Он приказал Боте отступить с Моои и начал свой северный переход.
Произошёл перелом в ходе бурского вторжения в Наталь, тем не менее, у нас нет оснований утверждать, что его обусловил бой Уиллоу Гранжа. Решающий бой дал гарнизон Эсткорта под командованием Хилдварда и Уолтера Китчинера, противостоявший примерно 2000 захватчиков во главе с Луисом Ботой. В нем участвовали четыре роты Западного суррейского полка, Восточный суррейский и Западный йоркширский полки, Дурбанский полк лёгкой пехоты, 7-я батарея Королевской полевой артиллерии, два корабельных орудия и несколько сотен колониальной кавалерии.
Увидев, что неприятель имеет орудие на холме, на расстоянии возможного удара по Эсткорту, этот отряд 22 ноября выступил в ночную атаку, чтобы попытаться захватить его. Холм взяли без затруднений, однако уже не обнаружили там орудия. Днём буры пошли в мощную контратаку, и наши войска были вынуждены вернуться в город с небольшими потерями и ещё меньшей славой. Суррейцы и йоркширцы сражались отменно, но оказались в сложном положении при плохой артиллерийской поддержке. Конная пехота Мартина отважно прикрывала отступление, однако для британцев схватка завершилась потерей четырнадцати человек убитыми и пятьюдесятью ранеными и пропавшими без вести, что, конечно, больше, чем потеряли буры. После этого второстепенного боя у Уиллоу Гранжа буры начали отступать, пока генерал Буллер, приехав на фронт 27 ноября, не обнаружил, что враг снова занял линию вдоль реки Тугелы. Сам он отправился во Фрир, где посвятил своё время и энергию формированию армии, с которой после трех провалов намеревался пробиться в Ледисмит.
Одним неожиданным и малоизвестным результатом экспедиции буров в Южный Наталь стала травма их командира, благородного Жубера, которую он получил, когда споткнулась его лошадь. Жубер физически не смог продолжать кампанию и почти сразу возвратился в Преторию, передав командование у Тугелы в руки Луиса Боты.
Оставив Буллера формировать свою армию во Фрире, а бурских командиров возводить щит укреплений вдоль реки Тугела, мы снова вернёмся к судьбам несчастного города, который вызывал интерес всего мира и от которого, возможно, зависела судьба Империи. Абсолютно ясно, что если бы Ледисмит сдался и двенадцать тысяч британских солдат с запасами стоимостью в миллион фунтов стерлингов попали в руки захватчиков, мы оказались бы перед альтернативой — либо оставить борьбу, либо снова завоёвывать Южную Африку в северном направлении из Кейптауна. Южная Африка — краеугольный камень Империи, а далёкий Ледисмит был краеугольным камнем Южной Африки. Поэтому мужество солдат, оборонявших этот разорванный снарядами городок, и вера народа, следившего за ними, ни на миг не ослабели.
8 декабря было ознаменовано отважной операцией со стороны осаждённого гарнизона. Никаких сведений о предстоящей вылазке никуда не просочилось, за четверть часа до отправления даже задействованные офицеры не имели о ней ни малейшего представления. В десять часов отряд выскользнул из города. Их было шесть сотен, все добровольцы, взятые из Имперского полка лёгкой кавалерии, натальских карабинеров и Пограничного полка горных стрелков. Командовал Хантер, самый молодой и наиболее решительный из британских генералов. С ним были офицеры Эдвардс и Ройстон. Рядовые не знали, куда идут и что им предстоит делать, однако бесшумно крались под небом, затянутым облаками, сквозь которые время от времени проглядывала луна и освещала заросшую мимозой равнину. Наконец перед ними выросла тёмная масса — это был Ган-Хилл, с которого их поливал огнём один из огромных «крезо». Большое прикрытие (четыре сотни человек) оставили у подножия холма, а другие (сто человек из Имперского полка лёгкой кавалерии, сотня карабинеров и пограничников, десять сапёров) поползли наверх, во главе с майором Хендерсоном. Голландский часовой из сторожевого охранения спросил пароль, но его успокоил говоривший по-голладски карабинер. Они поднимались все выше и выше, тишину нарушали только иногда срывающиеся камни и звук их собственного дыхания. Многие из них оставили обувь внизу. Даже в темноте они сохраняли определённый боевой порядок, и правое крыло пошло вперёд, чтобы обойти оборону неприятеля с фланга. Внезапно раздался щелчок «маузера» и вспышка — потом ещё и ещё! «Вперёд, ребята! Примкнуть штыки!» — закричал Карри Дэвис. Никаких штыков не было, но это детали. При этих словах артиллеристы испарились, и там, в темноте, перед атакующими проступило громадное орудие, просто гигантское в таком неясном свете. Снять огромный замок! Покрыть длинный ствол пироксилином! Гоните буров, пока не закончим работу! Хантер стоял рядом, держа в руке фонарь, пока не заложили заряд, и затем с грохотом, заставившим обе армии выскочить из своих палаток, огромная пушка поднялась на лафет и завалилась назад, в орудийную яму. Рядом с ней была укрыта гаубица, её тоже взорвали. Сопровождающий «максим» ликующие победители утащили в город, куда под крики и смех вошли с первыми лучами солнца.
