У руководства стоят практики, они практики неплохие, они не виноваты, у них большой областной опыт, а общегосударственного у них опыта мало, и они не выросли, в научном отношении они не подготовлены, это не их вина, а их беда.
Если будут углублять основные неправильности, то вред будет по трем пунктам. Первое – отказ от диктатуры пролетариата. Маркс и Ленин считали, что вплоть до коммунизма нам нужна диктатура пролетариата, без этого нельзя провести того, что нужно для подготовки к коммунизму. Отказ от нее, с моей точки зрения, несостоятелен, хотя, конечно, диктатура теперь имеет другие формы, другой характер – это все надо признавать. Пока государство нужно, оно может быть только диктатурой пролетариата.
У буржуазии диктатура во всех странах держит экономически и политически все в руках, а рабочий класс будет без диктатуры? Что ж, он с голыми руками против вооруженного врага должен идти? Это же абсурд, это же вреднейшая вещь!
Сейчас исходят, видимо, из того, что рабочий класс уже все завоевал и против кого диктатура? Это мелкая буржуазия и крестьянская масса влезла в нашу партию, и под нее подлаживаются все теоретики, у которых нет революционной закалки, которые не участвовали в классовой борьбе по-настоящему, все эти Федосеевы вместе взятые. Читаешь их и видишь: они боятся революционных шагов! А я считаю, что задача ликвидации двух форм собственности, перехода к одному виду собственности, это есть задача уничтожения классов, это революционная задача, но за нее боятся взяться. И решить ее может только диктатура пролетариата. Никто другой ее не решит. Крестьянин, самый хороший, он есть и останется крестьянином. Они не могут перейти на позиции уничтожения классов, это сверх их горизонтов, пока они крестьяне, а они еще долго будут оставаться по своей идеологии, по своей психологии не революционными пролетариями, а крестьянами. Они прекрасно пойдут как союзники, они идут и сейчас, но последовательности и полного понимания нет. Только рабочий класс!
Второе. Критикую общенародное государство. Я считаю, что у нас, несмотря на то, что говорится, остается диктатура пролетариата. Не может государство выражать интересы и рабочего класса, и колхозного крестьянства, и интеллигенции. Интеллигенция – не класс, классов у нас только два – рабочие и крестьяне. А интеллигенция выражает волю и интересы либо рабочих, либо крестьян. Об интеллигенции тут вообще говорится неправильно, и она упоминается без достаточных оснований. Кроме того, среди интеллигенции немало бывших классовых противников, они не могут за диктатуру рабочего класса бороться… Не только народники, даже буржуазные деятели, когда у них есть избирательное право, говорят: «Мы представители народа!» Это в известной мере правильно, они представители того народа, который находится у них под руками, под их властью и не восстает против них.
Так нельзя же фальшивить, что мы, марксисты, выражаем волю и рабочего класса, и крестьянства! Маркс и Ленин говорили, что для того, чтобы осуществить социализм, дело должно находиться в руках рабочего класса. Когда мы отказываемся от диктатуры пролетариата, мы отказываемся от рабочего класса. Кому же мы ее передаем? Ну, допустим, и рабочим, и крестьянам. Этого не может быть. Рабочий класс более революционный, более передовой. Рабочий класс в союзе с крестьянством, но вождь – только рабочий класс. Поэтому все эти разговоры об общенародном государстве – это только переименование. Не нравится жесткое слово «диктатура». На Запад оглядываются. А там фальшивят, не понимают, что без диктатуры никуда они не смогут двинуться, сколько б против нее ни болтали, – либо останутся рабами капитализма, либо, если вырвутся, только с помощью диктатуры.
Когда рабочий класс у нас составлял, вероятно, не больше пятнадцати процентов, мы объявили диктатуру, и ничего, крестьяне с этим согласились, потому что им дала землю диктатура, им – борьба за мир, им дают машины, чего им быть против этого? Лучше же никто буржуазию и помещиков не задушит, чем рабочий класс. Он-то наиболее надежен для крестьянства. Не случайно в теории о государстве нет общенародного государства, на практике нигде не было и нет. Какие новые задачи даются общенародному государству, которые бы не выполнило наше пролетарское государство? Какие? Назовите их! Не могут назвать.
Третье. Я возвращаюсь к тому вопросу, который был ошибкой и в той Конституции, и в этой: «От каждого по способностям, каждому по труду». Девяносто девять процентов это не заметят, а потом скажется. Я обращаю ваше внимание на еще одно ухудшение в новой Конституции, по сравнению с предыдущей. Теперь записали так: «От каждого по способностям, каждому – по количеству и качеству труда». Это ловко проделано нашими бюрократами, это они себе! А суть дела в том – по количеству и качеству – ах, я ответственный работник, у меня другое качество, давайте мне пять жалований, а тебе хватит и одного. Я министр, значит, давайте мне шесть жалований, а у тебя же другое качество, вот ты сиди, пожалуйста
Я не отрицаю, что пока мы вынуждены считаться и с качеством. Ленин заявил в 1918 году, что буржуазным крупнейшим специалистам мы можем платить больше. Ну что плохого, две тысячи специалистов, особо выдающихся, если мы дадим на это дело 50 миллионов или даже 100 миллионов золота в год, на это можно пойти. Но это будет буржуазный принцип; это будет отступлением от принципов Парижской коммуны, это будет отступление от коммунизма, но на это временно можно пойти.
А мы теперь вместо этого освятили вот такие вещи. Очень вредно, конечно. Никаких тебе партмаксимумов, ничего такого. У меня другое качество, вот и плати мне в десять раз больше.
Вот вам Конституция!
