Во время любых военных действий во всякой армии случаются «эксцессы», в период гражданских войн - особенно, а уж в партизанских войсках - тем паче. О пьянстве и разгулах самого Махно написано много, но вот любопытно: чем далее отстоял описатель от места событий, тем эти сцены колоритнее и круче (смотри, например, сочинения Алексея Толстого).
Да, так. Однако реальные наблюдатели о подобном весьма редко свидетельствуют. Антонов-Овсеенко, побывавший в ставке Махно в Гуляйполе в конце апреля 1919-го, подробно описывает обед, за которым подавалась лишь «какая-то красная наливка», а хозяин, не моргнув глазом, сказал высокому гостю, что «не любит пить и пьянство преследует». Публиковал свои мемуары Антонов-Овсеенко пятнадцать лет спустя, во всеоружии всех позднейших фактов, но поправок тут не сделал. Не сообщал о том и тогдашний член Политбюро Л. Б. Каменев, побывавший чуть позже на Украине и тоже встречавшийся с Махно, так сказать, проездом. Они даже расцеловались на прощание - такую трогательную встречу уготовил Нестор Иванович Льву Борисовичу.
Л. Б. Каменев в сопровождении К. Е. Ворошилова приехал на встречу с Махно и его штабом в поезде под охраной отряда бойцов с пулеметами. Секретарь Каменева так описывал эту сцену:
«Гуляют на перроне в ожидании батько, которого ждут из Мариуполя. Наконец комендант станции сообщает: «Батько едет». Локомотив с одним вагоном подходит к перрону, выходит Махно с начальником штаба.
Махно - приземистый мужчина, блондин, бритый. Синие, острые, ясные глаза. Взгляд вдаль, на собеседника редко глядит. Слушает, глядя вниз, слегка наклоняя голову к груди, с выражением, будто сейчас бросит всех и уйдет. Одет в бурку, папаху, при сабле и револьвере. Его начштаба - типичный запорожец: физиономия, одеяние, шрамы, вооружение - картина украинского XVII века.
Автомобили поданы. От станции до местечка около восьми верст. С комендантом условие - если к шести часам вечера экспедиция не вернется, послать разведку. Неподалеку от местечка окопы, следы боев. Махно показывает дерево, где сам повесил белого полковника.
- Как у вас с антисемитизмом? - спрашивает Каменев.
- Вспышки бывают, но мы с ними жестоко боремся. По дороге сюда на одной из станций вижу, какие-то плакаты расклеены. Читаю: погромного характера. Вызываю коменданта, требую объяснений. Он ухмыляется. Хвастает, что вполне согласен с тем, что сказано в плакате. Я застрелил его.
На главной улице Гуляйполя выстроен почетный караул повстанцев. Повстанцы кричат «ура». Серая, грязная улица, за ней площадь… Махно держит повстанцам речь о подвигах Красной Армии, пришедшей к ним на помощь. Говорит о неразрывности судеб повстанцев и российских трудовых братьев. «Большевики нам помогут», - говорит он. Слушают его вооруженные винтовками парубки и пожилые. Один стоит в строю босой, в рваных штанах, офицерской гимнастерке и австрийской фуражке; другой в великолепных офицерских сапогах, замазанных донельзя богатых шароварах, рваной рубахе и офицерской папахе. Есть лица строгие, спокойные, вдумчивые, есть зверские челюсти, тупые глаза, безлобые, обезьяньи черепа. Есть острые вздернутые носы, закрученные усики, рты с полушечками по углам. Вокруг войска теснится толпа крестьян. Издали наблюдают несколько евреев. Настоящая Сечь. Последние слова Махно покрываются бурей оваций. После Махно говорит Каменев. От имени Советского правительства и российских рабочих и крестьян приветствует он «доблестных повстанцев», сумевших сбросить с себя чужеземное иго, гнет помещиков и белых генералов…
Пошли в дом Махно обедать. Обстановка вроде квартиры земского врача. Подавала обед старушка-крестьянка. Хозяйничала жена Махно - его личный секретарь, красивая, молодая украинка. Прогуливались по двору. В соседнем доме на террасе сидела еврейская семья и распивала чай. Махно с удовлетворением указал на эту идиллию расовой терпимости, говоря: «Вот как я всех евреев вырезываю». Часам к четырем был созван сход главнейших сотрудников Махно для совещания с экспедицией Каменева…
Каменев начал свой доклад с приветствия и поздравлений с успехом на фронтах. В выражениях, сперва осторожных, затем все более выпуклых, Каменев указал на ряд фактов, дезорганизующих продовольственное, транспортное и военное дело, в которых провинилась бригада. Указывалось на самочинную мобилизацию, произведенную в Гуляйпольском районе военным советом Махно. Говорилось об отсутствии в районе комбедов, о спекуляции и преследовании коммунистов, «которые не меньше вас, товарищи, являются защитниками трудящегося народа и беднейших крестьян». Последние два слова вызвали ропот. Послышались возгласы. Махно был не в силах зажать всем рты. «Хотите крестьян разорить, а потом любить», «Крестьянин без лошадей не крестьянин, зачем лошадей отнимаете?», «оice мы беднейшие крестьяне!». Каменев ярко рассказал ближайшие задачи Советской власти и так увлек аудиторию, что, как дошел до роли ЧК, раздалось лишь несколько не очень громких вздохов…
Перед отъездом в беседе зампредседателя Гуляйпольского совета Коган прямо спросил Льва Борисовича: «Зачем вы организовали эту постыдную травлю нашего революционного движения и наших действий? Ведь это настолько мелко и звучит так гадостно, что вы подрываете свой авторитет»…»
…По поводу же загулов грозного батько приведем еще одно свидетельство - человека в таких вопросах, пожалуй, наиболее сведущего, Галины Андреевны Кузьменко:
- Нестор никогда много не пил, как показывали в кино (тот же «Александр Пархоменко». - С. С). Помню, правда, он как-то крепко выпил, даже шатался пьяный по селу, его хлопцы привели домой, я его потом сильно ругала, а он стыдился. А вот до ранения в ногу хорошо танцевал, любил это очень.