Один раненый, отважный Хендерсон, — не большая цена за самую стремительную и прекрасно спланированную операцию этой войны. Секретность подготовки, решительность исполнения — вот основы искусства солдата. Операция была осуществлена настолько легко, а охранение буров оказалось таким слабым, что, весьма вероятно, если бы мы одновременно атаковали все пушки, то утром буры могли бы остаться без единого артиллерийского орудия.
Тем же утром (9 декабря) кавалерию отправили на разведку в сторону Пепворт-Хилла. Целью, вне сомнения, являлось выяснить, стоит ли противник там до сих пор крупными силами, и ужасный рокот «маузеров» дал нам утвердительный ответ. Двое убитых и двадцать раненых — цена за эту информацию. За пять недель осады состоялось три подобных разведывательных операции, и трудно понять, какую они принесли пользу и чем следует объяснять их проведение. Гражданскому человеку трудно судить о подобных вещах, но можно присоединиться, разделив его всем сердцем, к мнению подавляющего большинства офицеров.
Солдаты регулярной армии выражали недовольство, что колониальные войска идут впереди них, и их воинское тщеславие получило удовлетворение, когда три ночи спустя им дали то же задание. Выбрали четыре роты 2-й пехотной бригады, с ними пошли несколько сапёров и артиллеристов, отрядом командовал полковник Меткалф из того же батальона. Их целью стало единственное орудие, 120-миллиметровая гаубица, на Серпрайз-Хилле. Снова осторожное продвижение в темноте, снова прикрытие оставили у подножия, и две роты бесшумно поднялись, опять их спросили пароль — стремительная атака, противник отступил, и орудие перешло в руки атаковавших.
Здесь, и только здесь, истории отличаются. По какой-то причине детонатор для пироксилина не сработал, и прошло полчаса, прежде чем гаубицу удалось взорвать. Сделали это в конце концов тщательно, однако задержка повлекла осложнения. После взрыва наши люди спустились с холма, но буры уже окружали их со всех сторон. На английские вопросы солдат буры отвечали по-английски, таким образом только фетровая шляпа и каска, едва различимые в темноте, говорили, где друг, а где враг. Сохранилось единственное письмо молодого Рейтца (сына трансваальского секретаря), который там присутствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Произошёл перелом в ходе бурского вторжения в Наталь, тем не менее, у нас нет оснований утверждать, что его обусловил бой Уиллоу Гранжа. Решающий бой дал гарнизон Эсткорта под командованием Хилдварда и Уолтера Китчинера, противостоявший примерно 2000 захватчиков во главе с Луисом Ботой. В нем участвовали четыре роты Западного суррейского полка, Восточный суррейский и Западный йоркширский полки, Дурбанский полк лёгкой пехоты, 7-я батарея Королевской полевой артиллерии, два корабельных орудия и несколько сотен колониальной кавалерии.
Увидев, что неприятель имеет орудие на холме, на расстоянии возможного удара по Эсткорту, этот отряд 22 ноября выступил в ночную атаку, чтобы попытаться захватить его. Холм взяли без затруднений, однако уже не обнаружили там орудия. Днём буры пошли в мощную контратаку, и наши войска были вынуждены вернуться в город с небольшими потерями и ещё меньшей славой. Суррейцы и йоркширцы сражались отменно, но оказались в сложном положении при плохой артиллерийской поддержке. Конная пехота Мартина отважно прикрывала отступление, однако для британцев схватка завершилась потерей четырнадцати человек убитыми и пятьюдесятью ранеными и пропавшими без вести, что, конечно, больше, чем потеряли буры. После этого второстепенного боя у Уиллоу Гранжа буры начали отступать, пока генерал Буллер, приехав на фронт 27 ноября, не обнаружил, что враг снова занял линию вдоль реки Тугелы. Сам он отправился во Фрир, где посвятил своё время и энергию формированию армии, с которой после трех провалов намеревался пробиться в Ледисмит.
Одним неожиданным и малоизвестным результатом экспедиции буров в Южный Наталь стала травма их командира, благородного Жубера, которую он получил, когда споткнулась его лошадь. Жубер физически не смог продолжать кампанию и почти сразу возвратился в Преторию, передав командование у Тугелы в руки Луиса Боты.
Оставив Буллера формировать свою армию во Фрире, а бурских командиров возводить щит укреплений вдоль реки Тугела, мы снова вернёмся к судьбам несчастного города, который вызывал интерес всего мира и от которого, возможно, зависела судьба Империи. Абсолютно ясно, что если бы Ледисмит сдался и двенадцать тысяч британских солдат с запасами стоимостью в миллион фунтов стерлингов попали в руки захватчиков, мы оказались бы перед альтернативой — либо оставить борьбу, либо снова завоёвывать Южную Африку в северном направлении из Кейптауна. Южная Африка — краеугольный камень Империи, а далёкий Ледисмит был краеугольным камнем Южной Африки. Поэтому мужество солдат, оборонявших этот разорванный снарядами городок, и вера народа, следившего за ними, ни на миг не ослабели.
