мало ли что можно сболтнуть с глазу на глаз да еще за рюмкой.
- Верно. Но, может, видели где? Могла даже брошенной стоять, не исключено.
- Такую машину - и бросать, - возмутился Филин и даже языком зацокал, артист. - Ай-яй-яй, как нехорошо! Что за люди пошли! Ладно, подумаю.
- И долго?
- Часок надо, капитан. Нынче вечером у меня мысли медленно крутятся. Так что давай через час.
- Здесь?
( Нет. Я в "Стердядочку" загляну. По рыбке соскучился. Да и киска моя рыбки хочет, - он мотнул головой в сторону сиротливо сидевшей за столиком девицы. - Как, подойдет?
- Подойдет, - согласился я. А что мне еще оставалось?
- Да, - спохватился Филин, - а когда каталка-то пропала?
- В пятницу. Вечером. Или около того.
- Значит, договорились. - Филин не слишком ловко слез с табурета был он невысок и рыхловат.
Когда час спустя я вошел в огромный, оформленный в этаком русско-купеческом стиле зал "Стерляди золотой", Филин, привстав, приглашающе помахал мне рукой. Он был в обществе все той же девы. Я сел.
- Видели твою каталку, капитан, твое счастье, - сказал Филин.
- Может, дама потанцует? - предложил я. Девица метнула в меня недобрый взгляд и повернулась к Филину, ожидая его слова.
- Не надо, - милостиво разрешил тот. - В нашем деле все честно и открыто. Я свидетелей в жизни не боялся.
"Потому что не было их у тебя, - подумал я. - Умеешь ты устраивать дела, Филин("
- Кто видел? И где?
- Где - не знаю. Честное слово, не знаю. Но что в пятницу " это точно. Вечером.
Оч-чень интересно!
- А кто?
- Ох, не люблю я этого, капитан, смерть не люблю. Зачем лишних людей друг с другом сводить? Много знать будут( Впрочем, ты и так слишком много знаешь( Шучу, капитан, шучу! Ну да ладно, для хорошего человека чего не сделаешь. Вот только прядется тебе в Заброшенные деревни прокатиться, капитан. Не сдрейфишь? Да шучу я, шучу! Есть там человек один, Кудесником кличут. Найдешь его. Если просто скажешь, что от филина пришел - не поверит. Передай это дот, - Филин сунул мне в руку какую-то штуку, на ощупь плоскую и круглую, не то жетон, не то фишку, не то монету, рассматривать я не стал, успеется. - Ну, а при случае, капитан, и ты про Филина не забудь( Если, конечно, из Заброшенных деревень невредимым вернешься( Опять шучу! Веселый я человек, капитан, ничего не могу с собой поделать. Так вот, про Филина, говорю, не забудь. Будут еще у тебя для Филина клиенты, будут(
Я ничего не ответил; хотя и знал, что Филин прав - будут. Тащиться на ночь глядя а тридевять земель мне, прямо скажем, не улыбалось. Но обитатели Заброшенных деревень придерживаются, как правило, ночного образа жизни. Так что выбирать не приходилось. Я взглянул на часы. Половина второго. Значит, на месте я могу быть не раньше трех. Поздновато( Рискнуть, впрочем, стоило.
Первые семьдесят с лишним километров Западное шоссе плавной дугой врезается в сплошной хвойный лес, и дорога даже днем не кажется слишком интересной. Ночью и того хуже. Высвечивая асфальт, фары сгущают тьму по сторонам, и ты мчишься, словно по коридору, на стенах которого смутно различимы какие-то рисунки. За семидесятым километровым столбом я сбросил скорость: теперь важно было не прохлопать поворот на. проселок. Грунтовка эта считается давно заброшенной, и потому никакого указателя нет. В ясные ночи ориентироваться помогают контуры, различимые на фоне звездного неба. Но когда оно затянуто облачной пеленой, полагаться приходится не столько на зрение, сколько на интуицию. К счастью, ни зрение, ни интуиция не подвели, и я вовремя свернул с шоссе.