Видимо, последнему следует верить больше, чем Алексею Толстому, пьянчуга и хулиган не смог бы надолго сохранить авторитет среди вооруженной и способной на все партизанской вольницы - такого они в конце концов просто бы прихлопнули, нужен он им такой… Хотя всякое случалось, о чем мы еще расскажем.
С конца 1918-го на Юге России немцев сменили вооруженные силы Англии и Франции, а также пролушные им контингенты греческих и сербских войск, их тогдашних союзников. Об их планах красноречиво сообщает документ, который приводит Антонов-Овсеенко, получивший его по секретным каналам из Франции (видимо, по линии Коминтерна) от 11 апреля 1919 года:
«В начале февраля этого года в Париже во главе с Ротшильдом образовалась компания по использованию богатств России в связи с окончательным поражением Германии… В число акционеров вошли видные члены палаты депутатов правого крыла, весьма солидное количество паев выпало и на долю Клемансо (глава французского правительства в ту пору. - С. С.) . Были также посланы агенты в южные города России для покупки акций русских банков, в частности была установлена связь с Рябушинским, который стал во главе комиссии, разработавшей план покупки всех земель Крыма, а также план установления сношений с группой английских банкиров, создавших акционерное общество по покупке земель по линии Черноморского побережья Кавказа… Ротшильдовская компания очень усиленно начала субсидировать газету Клемансо «Свободный человек», которая сильно подогревала в массах шовинистические идеи, требуя оккупации России как компенсации за неоплаченные займы» (имеются в виду прежние долги царского правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Да, так. Однако реальные наблюдатели о подобном весьма редко свидетельствуют. Антонов-Овсеенко, побывавший в ставке Махно в Гуляйполе в конце апреля 1919-го, подробно описывает обед, за которым подавалась лишь «какая-то красная наливка», а хозяин, не моргнув глазом, сказал высокому гостю, что «не любит пить и пьянство преследует». Публиковал свои мемуары Антонов-Овсеенко пятнадцать лет спустя, во всеоружии всех позднейших фактов, но поправок тут не сделал. Не сообщал о том и тогдашний член Политбюро Л. Б. Каменев, побывавший чуть позже на Украине и тоже встречавшийся с Махно, так сказать, проездом. Они даже расцеловались на прощание - такую трогательную встречу уготовил Нестор Иванович Льву Борисовичу.
Л. Б. Каменев в сопровождении К. Е. Ворошилова приехал на встречу с Махно и его штабом в поезде под охраной отряда бойцов с пулеметами. Секретарь Каменева так описывал эту сцену:
«Гуляют на перроне в ожидании батько, которого ждут из Мариуполя. Наконец комендант станции сообщает: «Батько едет». Локомотив с одним вагоном подходит к перрону, выходит Махно с начальником штаба.
Махно - приземистый мужчина, блондин, бритый. Синие, острые, ясные глаза. Взгляд вдаль, на собеседника редко глядит. Слушает, глядя вниз, слегка наклоняя голову к груди, с выражением, будто сейчас бросит всех и уйдет. Одет в бурку, папаху, при сабле и револьвере. Его начштаба - типичный запорожец: физиономия, одеяние, шрамы, вооружение - картина украинского XVII века.
Автомобили поданы. От станции до местечка около восьми верст. С комендантом условие - если к шести часам вечера экспедиция не вернется, послать разведку. Неподалеку от местечка окопы, следы боев. Махно показывает дерево, где сам повесил белого полковника.
- Как у вас с антисемитизмом? - спрашивает Каменев.
- Вспышки бывают, но мы с ними жестоко боремся. По дороге сюда на одной из станций вижу, какие-то плакаты расклеены. Читаю: погромного характера. Вызываю коменданта, требую объяснений. Он ухмыляется. Хвастает, что вполне согласен с тем, что сказано в плакате. Я застрелил его.
