двум воровским и одному по наркотикам. Они обещали снять все обвинения, если Рой заложит Эдди Крампа – старого пушера. Эдди обслуживал только тех людей, которых очень хорошо знал. Рою он доверял. А после того как легавые взяли Эдди, Роя попросту надули. Они сняли обвинение по наркотикам, но оставили два ограбления. И Рою засветила перспектива составить Эдди компанию на Райкер-Айлэнд, где он отбывал непонятный срок, максимальный в городской тюрьме – три года, пять месяцев и шесть дней. Рой повесился в «Томбз», где ожидал скорого перевода в Райкер.
Рой всегда придерживался нетерпимого, пуританского взгляда на стукачей.
– Не понимаю, как стукач может жить с таким грузом, – сказал он мне однажды.
Я спросил Билла о подростках-наркоманах. Он хитро кивнул и злорадно улыбнулся.
– Чистая правда, в Лексингтоне теперь полно молодых ребят.
* * *
Как-то раз, в буфете оперного театра Мехико-Сити, я столкнулся с одним своим знакомым политиком. Он стоял у стойки, с салфеткой за воротником, и ел бифштекс. Прожевав кусок, спросил, знаю ли я кого-нибудь, кто может быть заинтересован в покупке унции героина.
– Возможно, – ответил я. – Сколько?
– Они хотят пятьсот долларов.
Я переговорил с Гейнзом, и он сказал: «Подходяще. Если это всё рядом и чисто, то я возьму. Но, разумеется, не кота в мешке. Надо сначала попробовать».
Я договорился с политиком и мы пришли в его ведомство. Надев напальчники, он вытащил из ящика продукт и положил на письменный стол рядом с автоматическим пистолетом 45-го калибра.
– Ничего в этом товаре не понимаю, – заметил он. – Я употребляю только кокаин.
Я отсыпал немного на листок бумаги. На вид продукт не катил. Цвет тёмно-серый. Похоже «они» готовили продукт на кухонной плите. Гейнз попробовал, но поскольку уже закинулся до этого дураколами и «Эмми», то ничего не мог разобрать, находясь в полной прострации. Пришлось вмазаться и мне, после чего я сказал Биллу: «Это точно Эйч, но что-то в нём меня всё-таки настораживает». Тем временем, в конторе был обычный рабочий день. Люди спокойно входили и выходили, не обращая ни малейшего внимания на двух персонажей, сидевших в кабинете на кушетке с закатанными рукавами и пытавшихся попасть себе в вену. В офисах мексиканских политиков напрягов не бывает, и никто ничему не удивляется.
Билл, тем не менее, купил Эйч. Отправившись потом по своим делам я увидел его только на следующий день, около одиннадцати часов утра. Он стоял подле моей кровати, мертвенно-бледное лицо резко контрастировало с тёмно-синей курткой, а глаза, мерцая в темноте занавешенной комнаты, блестели ярче, чем я когда-либо их видел. Его мозг обволокла грязь кустарного Эйча – спермы барыг-любителей.
– Ну что, так и будешь валяться? – спросил он. – А как же с намеченными поставками?
– А почему бы и не поваляться? – раздраженно отозвался я, так ещё и не отойдя от сна. – Это не какая-нибудь ёбаная ферма… Какие к чёрту поставки? Чего?
– Хорошей, чистой морфы, – сказал он и как был, в ботинках, куртке и всем остальном, завалился ко мне прямо под одеяло.
– Что с тобой случилось? Ты спятил?
И взглянув в его блестящие, бесмысленные глаза, я понял – спятил. Перетащив Гейнза в его комнату, я конфисковал всё, что оставалось от партии Эйча.
Появился Старый Айк. Вместе с ним мы влили Биллу в глотку полкружки опийной настойки. После этого он перестал нести бред о «поставках хорошей, чистой морфы» и тихо заснул.
– А вдруг он помрёт, – запаниковал тут Старый Айк, – а эти возьмут и свалят всё на меня.
– Если он умрёт, ты на время заляжешь под корягу. Слушай, у него в бумажнике должно остаться шестьсот долларов. Неужто мы оставим их на прокорм мексиканским легавым?
В поисках бумажника мы перевернули дом вверх дном, но ничего не нашли. Посмотрели всюду, кроме как под матрасом, на котором лежал Билл.
На следующее утро Билл был как новенький, но на поисках бумажника это не отразилось.
– Должно быть ты его запрятал, – сказал я. – Посмотри под матрасом.
Он перевернул матрас, и перед нашими глазами предстал бесформенный искомый, до отказа набитый хрустящими купюрами.
* * *
К тому времени, я уже не сидел на джанке, но был бесконечно далек от полного чистяка в случае непредвиденных напрягов с полицией. У меня всегда было немного травы, люди использовали мою квартиру как торчаловку. Я ввязывался в многочисленные авантюры, но в результате не сделал ни гроша. Наконец, решил, что настало время сниматься с якоря и трогаться на юг.
