В ногах появилась слабость. Он не раз встречался в бою лицом к лицу со смертью и узнавал ее специфический запах. Знакомое чувство смерти бурно нахлынуло на него, только на этот раз оно было каким-то холодным и липким.
Командир заговорил снова:
– Каждый из вас в отдельности свободен решать, готов ли он принять участие в этом суровом испытании, но я взываю к лучшему, что есть в вас как летчиках авиации военно-морских сил.
Стоявшие кружком люди были ошарашены. В огне битвы любой из них не колеблясь отдал бы свою жизнь за родину. Тут, однако, было совсем другое: их просили добровольно вызваться умереть. Летчики смотрели друг на друга… и молчали.
– Обстоятельства у вас у всех разные, поэтому, прежде чем принять решение, пожалуйста, хорошенько подумайте, – сказал командир. И тут же грозно добавил: – Однако же вам запрещается обсуждать собственное положение или свой выбор с сослуживцами или вступать в контакт с родственниками. Решать должны вы сами!
И снова командир немного помолчал, чтобы смысл его слов дошел до подчиненных.
– У всех у вас есть служебное удостоверение, – сказал он. – После того как примете решение, поставьте на своем удостоверении «да» или «нет». Все офицеры должны принести удостоверения в мою комнату и положить их в ящик, который будет приготовлен для этой цели. Все унтер-офицеры отнесут свои удостоверения на квартиры своих командиров, где будут установлены такие же ящики.
Командир авиакрыла помолчал, затем страстно сказал:
– Это не приказ, и все же я взываю к вашим лучшим чувствам летчиков военно-морской авиации.
Он быстро сошел с подмостков и направился к зданию штаба.
Пилоты, так и стоявшие плотным кругом, по-прежнему молчали, каждый был занят собственными мыслями. Затем, так же молча и как-то очень уж осторожно, кружок стал распадаться, и все, только по-одному, вернулись в казарму.
Ичикава хорошо сознавал, что экипажи боевых самолетов морской авиации в принципе могут все погибнуть, и уже давно смирился с мыслью, что умрет, выполняя свой долг. В то же время он сознавал, что между тем, когда встречаешься со смертью лицом к лицу в бою, и тем, когда тебя заставляют крепко ее обнять, существует большая разница.
«Ни дать ни взять самоубийство, – сказал он себе и тут же подумал: – Да нет, не самоубийство, ведь при самоубийстве есть определенная мера свободного волеизъявления относительно того, где и когда его совершить! В данном же случае тебя просто посылают с заданием умереть!»
Ичикава был совершенно искренен в своем стремлении вернуться обратно в боевое подразделение и присоединиться к товарищам, сражающимся на фронте, однако жажды смерти он вовсе не испытывал. Он хотел жить. Его первым желанием было написать «нет» на удостоверении, но он знал, что этого он сделать никак не может. Он знал, что его поступок сочтут недостойным военного, а самого его осудят как труса. К тому же из-за строгой муштры и дисциплины в императорском ВМС самостоятельные решения он принимать попросту не привык.
Как только Ичикава вошел в казарму, его осадили несколько молодых помощников инструкторов, оказавшихся среди тех, кого попросили добровольно пойти в это особо ударное подразделение.
– Господин, – страстно сказал один из них, – если мы просто напишем «да» на своих удостоверениях, мы можем не оказаться в числе первых, кого пошлют на эти задания! Чтобы выбрали именно нас, мы хотим написать эти «да» собственной кровью! Как вы думаете, это поможет?
Ичикава понимал и ценил ревностное стремление молодых людей умереть за Японию, произведя взрыв, который вызовет ужасные разрушения и панику во вражеском стане, однако же он просто не мог не ощутить беспокойства.
– Да, – спокойно ответил он, – это, безусловно, продемонстрирует вашу искренность.
Сам он оказался не в состоянии разжечь в себе тот высоко эмоциональный дух, который завладел умами этих молодых людей.
Позже, оставшись один, Ичикава написал небольшими буквами «да» на своем удостоверении и положил его в ящик, который принесли из штаба.
В тот же день и в тот же час везде, от самого северного японского острова Хоккайдо до оккупированного Тайваня на юге, всем летным инструкторам и пилотам одномоторных самолетов, включая истребители, разведывательные самолеты, базирующиеся на авианосцы штурмовики и пикирующие бомбардировщики, было предложено сделать тот же самый выбор – пожертвовать ради Японии жизнью.
Большинство пилотов были очень молоды – многим еще не было и двадцати. Но они были лучшими в ВМС, поскольку пилоты-ветераны в основной массе своей уже погибли в боях с врагом. Следовательно, эти молодые пилоты представляли огромную ценность для ВМС и для страны, и Ичикава понимал, что это решение попросить их пожертвовать своей молодой жизнью далось нелегко.
