Как не вспомнить предупреждение полковника Чарльза Беквита: нельзя
частично заниматься борьбой с террором, даже талантливый дилетант не
сможет соперничать с ними; только профессионалы способны на равных вести
бой с международными террористами.
Оставим в покое ошибки египетских и пакистанских коммандос. Но как
случилось, что у нас, при существовании мобильной, высоко профессиональной
группы антитеррора, имеющей достаточно богатый опыт борьбы с воздушными
бандитами, разыгралась эта кровавая бойня?
Вспомним, что в первые же минуты после посадки террористы увидели
солдат с оружием, бегущих к самолету, вспомним выпрыгивающих из горящего
лайнера пассажиров, которых принимали за бандитов и встречали на земле
ударами прикладов. Как это далеко от профессионализма, как не похоже на
умелые, расчетливые действия "Альфы"...
В том-то и весь секрет: к трагедии под Ленинградом 8 марта 1988 года
группа "Альфа" не имела ровным счетом никакого отношения. Захваченный
самолет взорвался в тот момент, когда вертолет "Альфы" заходил на посадку
на аэродроме Вещево. Бойцы приникли к иллюминаторам, увы, уже было поздно.
Им осталось только постоять у догорающего остова самолета. Они были
единственными людьми, кто мог с самого начала помочь заложникам. Однако
нашлись "ответственные работники", которые, приняв сообщение о захвате
самолета, быстро смекнули: дело особой сложности не представляет, какие-то
юные музыканты во главе со своей мамой, вооруженные обрезом, захватили
самолет. Соберем силы, припугнем, смотришь, можно и дырочку для ордена
вертеть. Широкая грудь "ответственных" так и осталась без орденов. Но
оказались смертельно ранеными ни в чем не повинные люди. Или, быть может,
это чужая боль? Только кто даст гарантию, что завтра она не станет нашей
болью, когда пуля террориста настигнет нас с вами? Никто такой гарантии не
даст.
Потому хотелось бы вспомнить заново, как все это было в весенний день
1988 года. Не только вспомнить, но и навсегда сохранить в памяти. Может
статься, скоро в полет. Конечно, трудно поверить на тихой, благословенной
земле, что внезапно обрушатся на тебя такие страсти-мордасти, но ведь
пилоты и пассажиры самолета Ту-154 N 85413, следующего из Иркутска, тоже
не верили... Даже получив угрожающую записку: "Следовать в Англию
(Лондон). Не снижаться. Иначе самолет взорвем. Вы находитесь под нашим
контролем" - бригадир бортпроводников Ирина Васильева не поверила. Так и
сказала командиру корабля Валентину Куприянову, мол, не пойму, может,
столь оригинальная шутка по случаю 8 Марта?
Командир корабля не разделял оптимизма бортпроводницы. Он отдал ясные
и четкие команды: с этого момента в пилотскую кабину не входить, связь
поддерживать по телефону, выяснить, действительно ли реальна угроза, что
конкретно требуют террористы?
Всего через несколько минут девушки поняли справедливость слов
Куприянова. Когда Тамара Жаркая и Ирина Васильева появились во втором
салоне, в конец которого ушли после посадки в Кургане Овечкины, они
увидели направленные в грудь стволы охотничьих обрезов.
- Вдвоем не подходить! Одной оставаться на месте! - раздался окрик.
15.01. Главный центр управления воздушным движением получил
информацию из Ленинграда: на траверзе Вологды вооруженными преступниками
захвачен самолет Ту-154. Высота полета 11.600 метров.
... Бандиты обнаружили себя после вылета из Кургана. Пассажиры
хвостового отсека с удивлением увидели, что молодой человек в сером
свитере и фетровом берете не пускает людей в туалет. Не пустил женщину,
потом ребенка. Не успел подняться со своего места мужчина, как услышал
резкую команду: "А ну сядь!.." Он обернулся - два парня подняли обрезы и
направили их в пассажира.
15.15. Борт самолета N 85413 информировал "Землю": в салоне 11
угонщиков. Остаток топлива на 1 час 35 минут полета.
Кто они, угонщики? Многодетная семья Овечкиных из Иркутска. Здесь их
хорошо знали: газеты, радио, телевидение не раз рассказывали о талантливых
ребятишках, создавших семейный диксиленд "Семь Симеонов". У ансамбля было
достаточно меценатов - областные руководители гордились: как же, не в
прославленных консерваториях, а в рабочей "глубинке" подрастают истинные
таланты. Считали, что появление Овечкиных на сцене повышает престиж
местных органов культуры.
В рекламе "Симеонов" не было границ: Восточно-Сибирская киностудия
сняла о них документальный фильм. Юных музыкантов устроили в Иркутское
училище искусств, потом обком выбил места в Институте имени Гнесиных.
Только учиться по-настоящему музыке оказалось некогда: грянули
гастроли: сначала в Москве, Кузбассе, потом за рубежом - в Японии. А по
возвращении оттуда учиться уже не хотелось. Старшие быстро поняли, что
свалившаяся на их головы нежданно-негаданно популярность может дать
богатые дивиденды. Какое уж тут творчество - успеть бы побольше урвать,
пока не подросли в семье самые младшие. В них-то все и дело: вырастут -
будет обычный ансамбль. А так - с изюминкой, дети вызывают умиление
слушателей.
Институт Гнесиных, едва отучившись семестр, пришлось бросить.
Окончательно вскружила голову Япония. "Симеоны" вернулись с гастролей
в полной уверенности: только за рубежом по-настоящему смогут оценить их
талант. Тогда-то, видимо, и возникла мысль "мотануть" в капстрану.
Не следует судить Овечкиных за желание покинуть Родину. Каждый волен
жить там, где ему захочется. И сама история привлекает как раз не
намерением уехать из Советского Союза, не такое уж это редкое стремление,
а необычайной жестокостью молодых людей и их матери, лично руководившей
всей операцией.
Потом журналисты будут "раскручивать" психологический феномен
"Симеонов" и придут к поразительному выводу: когда обсуждался план захвата
самолета, никто в семье и словом не обмолвился о заложниках, их жизнях.
Словно эти люди и не существовали для Овечкиных.
Игорь Овечкин, оставшийся в живых, рассказывал на суде, что в случае
провала братья договорились взорвать "бомбу". Его спросили:
- Но в самолете-то почти сотня человек. В чем их-то вина? Игорь
отвечал:
- Я не помню, чтобы мы говорили о них.
Но сам он боялся смерти. Когда стало ясно, что угон не состоялся,
Игорь спрятался возле пилотской кабины. Самому застрелиться? Ни за что!
Знал цену жизни.
Вопрос о пассажирах задали и сестре Игоря - Ольге Овечкиной, тоже
оставшейся в живых.
- Оля, а как же пассажиры?
- Не думали как-то мы о них...
15.22. Удаление самолета от Ленинградского аэродрома Пулково - 180
километров.
15.30. Начальник смены главного центра УВД передает на борт:
бортинженера можно выпустить в салон для переговоров. Соблюдать меры
предосторожности.
Бортинженер Иннокентий Ступаков вышел во второй, задний, салон. Едва
вошел, крик: "Стоять! Дальше ни ша1у1" Как можно спокойнее предложил:
"Подойдите кто-нибудь один, поговорим..." Сошлись на середине салона, сели
в кресла по разные стороны прохода. Террорист нервничал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70