8 декабря было ознаменовано отважной операцией со стороны осаждённого гарнизона. Никаких сведений о предстоящей вылазке никуда не просочилось, за четверть часа до отправления даже задействованные офицеры не имели о ней ни малейшего представления. В десять часов отряд выскользнул из города. Их было шесть сотен, все добровольцы, взятые из Имперского полка лёгкой кавалерии, натальских карабинеров и Пограничного полка горных стрелков. Командовал Хантер, самый молодой и наиболее решительный из британских генералов. С ним были офицеры Эдвардс и Ройстон. Рядовые не знали, куда идут и что им предстоит делать, однако бесшумно крались под небом, затянутым облаками, сквозь которые время от времени проглядывала луна и освещала заросшую мимозой равнину. Наконец перед ними выросла тёмная масса — это был Ган-Хилл, с которого их поливал огнём один из огромных «крезо». Большое прикрытие (четыре сотни человек) оставили у подножия холма, а другие (сто человек из Имперского полка лёгкой кавалерии, сотня карабинеров и пограничников, десять сапёров) поползли наверх, во главе с майором Хендерсоном. Голландский часовой из сторожевого охранения спросил пароль, но его успокоил говоривший по-голладски карабинер. Они поднимались все выше и выше, тишину нарушали только иногда срывающиеся камни и звук их собственного дыхания. Многие из них оставили обувь внизу. Даже в темноте они сохраняли определённый боевой порядок, и правое крыло пошло вперёд, чтобы обойти оборону неприятеля с фланга. Внезапно раздался щелчок «маузера» и вспышка — потом ещё и ещё! «Вперёд, ребята! Примкнуть штыки!» — закричал Карри Дэвис. Никаких штыков не было, но это детали. При этих словах артиллеристы испарились, и там, в темноте, перед атакующими проступило громадное орудие, просто гигантское в таком неясном свете. Снять огромный замок! Покрыть длинный ствол пироксилином! Гоните буров, пока не закончим работу! Хантер стоял рядом, держа в руке фонарь, пока не заложили заряд, и затем с грохотом, заставившим обе армии выскочить из своих палаток, огромная пушка поднялась на лафет и завалилась назад, в орудийную яму. Рядом с ней была укрыта гаубица, её тоже взорвали. Сопровождающий «максим» ликующие победители утащили в город, куда под крики и смех вошли с первыми лучами солнца.
Один раненый, отважный Хендерсон, — не большая цена за самую стремительную и прекрасно спланированную операцию этой войны. Секретность подготовки, решительность исполнения — вот основы искусства солдата. Операция была осуществлена настолько легко, а охранение буров оказалось таким слабым, что, весьма вероятно, если бы мы одновременно атаковали все пушки, то утром буры могли бы остаться без единого артиллерийского орудия.
Тем же утром (9 декабря) кавалерию отправили на разведку в сторону Пепворт-Хилла. Целью, вне сомнения, являлось выяснить, стоит ли противник там до сих пор крупными силами, и ужасный рокот «маузеров» дал нам утвердительный ответ. Двое убитых и двадцать раненых — цена за эту информацию. За пять недель осады состоялось три подобных разведывательных операции, и трудно понять, какую они принесли пользу и чем следует объяснять их проведение. Гражданскому человеку трудно судить о подобных вещах, но можно присоединиться, разделив его всем сердцем, к мнению подавляющего большинства офицеров.
Солдаты регулярной армии выражали недовольство, что колониальные войска идут впереди них, и их воинское тщеславие получило удовлетворение, когда три ночи спустя им дали то же задание. Выбрали четыре роты 2-й пехотной бригады, с ними пошли несколько сапёров и артиллеристов, отрядом командовал полковник Меткалф из того же батальона. Их целью стало единственное орудие, 120-миллиметровая гаубица, на Серпрайз-Хилле. Снова осторожное продвижение в темноте, снова прикрытие оставили у подножия, и две роты бесшумно поднялись, опять их спросили пароль — стремительная атака, противник отступил, и орудие перешло в руки атаковавших.
Здесь, и только здесь, истории отличаются. По какой-то причине детонатор для пироксилина не сработал, и прошло полчаса, прежде чем гаубицу удалось взорвать. Сделали это в конце концов тщательно, однако задержка повлекла осложнения. После взрыва наши люди спустились с холма, но буры уже окружали их со всех сторон. На английские вопросы солдат буры отвечали по-английски, таким образом только фетровая шляпа и каска, едва различимые в темноте, говорили, где друг, а где враг. Сохранилось единственное письмо молодого Рейтца (сына трансваальского секретаря), который там присутствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174