Ичикава лишь не мог знать, что испытывает всего-навсего эффект волны от событий, которые начались далеко от того места, где находился он, и что прошло какое-то время, прежде чем она докатилась до него. Двумя неделями раньше она зацепила и бросила в холод капитан-лейтенанта технической службы Таданао Мики из конструкторского бюро секции аэропортов научно-исследовательской лаборатории ВМС по аэронавтике на полуострове Миура.
Большинство первоначальных военно-морских объектов располагалось по берегам этого полуострова, который образует западное побережье Токийского залива, а их центром была огромная база ВМС в Йокосуке. Среди этих объектов была и научно-исследовательская лаборатория ВМС по аэронавтике (НИЛА), состоявшая из основной лаборатории в Оппаме и отделения лаборатории в Канадзава-Хаккей.
В общей сложности в научно-исследовательской лаборатории по аэронавтике были заняты около 2000 научных работников и 32 000 рабочих и сотрудников; в то время она являлась одним из самых передовых в мире центров развития авиационной технологии.
Задачей лаборатории было проводить осмотр и испытания пробных образцов самолетов, построенных частными фирмами под надзором инспекции авиации ВМС, а также заниматься собственной научно-исследовательской и конструкторской работой в непрерывной попытке улучшить боевые качества японских военных самолетов.
Сердцевиной лаборатории считалось конструкторское бюро при секции аэропланов под руководством капитана 3-го ранга технической службы ВМС Масао Яманы. Бюро делилось на три группы. Первая группа занималась самолетами, построенными частными фирмами; вторая – самолетами, спроектированными в самой лаборатории; а третья – так называемыми «летательными аппаратами будущего», самолетами передовой конструкции, которые, как ожидалось, станут играть ведущую роль в воздушных сражениях в будущем. Руководителем группы три и был капитан-лейтенант технической службы Таданао Мики.
Мики высоко ценили как его начальство, так и в генеральном штабе (ГШ) ВМС. В прошлом, когда в ГШ его попросили создать военный самолет, который бы мог производить бомбометание с горизонтального полета, круто пикировать, а также служить самолетом-торпедоносцем, он и его группа сконструировали довольно неплохой бомбардировщик «гинга», базирующийся на землю и известный американским войскам под названием «франсес».
Недели за две до общенациональной вербовки Ичикавы и других добровольцев-самоубийц для тарана цели самим самолетом с бомбой на борту Мики позвонил вице-адмирал Мисао Вада, шеф лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Командир заговорил снова:
– Каждый из вас в отдельности свободен решать, готов ли он принять участие в этом суровом испытании, но я взываю к лучшему, что есть в вас как летчиках авиации военно-морских сил.
Стоявшие кружком люди были ошарашены. В огне битвы любой из них не колеблясь отдал бы свою жизнь за родину. Тут, однако, было совсем другое: их просили добровольно вызваться умереть. Летчики смотрели друг на друга… и молчали.
– Обстоятельства у вас у всех разные, поэтому, прежде чем принять решение, пожалуйста, хорошенько подумайте, – сказал командир. И тут же грозно добавил: – Однако же вам запрещается обсуждать собственное положение или свой выбор с сослуживцами или вступать в контакт с родственниками. Решать должны вы сами!
И снова командир немного помолчал, чтобы смысл его слов дошел до подчиненных.
– У всех у вас есть служебное удостоверение, – сказал он. – После того как примете решение, поставьте на своем удостоверении «да» или «нет». Все офицеры должны принести удостоверения в мою комнату и положить их в ящик, который будет приготовлен для этой цели. Все унтер-офицеры отнесут свои удостоверения на квартиры своих командиров, где будут установлены такие же ящики.
Командир авиакрыла помолчал, затем страстно сказал:
– Это не приказ, и все же я взываю к вашим лучшим чувствам летчиков военно-морской авиации.
Он быстро сошел с подмостков и направился к зданию штаба.
Пилоты, так и стоявшие плотным кругом, по-прежнему молчали, каждый был занят собственными мыслями. Затем, так же молча и как-то очень уж осторожно, кружок стал распадаться, и все, только по-одному, вернулись в казарму.
Ичикава хорошо сознавал, что экипажи боевых самолетов морской авиации в принципе могут все погибнуть, и уже давно смирился с мыслью, что умрет, выполняя свой долг. В то же время он сознавал, что между тем, когда встречаешься со смертью лицом к лицу в бою, и тем, когда тебя заставляют крепко ее обнять, существует большая разница.
«Ни дать ни взять самоубийство, – сказал он себе и тут же подумал: – Да нет, не самоубийство, ведь при самоубийстве есть определенная мера свободного волеизъявления относительно того, где и когда его совершить! В данном же случае тебя просто посылают с заданием умереть!»