Когда заканчиваешь с джанком, оставляешь этот образ жизни. Я видел многих слезших джанки, которые затем усиленно налегали на спиртное и подыхали через несколько лет. В среде бывших джанки весьма часты самоубийства. Почему же они завязывают по собственной воле? Вы никогда не получите ответа на этот вопрос. Вовсе не сознательная систематика обломов и ужасов джанка даёт тебе эмоциональную встряску и побуждает слезть. Решение оставить джанк – чисто физиологическое, на уровне клеток, и если ты однажды решил завязать, то потом уже не сможешь вернуться к нему надолго, компенсируя лишь период предыдущего воздержания. Как и для человека, который отсутствовал целую вечность, окружающий мир выглядит совсем по-другому, когда ты возвращаешься после джанка.
Я прочитал о наркотике, «яге», который употребляли индейцы в истоках Амазонки. Предполагалось, что яге повышает телепатическую чувствительность. Один Колумбийский ученый выделил из яге наркотик, назвав его телепатином.
Основываясь на своём собственном опыте, я знал, что телепатия существует на самом деле. Мне не надо было в этом лишний раз убеждаться или что-либо кому-то доказывать. Я хотел получить практическое знание телепатии. Суть моих поисков в любых взаимоотношениях заключалась в попытках установить связь на бессловесном уровне, что и есть телепатический контакт.
По всей видимости, яге интересовался не только я один. Русские использовали этот наркотик в экспериментах по использованию подневольного труда. Они хотели индуцировать состояния автоматического повиновения и чёткого мысленного контроля. Создать основной регулятор жизнедеятельности. Никаких пространных комментариев, никакой словесной мотни, только внедрение в чью-либо психику и отдача приказов. Дело может привести и к обратным результатам, с плачевным исходом для подающего команды, потому что телепатия, сама по себе, не является однонаправленной структурой, или системой взаимоотношений между отправителем и получателем.
Я решил отправиться в Колумбию и поэкспериментировать с яге. Билл Гейнз замутил со Старым Айком. С женой я расстался, и теперь, когда меня ничто не удерживало, я был готов двинуться на юг в поисках необработанного, неизведанного кайфа, который не ограничивает твои способности, как это делает джанк, а наоборот, – раскрывает.
Кайфа видеть окружающий мир в особом состоянии, кайфа кратковременной свободы от требований стареющей, осторожной, ворчливой, напуганной плоти. Может я найду в яге то, что искал в джанке, марихуане и кокаине. И может на яге всё и кончится?
Глоссарий
От переводчика:
В качестве приложения к «Джанки» Уильям Берроуз составил подборку наиболее распостраненных слов и выражений тогдашней наркоманской «кухни». Кроме того, в Глоссарий им были включены и некоторые чисто уголовные «термины».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Рой всегда придерживался нетерпимого, пуританского взгляда на стукачей.
– Не понимаю, как стукач может жить с таким грузом, – сказал он мне однажды.
Я спросил Билла о подростках-наркоманах. Он хитро кивнул и злорадно улыбнулся.
– Чистая правда, в Лексингтоне теперь полно молодых ребят.
* * *
Как-то раз, в буфете оперного театра Мехико-Сити, я столкнулся с одним своим знакомым политиком. Он стоял у стойки, с салфеткой за воротником, и ел бифштекс. Прожевав кусок, спросил, знаю ли я кого-нибудь, кто может быть заинтересован в покупке унции героина.
– Возможно, – ответил я. – Сколько?
– Они хотят пятьсот долларов.
Я переговорил с Гейнзом, и он сказал: «Подходяще. Если это всё рядом и чисто, то я возьму. Но, разумеется, не кота в мешке. Надо сначала попробовать».
Я договорился с политиком и мы пришли в его ведомство. Надев напальчники, он вытащил из ящика продукт и положил на письменный стол рядом с автоматическим пистолетом 45-го калибра.
– Ничего в этом товаре не понимаю, – заметил он. – Я употребляю только кокаин.
Я отсыпал немного на листок бумаги. На вид продукт не катил. Цвет тёмно-серый. Похоже «они» готовили продукт на кухонной плите. Гейнз попробовал, но поскольку уже закинулся до этого дураколами и «Эмми», то ничего не мог разобрать, находясь в полной прострации. Пришлось вмазаться и мне, после чего я сказал Биллу: «Это точно Эйч, но что-то в нём меня всё-таки настораживает». Тем временем, в конторе был обычный рабочий день. Люди спокойно входили и выходили, не обращая ни малейшего внимания на двух персонажей, сидевших в кабинете на кушетке с закатанными рукавами и пытавшихся попасть себе в вену. В офисах мексиканских политиков напрягов не бывает, и никто ничему не удивляется.