По такой дороге езда уже не кажется скучной. Я от души пожалел, что мой "алеко" не тяжелый армейский джип. Впрочем, кряхтя и переваливаясь с боку на бок, мы с ним все-таки приближались потихоньку к Мертвым озерам.
Для Биармии Мертвые озера примерно то же, что для американцев Денежная шахта на Оуке или сокровища "Генерала Гранта". Раз в несколько лет сбивается какая-нибудь очередная компания, вытягивает из республиканских фондов или у спонсоров очередные сотни тысяч или миллионы и пытается озера оживить. Каждый раз придумывают какой-то новый фокус, а то и попросту, без затей, вспоминают хорошо забытый старый. Полгода спустя торжественно объявляется, что Мертвые озера вновь можно считать Большим и Малым Охотничьими, как они и значатся на карте. Что вода в них свежа, как поцелуй девственницы. Заводилы совершают ритуальный заплыв, мужественно выхлебывают традиционный кубок озерной водицы, срывают аплодисменты восхищенной публики и быстренько отправляются куда-нибудь в Очамчири поправлять здоровье. Правда, в последнее время аплодисменты стали пожиже, да и публики заметно поубавилось( Потом в озера запускают рыбу, которая в будущем должна завалить прилавки и окупить тем самым все расходы. Но ей, рыбе то есть, почему-то окупать расходы не хочется. Ей, дуре, почему-то больше нравится всплывать кверху брюхом. Несметные сокровища остаются в Денежной шахте, Мертвые озера остаются мертвыми, а фиаско очередных кладоискателей и экологов-реставрологов остается в равной мере незамеченным. Разве что появится в меру ядовитая статья в какой-нибудь вечерней газете.
А ведь когда-то места эти были не просто обитаемыми - землей обетованной. Уж Бог весть какую пакость накачал в озера заводишко, развалины которого до сих пор знаменуют собой одну из первых побед общественного мнения. Историкам это, может, известно, но я понятия не имею. И что этот завод выпускал - тоже не ведаю. Но зато не раз слышал, как вспоминают свои родные места те, кому пришлось их оставить. Сейчас-то уже получше стало, время, как известно, все лечит, а прежде тут на три километра к воде подойти нельзя было, один только запах - и тот наповал бил. И остались две осиротевшие деревушки. Небольшие. Маленькие даже. Да в том ли счастье? Что, сотня семей - мало?
Правда, не только свято, но и проклято место пусто не бывает. И понемножку сюда стали стекаться самые разные людишки. Порой мне кажется, что подобные места попросту необходимы - они дают приют тем, кому деваться больше некуда. Причем Филип совершенно зря стращал меня здешним людом. Потому как прибиваются сюда в основном обломки кораблекрушений, а вовсе не матерые уголовники. Кстати, таких обломков немало было и на тех судах, что везли колонистов в Новый Свет или ссыльнопоселенцев в Австралию. К чему это привело - объяснять не приходится. В Заброшенных деревнях можно было встретить кого угодно - от спившегося врача до мелкого жулика и от бродяги по убеждению до проповедника-неудачника. Здесь все обо всех знали, здешний народ вообще знал немало, но никто никогда никого ни о чем не расспрашивал. Прелюбопытная сдобилась тут вольница - со своими законами и нормами поведения. И нарушать эти нормы было столь же неприлично, как запускать пальцы в тарелку где-нибудь в "Стерляди золотой". Вот здесь-то и предстояло разыскать неведомого Кудесника. Судя по прозвищу, он был из тех механикусов-искусников, что перелицовывали машины для филиновой конторы. Небось соорудил себе мастерскую где-нибудь в развалинах завода и знай себе колдует, пока не нагрянет однажды очередная полицейская бригада( Знать бы только, как его разговорить? Филинов пароль - им оказался, кстати, пятак, самый обыкновенный советский пятак 1967 года чеканки - это, конечно, хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
- Верно. Но, может, видели где? Могла даже брошенной стоять, не исключено.
