Ночью, утром и в полдень на город лились снаряды, пока самые робкие не превратились в фаталистов, если не в смельчаков. Грохот взрывов и холодный мелодичный звон шрапнели постоянно звучал у них в ушах. В бинокли гарнизон мог видеть яркие платья и зонтики бурских дам, прибывших на поезде посмотреть на мучения обречённого города.
Буры имели великолепную артиллерию на мощных позициях и были достаточно многочисленны, чтобы заблокировать британские силы в Ледисмите и немедленно отправляться на завоевание Наталя. Если бы они так поступили, трудно сказать, что могло бы помешать им доскакать до моря. Между ними и Дурбаном стояли только какие-то остатки, полубатальоны и местные добровольцы. Но здесь, как и на реке Оранжевая, буров как будто разбил какой-то странный паралич. Когда дорога перед ними оказалась открытой, наши первые транспорты с пополнением едва миновали Сент-Винсент, но прежде чем они решили воспользоваться этой дорогой, порт Дурбана уже заполнил британский флот, и десять тысяч солдат бросились им наперерез.
Оставим на время Ледисмит, чтобы описать действия буров в южном направлении. В первые два дня осады города они развернули свой левый фланг и атаковали Коленсо, в двадцати километрах к югу, выбив с позиции Дурбанский полк лёгкой пехоты дальнобойной артиллерией. Британцы отступили на сорок четыре километра и сосредоточились в Эсткорте, оставив в руках врага крайне важный железнодорожный мост в Коленсо. С этого момента буры удерживали северную часть Тугелы, и многие женщины стали вдовами, прежде чем мы снова ею овладели.
Это была самая критическая неделя всей войны, однако, захватив Коленсо, противник сделал немного. Буры официально присоединили к Оранжевой Республике весь Северный Наталь — опасный прецедент, когда надо иметь в виду, что роли могут поменяться. С поразительной самонадеянностью они разметили себе фермы и послали за своими людьми, чтобы занять эти недавно завоёванные участки.
5 ноября буры оставались столь инертными, что британцы небольшими силами возвратились в Коленсо и унесли значительные запасы — что наводит на мысль о поспешности отступления. Четыре дня прошло в бездействии — четыре драгоценных для нас дня — и вечером четвёртого дня, 9 ноября, дежурные телеграфисты узла связи на Тэйбл-Маунтин увидели дым проходящего мимо Роббен-Айленда большого парохода. Это был «Рослин Касл» с первым пополнением. За неделю в Дурбан прошли «Моор», «Йоркшир», «Аурания», «Хаварден Касл», «Гэскен», «Арминьен», «Ориентал» и флотилия других судов с 15 000 солдат на борту. Империю снова спасло господство на море.
И теперь, когда уже было слишком поздно, буры вдруг проявили инициативу, и весьма драматичным образом. Севернее Эсткорта, куда к генералу Хилдварду ежедневно подходило пополнение, находятся два маленьких городка или, по крайней мере, две географических (и железнодорожных) точки: Фрир, примерно в шестнадцати километрах севернее Эсткорта, и Чивели, в восьми километрах от него и примерно на таком же расстоянии к югу от Коленсо. 15 ноября из Эсткорта отправили бронепоезд разведать обстановку на дороге. Одна беда в этой кампании уже постигла нас в результате подобной топорной затеи, и ещё более серьёзная должна была теперь подтвердить, что действовать в одиночку бронепоезд абсолютно не в состоянии. Как средство перемещения артиллерии для сил, действующих по обоим флангам от них, и надёжная защита отступления, бронепоезду, возможно, и найдётся место в современной войне, однако как способ разведки он представляется наименее неэффективным и самым дорогим средством, из всех доселе придуманных. Умный всадник соберёт гораздо больше информации, будет менее заметён и сохранит свободу в выборе маршрута. После наших опытов бронепоезд может выехать из военной истории.
На бронепоезде находилось девяносто дублинских фузилеров, восемьдесят дурбанских волонтёров и десять моряков с корабельным 7-фунтовым орудием. Экспедицию сопровождали капитан Ходдейн из Гордонского полка, лейтенант Франкленд (Дублинский фузилерский полк) и известный журналист Уинстон Черчилль. То, что можно было предвидеть, — произошло. Бронепоезд въехал в наступающую армию буров, был обстрелян, попытался уйти, но рельсы позади него уже заблокировали, и он потерпел крушение, Дублинцы и дурбанцы под интенсивным огнём неприятеля беспомощно падали с платформ. Железнодорожное крушение — вещь не из приятных, засада — тоже, а уж их сочетание, несомненно, приводит к полному смятению. Тем не менее, нашлись отважные сердца, которые смогли мобилизоваться. Холдейн и Франкленд собрали войска, а Черчилль привёл в чувство машиниста. Паровоз отцепили, и он поехал с кабиной, набитой ранеными. Черчилль, который уже ушёл от опасности на паровозе, благородно вернулся обратно, чтобы разделить судьбу своих товарищей. Потрясённые солдаты некоторое время продолжали тщетное сопротивление, но ни помощи, ни спасения ждать было неоткуда, и им ничего не оставалось, как сдаться. Самый суровый военный критик не может осудить их за этот поступок. Несколько человек ускользнули, кроме тех, кто спасся на паровозе. Мы потеряли двоих убитыми, двадцать ранеными, и примерно восемьдесят человек попали в плен. Поразительно, но Холдейну и Черчиллю удалось бежать уже из Претории.
Теперь в Южный Наталь текли два потока вооружённых людей. Снизу в опасную точку шли состав за составом с британскими регулярными войсками, на каждой станции их угощали и приветствовали. Близлежащие к железному пути фермы вывесили «Юнион Джек», и люди там слышали хор множества голосов, когда огромные поезда проносились по дороге. А сверху двигались буры. Черчилль видел их, суровых, непреклонных, молча скачущих сквозь дождь и распевающих псалмы вокруг своих походных костров, — честные храбрые фермеры, однако бессознательно отстаивающие средневековье и упадок, тогда как наш грубый в речах Томми воевал за цивилизацию, прогресс и равные права для всех людей.
Войска вторжения, численностью не более нескольких тысяч человек, грозные только за счёт своей мобильности, окружили более многочисленную, но менее мобильную армию в Эсткорте и позади неё нанесли удар по линиям коммуникации. Пару дней обсуждался вопрос дальнейшего отступления, однако Хилдвард, поддерживаемый советами и самим присутствием полковника Лонга, решил держать свою позицию. 21 ноября вторгшиеся буры уже прошли на юг до Ноттингем-Роуд, точки в сорока восьми километрах южнее Эсткорта и только в шестидесяти пяти километрах севернее важного города Питермарицбург. Ситуация сложилась серьёзная. Либо захватчики должны быть остановлены, либо второй по величине город колонии окажется в их руках. Со всех сторон приходили донесения о разграбленных фермах и разорённых домах. По крайней мере отдельные участники набега действовали с бессмысленным варварством. Разбитые рояли, разрезанные картины, забитый скот и мерзкие надписи — все поворачивает хищнической и агрессивной стороной парадоксальный характер бура.
Следующий британский форт за Хилдвардом в Эсткорте стоял на реке Моои, в сорока восьми километрах к югу, там командовал Бартон. Буры произвели вялый штурм, однако Жубер уже начал осознавать мощь британского пополнения и невозможность взять последовательность британских укреплённых позиций теми силами, что находились в его распоряжении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174