Молодой генерал Саварей, по-видимому, очень мало был тронут моим аристократическим именем и совершенно спокойно занес его в свою записную книжку.
– Monsieur де Лаваль не имеет никакого отношения к этому делу, – сказал шпион, – он замешался в него случайно, и я беру его на свою ответственность, если его потребуют к допросу!
– Несомненно, его потребуют, – сказал Саварей, – в настоящее время я нуждаюсь в каждом лишнем солдате, и, если вы берете его на свою ответственность, то проводите его в лагерь, когда в этом явится необходимость. Я с удовольствием доверю этого юношу именно вам. Когда он понадобится, я дам знать вам!
– Он всегда будет к услугам императора!
– Сохранились-ли какие-нибудь бумаги в хижине?
– Они все сожжены!
– Очень жаль!
– Но у меня есть копии.
– Прекрасно!
– Идемте-же, Лассаль! Каждая минута дорога, а здесь нам больше нечего делать. Пусть люди осмотрят окрестности, а мы поедем далее. Присутствовавшие при этой сцене солдаты покинули хижину бель дальнейших объяснений с моим приятелем; чей-то резкий голос прокричал слова команды, послышалось заяканье сабель, когда спешившиеся гусары снова вскочили на лошадей. Через мгновение их уже не было, и я прислушивался к шлепанью подков, быстро замиравшему вдали. Мой сотоварищ подошел к двери и выглянул оттуда во мрак. Потом он вернулся и посмотрел на меня со своей сухой, саркастической улыбкой.
– Отлично, молодой человек, – сказал он, мы изобразили перед вами недурные живые картины, чтобы позабавить вас, и вы можете благодарить только меня за это прелестное место в партере.
– Я очень обязан вам, сэр, – сказал я, борясь между признательностью и отвращением к нему, – я право не знаю, как отблагодарить вас. Он как-то странно взглянул на меня своими, несколько ироническими глазами.
– Вы будете иметь впоследствии удобный случай, чтобы отблагодарить меня, – сказал он, – а теперь, так как все-же для нас вы иностранец, а я вас взял на свое попечение, то прошу следовать за мною в убежище, где мы оба сможем быть в полной безопасности.
6. СКРЫТЫЙ ПРОХОД
Дрова в камине уже чуть тлелись. Мой спутник задул лампу, и хижина погрузилась в темноту, так что не прошли мы и десяти шагов, как уже потеряли ее из виду, эту странную хижину, так трагически приветствовавшую мое возвращение домой. Ветер уже начинал стихать, но частый, холодный дождь лил все с той-же силой, как и прежде. Будь я предоставлен самому сбе, я бы точно так же растерялся, как и будучи здесь в первый раз; но мой спутник шагал с такой твердостью и уверенностью, что несомненно он руководствовался какими-то местными признаками, которых не видел я. Мокрый, иззябший, с растрепанным свертком под мышкой, с нервами до невозможности взвинченными последними тяжелыми испытаниями, я в глубоком молчании шагал рядом с ним, перебирая в голове все случившееся со мной. Несмотря на молодость, я был хорошо знаком с положением дел во Франции, благодаря постоянным политическим спорам между моими родными, когда мы жили в Англиии. Я знал, что восшествие Бонапарта на престол возбудило против него небольшую, но опасную партию якобинцев или крайних республиканцев; все усилия их уничтожить королевскую власть не только были тщетны, но и способствовали перемене королевской конституционной власти на самодержавную власть императора. Вот каковы были грустные результаты этой борьбы! Корона с восемью лилиями сменилась другой, более нашумевшей, украшенной крестом и державой.
С другой стороны, приверженцы Бурбонов, в среде которых я провел свою юность, были вполне разочарованы приемом, который оказал французский народ этому возвращению от хаоса к порядку. Несмотря на полную противоположность взглядов, обе партии объединились в их ненависти к Наполеону и твердо решились одолеть его, во что-бы то ни стало. Результатом этого союза явились многочисленные заговоры, главным образом, организованные в Англии; целые отряды шпионов наблюдали за каждым шагом Фуше и Саварея, на которых лежала ответственность за безопасность императора.
По воле судьбы, я попал на берег Франции в одно время со страшным заговорщиком, на которого выпал жребий убить Наполеона, и имел врзможность видеть человека, при помощи которого полиция сумела воспрепятствовать замыслам заговорщиков и перехитрить Туссака и его сообщников. Припоминая все приключения этой ночи: блуждания по соляному болоту, таинственную хижину, куда я попал, открытие важных бумаг, мое пленение заговорщиками, мучительно тянувшиеся часы в ожидании скорой смерти, и, наконец, все эти быстро сменявшиеся сцены, которых я был невольным свидетелем: убийство собаки, арест Лесажа, прибытие солдат, – припоминая все это, я нисколько не удивлялся, что мои нервы были напряжены до последней степени. Я все время как-то невольно вздрагивал и ежился, как испуганное дитя.
