — прошептал он. А обращаясь к поселянину, сказал, что они с радостью примут приглашение.
Так как до торжественного ужина оставалось чуть менее часа, кентавр мог продолжить свой рассказ:
— Медея, как известно каждому, даже отсталому ребенку, — величайшая волшебница греческих мифов. Она — внучка Гелиоса!
— Но, положим, здесь все чьи-то внучки. Правда, я не знала, что ваши боги шалили и в Грузии.
— Но в отличие от прочих у Медеи есть небесная колесница и она может летать по небу!
— Неубедительно, — возразила Кора. — Все боги умеют летать.
— Она может почти все! И главное — нет совести! — Вот это уже опасно, — согласилась Кора. — Потому что, если она та женщина, которую я подозреваю, с ней придется нелегко. Пожалуйста, Хирончик, расскажи мне побольше о Медее.
— Честно говоря, рассказывать не хочется, потому что в греческих землях подобной твари просто не отыскать, да и грузины вздохнули свободно, когда от нее избавились.
— Хотя до сих пор называют своих девочек Медеями, — заметила Кора.
— У грузин есть комплекс малого, но героического народа, — объявил кентавр. — Героев у них не очень много, но все знаменитые. Злодеев и того меньше, но они еще более знамениты, чем герои. Обычно они отъезжали из Грузии для того, чтобы совершать свои страшные деяния на стороне. Медея безобразничала в Греции, потому в Грузии ее чтут как красавицу и волшебницу и знать не хотят о ее заморских преступлениях.
— Да, — согласилась Кора, — потом у них были Сталин и Берия. Они тоже отъехали из Грузии и совершали свои безобразия вне ее пределов. До сих пор грузины чтут Сталина. Хотя от его клевретов досталось и Грузии.
— Людская память коротка. И если людей сильно и долго бить, они начинают обожествлять палку, которая их колотила… Ты можешь сказать про какого-нибудь страшного тирана: «Он уничтожил миллион невинных душ!» А совершенно добрейший человек, который и мухи не обидит, ответит тебе на это: «Зато он присоединил к нашей державе два безводных острова и одну пустыню, правда, для этого пришлось уничтожить всех обитателей, включая скорпионов, потому что они посмели кусать завоевателей».
— Хорошо, — вздохнула Кора, признавая концепцию кентавра. — Вернемся к Медее.
И кентавр продолжил свой рассказ: — Медея призналась Ясону, что безмерно любит его. И поклялась быть верной ему до гроба. Ясон, которому Медея, конечно же, нравилась (такая красотка — кому не понравится?), тоже поклялся быть верным Медее до гроба, любить ее и жениться на ней. Так и решили. Остальные пункты брачного договора до поры до времени остались, как говорится, неопубликованными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Это была драматическая сцена, — оживился кентавр. — Мне ее рассказывали многократно. Жаль только, что самому не удалось видеть. В общем, пришли аргонавты к царю Ээту и просят отдать золотое руно. Сначала тот и знать их не хотел, но потом обнаружились кое-какие родственные связи и началась торговля. И тут входит в зал Медея… прекрасная, как грузинская ночь! — Кентавр глубоко вздохнул, жалея, что не присутствовал при той сцене. — Медея вежливо поздоровалась с Ясоном, тот — с Медеей. Надо сказать, что они друг другу понравились, но особой симпатией не прониклись. Царь Ээт, как положено сказочному царю, тут же придумал для героя невыполнимое задание. Он сказал Ясону, что раз уж тот проплыл столько дней, чтобы выполнить волю оракула и вернуть золотое руно и привидение на место, то он согласен расстаться с сокровищем. Но и Ясон должен ему помочь. Он должен вывести из стойла двух меднорогих огнедышащих быков, выкованных Гефестом, запрячь их в железный плуг, вспахать поле, посвященное богу войны, и засеять его зубами дракона. — Зубами дракона? Это еще откуда? — Если я буду объяснять, откуда и кто их уже сеял и собирал, то тебе придется выслушать еще двухчасовую историю и запомнить десятка два имен. Ты к этому готова? — не без издевки спросил кентавр. — Обойдемся, — согласилась Кора. День клонился к закату, было еще тепло, и их одолели слепни. Кора достала из сумы, данной на дорогу Харикло, сыр и лепешку, они спустились к ручью, поделили еду пополам, а потом кентавр еще немного попасся вокруг кустарника, пожевал листьев, объяснив Коре, что делает это только для желудка, который у него разделен на половины — человечью и лошадиную, и каждая половина требует своей пищи.
Перекусив, они уселись в тени на берегу ручья, и кентавр продолжил свой рассказ:
— Конечно, Ясон в тот момент жалел, что поссорился с Гераклом. Тот очень хорош как раз для таких ситуаций: тебе предлагают невыполнимое задание, а взяться за него никто не хочет или не может. И тут приходит спесивый, надутый величием, словно перебродившим вином, Геракл и спрашивает: «Ну, где здесь невыполнимый подвиг, который только мне по плечу!» Но Геракла не было, пришлось самому запрягать быков. А надо сказать, что Ясон, а я это знаю лучше всех на свете, хоть и силен и упорен, в остальном человек обыкновенный, он может и струсить, и схитрить, и даже смалодушничать — не то, что Геракл. А тут запрягай быков, засевай поле, зная при этом, что из драконьих зубов вырастет. Ведь в древние времена один герой по имени Кадм уже засеивал землю зубами убитого им дракона. А что вырастает из зубов дракона? — Ничего? — осторожно спросила Кора. — Из них вырастают солдаты! Убийцы! Воины! — И Ясон знал об этом?