- Такую машину - и бросать, - возмутился Филин и даже языком зацокал, артист. - Ай-яй-яй, как нехорошо! Что за люди пошли! Ладно, подумаю.
- И долго?
- Часок надо, капитан. Нынче вечером у меня мысли медленно крутятся. Так что давай через час.
- Здесь?
( Нет. Я в "Стердядочку" загляну. По рыбке соскучился. Да и киска моя рыбки хочет, - он мотнул головой в сторону сиротливо сидевшей за столиком девицы. - Как, подойдет?
- Подойдет, - согласился я. А что мне еще оставалось?
- Да, - спохватился Филин, - а когда каталка-то пропала?
- В пятницу. Вечером. Или около того.
- Значит, договорились. - Филин не слишком ловко слез с табурета был он невысок и рыхловат.
Когда час спустя я вошел в огромный, оформленный в этаком русско-купеческом стиле зал "Стерляди золотой", Филин, привстав, приглашающе помахал мне рукой. Он был в обществе все той же девы. Я сел.
- Видели твою каталку, капитан, твое счастье, - сказал Филин.
- Может, дама потанцует? - предложил я. Девица метнула в меня недобрый взгляд и повернулась к Филину, ожидая его слова.
- Не надо, - милостиво разрешил тот. - В нашем деле все честно и открыто. Я свидетелей в жизни не боялся.
"Потому что не было их у тебя, - подумал я. - Умеешь ты устраивать дела, Филин("
- Кто видел? И где?
- Где - не знаю. Честное слово, не знаю. Но что в пятницу " это точно. Вечером.
Оч-чень интересно!
- А кто?
- Ох, не люблю я этого, капитан, смерть не люблю. Зачем лишних людей друг с другом сводить? Много знать будут( Впрочем, ты и так слишком много знаешь( Шучу, капитан, шучу! Ну да ладно, для хорошего человека чего не сделаешь. Вот только прядется тебе в Заброшенные деревни прокатиться, капитан. Не сдрейфишь? Да шучу я, шучу! Есть там человек один, Кудесником кличут. Найдешь его. Если просто скажешь, что от филина пришел - не поверит. Передай это дот, - Филин сунул мне в руку какую-то штуку, на ощупь плоскую и круглую, не то жетон, не то фишку, не то монету, рассматривать я не стал, успеется. - Ну, а при случае, капитан, и ты про Филина не забудь( Если, конечно, из Заброшенных деревень невредимым вернешься( Опять шучу! Веселый я человек, капитан, ничего не могу с собой поделать. Так вот, про Филина, говорю, не забудь. Будут еще у тебя для Филина клиенты, будут(
Я ничего не ответил; хотя и знал, что Филин прав - будут. Тащиться на ночь глядя а тридевять земель мне, прямо скажем, не улыбалось. Но обитатели Заброшенных деревень придерживаются, как правило, ночного образа жизни. Так что выбирать не приходилось. Я взглянул на часы. Половина второго. Значит, на месте я могу быть не раньше трех. Поздновато( Рискнуть, впрочем, стоило.
Первые семьдесят с лишним километров Западное шоссе плавной дугой врезается в сплошной хвойный лес, и дорога даже днем не кажется слишком интересной. Ночью и того хуже. Высвечивая асфальт, фары сгущают тьму по сторонам, и ты мчишься, словно по коридору, на стенах которого смутно различимы какие-то рисунки. За семидесятым километровым столбом я сбросил скорость: теперь важно было не прохлопать поворот на. проселок. Грунтовка эта считается давно заброшенной, и потому никакого указателя нет. В ясные ночи ориентироваться помогают контуры, различимые на фоне звездного неба. Но когда оно затянуто облачной пеленой, полагаться приходится не столько на зрение, сколько на интуицию. К счастью, ни зрение, ни интуиция не подвели, и я вовремя свернул с шоссе.