Ичикава был совершенно искренен в своем стремлении вернуться обратно в боевое подразделение и присоединиться к товарищам, сражающимся на фронте, однако жажды смерти он вовсе не испытывал. Он хотел жить. Его первым желанием было написать «нет» на удостоверении, но он знал, что этого он сделать никак не может. Он знал, что его поступок сочтут недостойным военного, а самого его осудят как труса. К тому же из-за строгой муштры и дисциплины в императорском ВМС самостоятельные решения он принимать попросту не привык.
Как только Ичикава вошел в казарму, его осадили несколько молодых помощников инструкторов, оказавшихся среди тех, кого попросили добровольно пойти в это особо ударное подразделение.
– Господин, – страстно сказал один из них, – если мы просто напишем «да» на своих удостоверениях, мы можем не оказаться в числе первых, кого пошлют на эти задания! Чтобы выбрали именно нас, мы хотим написать эти «да» собственной кровью! Как вы думаете, это поможет?
Ичикава понимал и ценил ревностное стремление молодых людей умереть за Японию, произведя взрыв, который вызовет ужасные разрушения и панику во вражеском стане, однако же он просто не мог не ощутить беспокойства.
– Да, – спокойно ответил он, – это, безусловно, продемонстрирует вашу искренность.
Сам он оказался не в состоянии разжечь в себе тот высоко эмоциональный дух, который завладел умами этих молодых людей.
Позже, оставшись один, Ичикава написал небольшими буквами «да» на своем удостоверении и положил его в ящик, который принесли из штаба.
В тот же день и в тот же час везде, от самого северного японского острова Хоккайдо до оккупированного Тайваня на юге, всем летным инструкторам и пилотам одномоторных самолетов, включая истребители, разведывательные самолеты, базирующиеся на авианосцы штурмовики и пикирующие бомбардировщики, было предложено сделать тот же самый выбор – пожертвовать ради Японии жизнью.
Большинство пилотов были очень молоды – многим еще не было и двадцати. Но они были лучшими в ВМС, поскольку пилоты-ветераны в основной массе своей уже погибли в боях с врагом. Следовательно, эти молодые пилоты представляли огромную ценность для ВМС и для страны, и Ичикава понимал, что это решение попросить их пожертвовать своей молодой жизнью далось нелегко.
Ичикава лишь не мог знать, что испытывает всего-навсего эффект волны от событий, которые начались далеко от того места, где находился он, и что прошло какое-то время, прежде чем она докатилась до него. Двумя неделями раньше она зацепила и бросила в холод капитан-лейтенанта технической службы Таданао Мики из конструкторского бюро секции аэропортов научно-исследовательской лаборатории ВМС по аэронавтике на полуострове Миура.
Большинство первоначальных военно-морских объектов располагалось по берегам этого полуострова, который образует западное побережье Токийского залива, а их центром была огромная база ВМС в Йокосуке. Среди этих объектов была и научно-исследовательская лаборатория ВМС по аэронавтике (НИЛА), состоявшая из основной лаборатории в Оппаме и отделения лаборатории в Канадзава-Хаккей.
В общей сложности в научно-исследовательской лаборатории по аэронавтике были заняты около 2000 научных работников и 32 000 рабочих и сотрудников; в то время она являлась одним из самых передовых в мире центров развития авиационной технологии.
Задачей лаборатории было проводить осмотр и испытания пробных образцов самолетов, построенных частными фирмами под надзором инспекции авиации ВМС, а также заниматься собственной научно-исследовательской и конструкторской работой в непрерывной попытке улучшить боевые качества японских военных самолетов.
Сердцевиной лаборатории считалось конструкторское бюро при секции аэропланов под руководством капитана 3-го ранга технической службы ВМС Масао Яманы. Бюро делилось на три группы. Первая группа занималась самолетами, построенными частными фирмами; вторая – самолетами, спроектированными в самой лаборатории; а третья – так называемыми «летательными аппаратами будущего», самолетами передовой конструкции, которые, как ожидалось, станут играть ведущую роль в воздушных сражениях в будущем. Руководителем группы три и был капитан-лейтенант технической службы Таданао Мики.
Мики высоко ценили как его начальство, так и в генеральном штабе (ГШ) ВМС. В прошлом, когда в ГШ его попросили создать военный самолет, который бы мог производить бомбометание с горизонтального полета, круто пикировать, а также служить самолетом-торпедоносцем, он и его группа сконструировали довольно неплохой бомбардировщик «гинга», базирующийся на землю и известный американским войскам под названием «франсес».
Недели за две до общенациональной вербовки Ичикавы и других добровольцев-самоубийц для тарана цели самим самолетом с бомбой на борту Мики позвонил вице-адмирал Мисао Вада, шеф лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129