Что меня занимало теперь больше всего, – это вопрос, какие отношения установятся между мною и моим ужасным спутником. Я видел, что предо мной гениальный шпион, сумевший, благодаря хитрости, так ловко провести и одурачить своих мнимых приятелей; я прочел в его насмешливо улыбавшихся глазах его всю бессердечную холодность и жестокость его натуры, когда он с пистолетом в руках стоял над унижавшимся трусом, которого он погубил. Но с другой стороны, я не могу не признаться, что, поставленный в безвыходное положение своим дурацким любопытством, я был спасен только благодаря вмешательству этого Карла, не побоявшегося даже разъяренного Туссака. Для меня вполне ясно, что Карлу было-бы гораздо выгоднее дать возможность захватить двух пленников и он мог бы это сделать, потому что, хотя и я не был заговорщиком, я не имел бы возможности доказать это. Его поведение по отношению ко мне совершенно не согласовывалось со все тем, что я видел в эту роковую ночь, и, пройдя в молчании еще мили две, я не имел больше сил сдержать свое любопытство и прямо обратился к нему, прося сказать, чем объясняется его поведение по отношению ко мне. В ответ я услышал легкий взрыв смеха в темноте; моего спутника, видимо, очень занимала моя откровенность и бесцеремонность. – Вы очень занимательный человек, господин… господин… будьте добры повторить ваше имя?
– Де Лаваль.
– Ах, да, monsieur де Лаваль! Вы обладаете пылкостью и стремительностью юности. Вам захотелось узнать содержимое камина, и вы, без дальнейших размышлений, прыгаете туда. Желая разрешить причину всего происходившего, вы прямо спрашиваете о ней. Мне всегда приходилось иметь дело с людьми, которые крепко держат язык за зубами, и ваша искренность производит на меня впечатление освежительного напитка в жару. – Я не знаю, какими побуждениями вы руководствуетесь, но вы спасли мне жизнь, – сказал я, – и я глубоко обязан вам за это вмешательство. Трудно высказывать благодарность и признательность человеку, который вам ненавистен и отвратителен, и я боялся, что я снова попадусь с моей пылкостью, потому что почти не владел собою.
– На что мне ваши благодарности? – холодно спросил он, – вы совершенно справедливо заметили, что я мог погубить вас, если бы это входило в мои планы, и точно так же я вправе думать, что, если бы вы не были обязаны мне, то верно не подали бы мне руку, как только что сделал это долговязый мальчишка Лассаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Monsieur де Лаваль не имеет никакого отношения к этому делу, – сказал шпион, – он замешался в него случайно, и я беру его на свою ответственность, если его потребуют к допросу!
– Несомненно, его потребуют, – сказал Саварей, – в настоящее время я нуждаюсь в каждом лишнем солдате, и, если вы берете его на свою ответственность, то проводите его в лагерь, когда в этом явится необходимость. Я с удовольствием доверю этого юношу именно вам. Когда он понадобится, я дам знать вам!
– Он всегда будет к услугам императора!
– Сохранились-ли какие-нибудь бумаги в хижине?
– Они все сожжены!
– Очень жаль!
– Но у меня есть копии.
– Прекрасно!
– Идемте-же, Лассаль! Каждая минута дорога, а здесь нам больше нечего делать. Пусть люди осмотрят окрестности, а мы поедем далее. Присутствовавшие при этой сцене солдаты покинули хижину бель дальнейших объяснений с моим приятелем; чей-то резкий голос прокричал слова команды, послышалось заяканье сабель, когда спешившиеся гусары снова вскочили на лошадей. Через мгновение их уже не было, и я прислушивался к шлепанью подков, быстро замиравшему вдали. Мой сотоварищ подошел к двери и выглянул оттуда во мрак. Потом он вернулся и посмотрел на меня со своей сухой, саркастической улыбкой.
– Отлично, молодой человек, – сказал он, мы изобразили перед вами недурные живые картины, чтобы позабавить вас, и вы можете благодарить только меня за это прелестное место в партере.
– Я очень обязан вам, сэр, – сказал я, борясь между признательностью и отвращением к нему, – я право не знаю, как отблагодарить вас. Он как-то странно взглянул на меня своими, несколько ироническими глазами.
– Вы будете иметь впоследствии удобный случай, чтобы отблагодарить меня, – сказал он, – а теперь, так как все-же для нас вы иностранец, а я вас взял на свое попечение, то прошу следовать за мною в убежище, где мы оба сможем быть в полной безопасности.