— Лучше всех, потому и стоял в задумчивости. Он собрал пятьдесят героев и намеревался с их помощью схватить руно и бежать. А оказывается, что все предстоит делать ему одному. Беда!
…Сцена представилась Коре довольно ярко: низкий, но обширный тронный зал провинциального колхидского дворца, толпа грузин с кинжалами на поясах, красавицы в длинных юбках, впереди которых стоит Медея. Ясон, за его спиной — растерянные аргонавты. И наступает долгая пауза…
— И вот в этой паузе, — произнес, кентавр, — сверху слетает невидимый для всех Эрос и стреляет из маленького лука прямо в сердце принцессе Медее.
…В тишине зала слышны быстрые шаги. Неожиданно надменная принцесса, надежда Грузии, гордая дочь свободолюбивого грузинского народа, быстрыми шагами покидает зал. Все смотрят ей вслед. Но она не оборачивается.
— За ней побежала в спальню вдова Фрикса, того самого, о привидении которого все в тот момент забыли. «Что с тобой случилось, царевна?» — спросила она. И Медея с античной прямотой ответила, что у нее в сердце стрела Эроса — она без памяти влюблена в пришельца Ясона.
Вдова рассудила, что победа Ясона в ее интересах, и потому согласилась быть посредницей. Пока Медея, изнемогая от любви, лежала на своем пуховом ложе, та проникла к Ясону и сообщила, что у него есть во дворце союзница. И не просто союзница, а Медея. — Так что в ней особенного? — спросила Кора. — Ах, ты и этого не знаешь, — вздохнул кентавр, который явно не встречал еще в жизни такого неосведомленного создания. — Медея — это Медея! — Точнее! — потребовала Кора. Ответить кентавр не успел, потому что наверху, на косогоре, появился один из поселян, который вежливо сообщил, что вепрь уже разделан и из него получится чудесное жаркое. Не соизволят ли высокие гости разделить скромную трапезу избавленных горожан?
Кора хотела объяснить поселянину, что она на работе, но кентавр остановил ее.
— Законы гостеприимства превыше всего, — прошептал он. А обращаясь к поселянину, сказал, что они с радостью примут приглашение.
Так как до торжественного ужина оставалось чуть менее часа, кентавр мог продолжить свой рассказ:
— Медея, как известно каждому, даже отсталому ребенку, — величайшая волшебница греческих мифов. Она — внучка Гелиоса!
— Но, положим, здесь все чьи-то внучки. Правда, я не знала, что ваши боги шалили и в Грузии.
— Но в отличие от прочих у Медеи есть небесная колесница и она может летать по небу!
— Неубедительно, — возразила Кора. — Все боги умеют летать.
— Она может почти все! И главное — нет совести! — Вот это уже опасно, — согласилась Кора. — Потому что, если она та женщина, которую я подозреваю, с ней придется нелегко. Пожалуйста, Хирончик, расскажи мне побольше о Медее.
— Честно говоря, рассказывать не хочется, потому что в греческих землях подобной твари просто не отыскать, да и грузины вздохнули свободно, когда от нее избавились.
— Хотя до сих пор называют своих девочек Медеями, — заметила Кора.
— У грузин есть комплекс малого, но героического народа, — объявил кентавр. — Героев у них не очень много, но все знаменитые. Злодеев и того меньше, но они еще более знамениты, чем герои. Обычно они отъезжали из Грузии для того, чтобы совершать свои страшные деяния на стороне. Медея безобразничала в Греции, потому в Грузии ее чтут как красавицу и волшебницу и знать не хотят о ее заморских преступлениях.
— Да, — согласилась Кора, — потом у них были Сталин и Берия. Они тоже отъехали из Грузии и совершали свои безобразия вне ее пределов. До сих пор грузины чтут Сталина. Хотя от его клевретов досталось и Грузии.
— Людская память коротка. И если людей сильно и долго бить, они начинают обожествлять палку, которая их колотила… Ты можешь сказать про какого-нибудь страшного тирана: «Он уничтожил миллион невинных душ!» А совершенно добрейший человек, который и мухи не обидит, ответит тебе на это: «Зато он присоединил к нашей державе два безводных острова и одну пустыню, правда, для этого пришлось уничтожить всех обитателей, включая скорпионов, потому что они посмели кусать завоевателей».
— Хорошо, — вздохнула Кора, признавая концепцию кентавра. — Вернемся к Медее.
И кентавр продолжил свой рассказ: — Медея призналась Ясону, что безмерно любит его. И поклялась быть верной ему до гроба. Ясон, которому Медея, конечно же, нравилась (такая красотка — кому не понравится?), тоже поклялся быть верным Медее до гроба, любить ее и жениться на ней. Так и решили. Остальные пункты брачного договора до поры до времени остались, как говорится, неопубликованными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112