На главной улице Гуляйполя выстроен почетный караул повстанцев. Повстанцы кричат «ура». Серая, грязная улица, за ней площадь… Махно держит повстанцам речь о подвигах Красной Армии, пришедшей к ним на помощь. Говорит о неразрывности судеб повстанцев и российских трудовых братьев. «Большевики нам помогут», - говорит он. Слушают его вооруженные винтовками парубки и пожилые. Один стоит в строю босой, в рваных штанах, офицерской гимнастерке и австрийской фуражке; другой в великолепных офицерских сапогах, замазанных донельзя богатых шароварах, рваной рубахе и офицерской папахе. Есть лица строгие, спокойные, вдумчивые, есть зверские челюсти, тупые глаза, безлобые, обезьяньи черепа. Есть острые вздернутые носы, закрученные усики, рты с полушечками по углам. Вокруг войска теснится толпа крестьян. Издали наблюдают несколько евреев. Настоящая Сечь. Последние слова Махно покрываются бурей оваций. После Махно говорит Каменев. От имени Советского правительства и российских рабочих и крестьян приветствует он «доблестных повстанцев», сумевших сбросить с себя чужеземное иго, гнет помещиков и белых генералов…
Пошли в дом Махно обедать. Обстановка вроде квартиры земского врача. Подавала обед старушка-крестьянка. Хозяйничала жена Махно - его личный секретарь, красивая, молодая украинка. Прогуливались по двору. В соседнем доме на террасе сидела еврейская семья и распивала чай. Махно с удовлетворением указал на эту идиллию расовой терпимости, говоря: «Вот как я всех евреев вырезываю». Часам к четырем был созван сход главнейших сотрудников Махно для совещания с экспедицией Каменева…
Каменев начал свой доклад с приветствия и поздравлений с успехом на фронтах. В выражениях, сперва осторожных, затем все более выпуклых, Каменев указал на ряд фактов, дезорганизующих продовольственное, транспортное и военное дело, в которых провинилась бригада. Указывалось на самочинную мобилизацию, произведенную в Гуляйпольском районе военным советом Махно. Говорилось об отсутствии в районе комбедов, о спекуляции и преследовании коммунистов, «которые не меньше вас, товарищи, являются защитниками трудящегося народа и беднейших крестьян». Последние два слова вызвали ропот. Послышались возгласы. Махно был не в силах зажать всем рты. «Хотите крестьян разорить, а потом любить», «Крестьянин без лошадей не крестьянин, зачем лошадей отнимаете?», «оice мы беднейшие крестьяне!». Каменев ярко рассказал ближайшие задачи Советской власти и так увлек аудиторию, что, как дошел до роли ЧК, раздалось лишь несколько не очень громких вздохов…
Перед отъездом в беседе зампредседателя Гуляйпольского совета Коган прямо спросил Льва Борисовича: «Зачем вы организовали эту постыдную травлю нашего революционного движения и наших действий? Ведь это настолько мелко и звучит так гадостно, что вы подрываете свой авторитет»…»
…По поводу же загулов грозного батько приведем еще одно свидетельство - человека в таких вопросах, пожалуй, наиболее сведущего, Галины Андреевны Кузьменко:
- Нестор никогда много не пил, как показывали в кино (тот же «Александр Пархоменко». - С. С). Помню, правда, он как-то крепко выпил, даже шатался пьяный по селу, его хлопцы привели домой, я его потом сильно ругала, а он стыдился. А вот до ранения в ногу хорошо танцевал, любил это очень.
Видимо, последнему следует верить больше, чем Алексею Толстому, пьянчуга и хулиган не смог бы надолго сохранить авторитет среди вооруженной и способной на все партизанской вольницы - такого они в конце концов просто бы прихлопнули, нужен он им такой… Хотя всякое случалось, о чем мы еще расскажем.
С конца 1918-го на Юге России немцев сменили вооруженные силы Англии и Франции, а также пролушные им контингенты греческих и сербских войск, их тогдашних союзников. Об их планах красноречиво сообщает документ, который приводит Антонов-Овсеенко, получивший его по секретным каналам из Франции (видимо, по линии Коминтерна) от 11 апреля 1919 года:
«В начале февраля этого года в Париже во главе с Ротшильдом образовалась компания по использованию богатств России в связи с окончательным поражением Германии… В число акционеров вошли видные члены палаты депутатов правого крыла, весьма солидное количество паев выпало и на долю Клемансо (глава французского правительства в ту пору. - С. С.) . Были также посланы агенты в южные города России для покупки акций русских банков, в частности была установлена связь с Рябушинским, который стал во главе комиссии, разработавшей план покупки всех земель Крыма, а также план установления сношений с группой английских банкиров, создавших акционерное общество по покупке земель по линии Черноморского побережья Кавказа… Ротшильдовская компания очень усиленно начала субсидировать газету Клемансо «Свободный человек», которая сильно подогревала в массах шовинистические идеи, требуя оккупации России как компенсации за неоплаченные займы» (имеются в виду прежние долги царского правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37