6. СКРЫТЫЙ ПРОХОД
Дрова в камине уже чуть тлелись. Мой спутник задул лампу, и хижина погрузилась в темноту, так что не прошли мы и десяти шагов, как уже потеряли ее из виду, эту странную хижину, так трагически приветствовавшую мое возвращение домой. Ветер уже начинал стихать, но частый, холодный дождь лил все с той-же силой, как и прежде. Будь я предоставлен самому сбе, я бы точно так же растерялся, как и будучи здесь в первый раз; но мой спутник шагал с такой твердостью и уверенностью, что несомненно он руководствовался какими-то местными признаками, которых не видел я. Мокрый, иззябший, с растрепанным свертком под мышкой, с нервами до невозможности взвинченными последними тяжелыми испытаниями, я в глубоком молчании шагал рядом с ним, перебирая в голове все случившееся со мной. Несмотря на молодость, я был хорошо знаком с положением дел во Франции, благодаря постоянным политическим спорам между моими родными, когда мы жили в Англиии. Я знал, что восшествие Бонапарта на престол возбудило против него небольшую, но опасную партию якобинцев или крайних республиканцев; все усилия их уничтожить королевскую власть не только были тщетны, но и способствовали перемене королевской конституционной власти на самодержавную власть императора. Вот каковы были грустные результаты этой борьбы! Корона с восемью лилиями сменилась другой, более нашумевшей, украшенной крестом и державой.
С другой стороны, приверженцы Бурбонов, в среде которых я провел свою юность, были вполне разочарованы приемом, который оказал французский народ этому возвращению от хаоса к порядку. Несмотря на полную противоположность взглядов, обе партии объединились в их ненависти к Наполеону и твердо решились одолеть его, во что-бы то ни стало. Результатом этого союза явились многочисленные заговоры, главным образом, организованные в Англии; целые отряды шпионов наблюдали за каждым шагом Фуше и Саварея, на которых лежала ответственность за безопасность императора.
По воле судьбы, я попал на берег Франции в одно время со страшным заговорщиком, на которого выпал жребий убить Наполеона, и имел врзможность видеть человека, при помощи которого полиция сумела воспрепятствовать замыслам заговорщиков и перехитрить Туссака и его сообщников. Припоминая все приключения этой ночи: блуждания по соляному болоту, таинственную хижину, куда я попал, открытие важных бумаг, мое пленение заговорщиками, мучительно тянувшиеся часы в ожидании скорой смерти, и, наконец, все эти быстро сменявшиеся сцены, которых я был невольным свидетелем: убийство собаки, арест Лесажа, прибытие солдат, – припоминая все это, я нисколько не удивлялся, что мои нервы были напряжены до последней степени. Я все время как-то невольно вздрагивал и ежился, как испуганное дитя.
Что меня занимало теперь больше всего, – это вопрос, какие отношения установятся между мною и моим ужасным спутником. Я видел, что предо мной гениальный шпион, сумевший, благодаря хитрости, так ловко провести и одурачить своих мнимых приятелей; я прочел в его насмешливо улыбавшихся глазах его всю бессердечную холодность и жестокость его натуры, когда он с пистолетом в руках стоял над унижавшимся трусом, которого он погубил. Но с другой стороны, я не могу не признаться, что, поставленный в безвыходное положение своим дурацким любопытством, я был спасен только благодаря вмешательству этого Карла, не побоявшегося даже разъяренного Туссака. Для меня вполне ясно, что Карлу было-бы гораздо выгоднее дать возможность захватить двух пленников и он мог бы это сделать, потому что, хотя и я не был заговорщиком, я не имел бы возможности доказать это. Его поведение по отношению ко мне совершенно не согласовывалось со все тем, что я видел в эту роковую ночь, и, пройдя в молчании еще мили две, я не имел больше сил сдержать свое любопытство и прямо обратился к нему, прося сказать, чем объясняется его поведение по отношению ко мне. В ответ я услышал легкий взрыв смеха в темноте; моего спутника, видимо, очень занимала моя откровенность и бесцеремонность. – Вы очень занимательный человек, господин… господин… будьте добры повторить ваше имя?
– Де Лаваль.
– Ах, да, monsieur де Лаваль! Вы обладаете пылкостью и стремительностью юности. Вам захотелось узнать содержимое камина, и вы, без дальнейших размышлений, прыгаете туда. Желая разрешить причину всего происходившего, вы прямо спрашиваете о ней. Мне всегда приходилось иметь дело с людьми, которые крепко держат язык за зубами, и ваша искренность производит на меня впечатление освежительного напитка в жару. – Я не знаю, какими побуждениями вы руководствуетесь, но вы спасли мне жизнь, – сказал я, – и я глубоко обязан вам за это вмешательство. Трудно высказывать благодарность и признательность человеку, который вам ненавистен и отвратителен, и я боялся, что я снова попадусь с моей пылкостью, потому что почти не владел собою.
– На что мне ваши благодарности? – холодно спросил он, – вы совершенно справедливо заметили, что я мог погубить вас, если бы это входило в мои планы, и точно так же я вправе думать, что, если бы вы не были обязаны мне, то верно не подали бы мне руку, как только что сделал это долговязый мальчишка Лассаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42