Билл, тем не менее, купил Эйч. Отправившись потом по своим делам я увидел его только на следующий день, около одиннадцати часов утра. Он стоял подле моей кровати, мертвенно-бледное лицо резко контрастировало с тёмно-синей курткой, а глаза, мерцая в темноте занавешенной комнаты, блестели ярче, чем я когда-либо их видел. Его мозг обволокла грязь кустарного Эйча – спермы барыг-любителей.
– Ну что, так и будешь валяться? – спросил он. – А как же с намеченными поставками?
– А почему бы и не поваляться? – раздраженно отозвался я, так ещё и не отойдя от сна. – Это не какая-нибудь ёбаная ферма… Какие к чёрту поставки? Чего?
– Хорошей, чистой морфы, – сказал он и как был, в ботинках, куртке и всем остальном, завалился ко мне прямо под одеяло.
– Что с тобой случилось? Ты спятил?
И взглянув в его блестящие, бесмысленные глаза, я понял – спятил. Перетащив Гейнза в его комнату, я конфисковал всё, что оставалось от партии Эйча.
Появился Старый Айк. Вместе с ним мы влили Биллу в глотку полкружки опийной настойки. После этого он перестал нести бред о «поставках хорошей, чистой морфы» и тихо заснул.
– А вдруг он помрёт, – запаниковал тут Старый Айк, – а эти возьмут и свалят всё на меня.
– Если он умрёт, ты на время заляжешь под корягу. Слушай, у него в бумажнике должно остаться шестьсот долларов. Неужто мы оставим их на прокорм мексиканским легавым?
В поисках бумажника мы перевернули дом вверх дном, но ничего не нашли. Посмотрели всюду, кроме как под матрасом, на котором лежал Билл.
На следующее утро Билл был как новенький, но на поисках бумажника это не отразилось.
– Должно быть ты его запрятал, – сказал я. – Посмотри под матрасом.
Он перевернул матрас, и перед нашими глазами предстал бесформенный искомый, до отказа набитый хрустящими купюрами.
* * *
К тому времени, я уже не сидел на джанке, но был бесконечно далек от полного чистяка в случае непредвиденных напрягов с полицией. У меня всегда было немного травы, люди использовали мою квартиру как торчаловку. Я ввязывался в многочисленные авантюры, но в результате не сделал ни гроша. Наконец, решил, что настало время сниматься с якоря и трогаться на юг.
Когда заканчиваешь с джанком, оставляешь этот образ жизни. Я видел многих слезших джанки, которые затем усиленно налегали на спиртное и подыхали через несколько лет. В среде бывших джанки весьма часты самоубийства. Почему же они завязывают по собственной воле? Вы никогда не получите ответа на этот вопрос. Вовсе не сознательная систематика обломов и ужасов джанка даёт тебе эмоциональную встряску и побуждает слезть. Решение оставить джанк – чисто физиологическое, на уровне клеток, и если ты однажды решил завязать, то потом уже не сможешь вернуться к нему надолго, компенсируя лишь период предыдущего воздержания. Как и для человека, который отсутствовал целую вечность, окружающий мир выглядит совсем по-другому, когда ты возвращаешься после джанка.
Я прочитал о наркотике, «яге», который употребляли индейцы в истоках Амазонки. Предполагалось, что яге повышает телепатическую чувствительность. Один Колумбийский ученый выделил из яге наркотик, назвав его телепатином.
Основываясь на своём собственном опыте, я знал, что телепатия существует на самом деле. Мне не надо было в этом лишний раз убеждаться или что-либо кому-то доказывать. Я хотел получить практическое знание телепатии. Суть моих поисков в любых взаимоотношениях заключалась в попытках установить связь на бессловесном уровне, что и есть телепатический контакт.
По всей видимости, яге интересовался не только я один. Русские использовали этот наркотик в экспериментах по использованию подневольного труда. Они хотели индуцировать состояния автоматического повиновения и чёткого мысленного контроля. Создать основной регулятор жизнедеятельности. Никаких пространных комментариев, никакой словесной мотни, только внедрение в чью-либо психику и отдача приказов. Дело может привести и к обратным результатам, с плачевным исходом для подающего команды, потому что телепатия, сама по себе, не является однонаправленной структурой, или системой взаимоотношений между отправителем и получателем.
Я решил отправиться в Колумбию и поэкспериментировать с яге. Билл Гейнз замутил со Старым Айком. С женой я расстался, и теперь, когда меня ничто не удерживало, я был готов двинуться на юг в поисках необработанного, неизведанного кайфа, который не ограничивает твои способности, как это делает джанк, а наоборот, – раскрывает.
Кайфа видеть окружающий мир в особом состоянии, кайфа кратковременной свободы от требований стареющей, осторожной, ворчливой, напуганной плоти. Может я найду в яге то, что искал в джанке, марихуане и кокаине. И может на яге всё и кончится?
Глоссарий
От переводчика:
В качестве приложения к «Джанки» Уильям Берроуз составил подборку наиболее распостраненных слов и выражений тогдашней наркоманской «кухни». Кроме того, в Глоссарий им были включены и некоторые чисто уголовные «термины».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44