По такой дороге езда уже не кажется скучной. Я от души пожалел, что мой "алеко" не тяжелый армейский джип. Впрочем, кряхтя и переваливаясь с боку на бок, мы с ним все-таки приближались потихоньку к Мертвым озерам.
Для Биармии Мертвые озера примерно то же, что для американцев Денежная шахта на Оуке или сокровища "Генерала Гранта". Раз в несколько лет сбивается какая-нибудь очередная компания, вытягивает из республиканских фондов или у спонсоров очередные сотни тысяч или миллионы и пытается озера оживить. Каждый раз придумывают какой-то новый фокус, а то и попросту, без затей, вспоминают хорошо забытый старый. Полгода спустя торжественно объявляется, что Мертвые озера вновь можно считать Большим и Малым Охотничьими, как они и значатся на карте. Что вода в них свежа, как поцелуй девственницы. Заводилы совершают ритуальный заплыв, мужественно выхлебывают традиционный кубок озерной водицы, срывают аплодисменты восхищенной публики и быстренько отправляются куда-нибудь в Очамчири поправлять здоровье. Правда, в последнее время аплодисменты стали пожиже, да и публики заметно поубавилось( Потом в озера запускают рыбу, которая в будущем должна завалить прилавки и окупить тем самым все расходы. Но ей, рыбе то есть, почему-то окупать расходы не хочется. Ей, дуре, почему-то больше нравится всплывать кверху брюхом. Несметные сокровища остаются в Денежной шахте, Мертвые озера остаются мертвыми, а фиаско очередных кладоискателей и экологов-реставрологов остается в равной мере незамеченным. Разве что появится в меру ядовитая статья в какой-нибудь вечерней газете.
А ведь когда-то места эти были не просто обитаемыми - землей обетованной. Уж Бог весть какую пакость накачал в озера заводишко, развалины которого до сих пор знаменуют собой одну из первых побед общественного мнения. Историкам это, может, известно, но я понятия не имею. И что этот завод выпускал - тоже не ведаю. Но зато не раз слышал, как вспоминают свои родные места те, кому пришлось их оставить. Сейчас-то уже получше стало, время, как известно, все лечит, а прежде тут на три километра к воде подойти нельзя было, один только запах - и тот наповал бил. И остались две осиротевшие деревушки. Небольшие. Маленькие даже. Да в том ли счастье? Что, сотня семей - мало?
Правда, не только свято, но и проклято место пусто не бывает. И понемножку сюда стали стекаться самые разные людишки. Порой мне кажется, что подобные места попросту необходимы - они дают приют тем, кому деваться больше некуда. Причем Филип совершенно зря стращал меня здешним людом. Потому как прибиваются сюда в основном обломки кораблекрушений, а вовсе не матерые уголовники. Кстати, таких обломков немало было и на тех судах, что везли колонистов в Новый Свет или ссыльнопоселенцев в Австралию. К чему это привело - объяснять не приходится. В Заброшенных деревнях можно было встретить кого угодно - от спившегося врача до мелкого жулика и от бродяги по убеждению до проповедника-неудачника. Здесь все обо всех знали, здешний народ вообще знал немало, но никто никогда никого ни о чем не расспрашивал. Прелюбопытная сдобилась тут вольница - со своими законами и нормами поведения. И нарушать эти нормы было столь же неприлично, как запускать пальцы в тарелку где-нибудь в "Стерляди золотой". Вот здесь-то и предстояло разыскать неведомого Кудесника. Судя по прозвищу, он был из тех механикусов-искусников, что перелицовывали машины для филиновой конторы. Небось соорудил себе мастерскую где-нибудь в развалинах завода и знай себе колдует, пока не нагрянет однажды очередная полицейская бригада( Знать бы только, как его разговорить? Филинов пароль - им оказался, кстати, пятак, самый обыкновенный советский пятак 1967 года чеканки - это, конечно, хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22