Орут, что это такой манифест коммунистический! Ну это же просто идиоты!
Это долго не протянется, я считаю, потому что это скоро уже начнет вылезать наружу: как же так?
Но теперь нагло будут говорить рабочим: «Как же? Записано в Конституции: „по количеству и качеству…“
Тут ко мне подошла одна женщина, оказалась на территории дачи: «Где тут живет Молотов?» – «Я вот Молотов». – «Вы Молотов? Очень хорошо». – И поделилась со мной. Она оказалась не такая простая. Она работница с химического завода около Рязани. Я с ней три раза встречался по ее инициативе, она меня все подкарауливала либо так, либо эдак. Она ко мне лично, видимо, относится неплохо, но вот говорит, что работала лет десять на химическом заводе в Рязани. «Вот видите, я уже старуха, а я молодая женщина. У нас невозможные условия для работы, очень вредные для здоровья. Я обращалась везде, ничего не получалось». И она мне стала откровенно рассказывать, что уже добралась до иностранных корреспондентов, в американское, японское посольства пошла. Уже обо мне, говорит, заговорили по иностранному радио. Я этого добивалась через иностранных корреспондентов, чтоб обратили на это внимание.
Я ей говорю, вы мне напишите, в чем дело. Напишите в Комитет народного контроля, а мне копию передайте, как у вас дела, почему вы такой недовольный человек.
Прошло недели две. Она меня встречает недалеко от дома. Вручила мне. Я прочитал. «Я в Народный контроль не писала, считаю это бесполезным, а вот вам передаю то, что написала». Я копию снял с ее записки, записку послал Пельше:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Если будут углублять основные неправильности, то вред будет по трем пунктам. Первое – отказ от диктатуры пролетариата. Маркс и Ленин считали, что вплоть до коммунизма нам нужна диктатура пролетариата, без этого нельзя провести того, что нужно для подготовки к коммунизму. Отказ от нее, с моей точки зрения, несостоятелен, хотя, конечно, диктатура теперь имеет другие формы, другой характер – это все надо признавать. Пока государство нужно, оно может быть только диктатурой пролетариата.
У буржуазии диктатура во всех странах держит экономически и политически все в руках, а рабочий класс будет без диктатуры? Что ж, он с голыми руками против вооруженного врага должен идти? Это же абсурд, это же вреднейшая вещь!
Сейчас исходят, видимо, из того, что рабочий класс уже все завоевал и против кого диктатура? Это мелкая буржуазия и крестьянская масса влезла в нашу партию, и под нее подлаживаются все теоретики, у которых нет революционной закалки, которые не участвовали в классовой борьбе по-настоящему, все эти Федосеевы вместе взятые. Читаешь их и видишь: они боятся революционных шагов! А я считаю, что задача ликвидации двух форм собственности, перехода к одному виду собственности, это есть задача уничтожения классов, это революционная задача, но за нее боятся взяться. И решить ее может только диктатура пролетариата. Никто другой ее не решит. Крестьянин, самый хороший, он есть и останется крестьянином. Они не могут перейти на позиции уничтожения классов, это сверх их горизонтов, пока они крестьяне, а они еще долго будут оставаться по своей идеологии, по своей психологии не революционными пролетариями, а крестьянами. Они прекрасно пойдут как союзники, они идут и сейчас, но последовательности и полного понимания нет. Только рабочий класс!
Второе. Критикую общенародное государство. Я считаю, что у нас, несмотря на то, что говорится, остается диктатура пролетариата. Не может государство выражать интересы и рабочего класса, и колхозного крестьянства, и интеллигенции. Интеллигенция – не класс, классов у нас только два – рабочие и крестьяне. А интеллигенция выражает волю и интересы либо рабочих, либо крестьян. Об интеллигенции тут вообще говорится неправильно, и она упоминается без достаточных оснований. Кроме того, среди интеллигенции немало бывших классовых противников, они не могут за диктатуру рабочего класса бороться… Не только народники, даже буржуазные деятели, когда у них есть избирательное право, говорят: «Мы представители народа!» Это в известной мере правильно, они представители того народа, который находится у них под руками, под их властью и не восстает против них.
Так нельзя же фальшивить, что мы, марксисты, выражаем волю и рабочего класса, и крестьянства! Маркс и Ленин говорили, что для того, чтобы осуществить социализм, дело должно находиться в руках рабочего класса. Когда мы отказываемся от диктатуры пролетариата, мы отказываемся от рабочего класса. Кому же мы ее передаем? Ну, допустим, и рабочим, и крестьянам. Этого не может быть. Рабочий класс более революционный, более передовой. Рабочий класс в союзе с крестьянством, но вождь – только рабочий класс. Поэтому все эти разговоры об общенародном государстве – это только переименование. Не нравится жесткое слово «диктатура». На Запад оглядываются. А там фальшивят, не понимают, что без диктатуры никуда они не смогут двинуться, сколько б против нее ни болтали, – либо останутся рабами капитализма, либо, если вырвутся, только с помощью диктатуры.
Когда рабочий класс у нас составлял, вероятно, не больше пятнадцати процентов, мы объявили диктатуру, и ничего, крестьяне с этим согласились, потому что им дала землю диктатура, им – борьба за мир, им дают машины, чего им быть против этого? Лучше же никто буржуазию и помещиков не задушит, чем рабочий класс. Он-то наиболее надежен для крестьянства. Не случайно в теории о государстве нет общенародного государства, на практике нигде не было и нет. Какие новые задачи даются общенародному государству, которые бы не выполнило наше пролетарское государство? Какие? Назовите их! Не могут назвать.
Третье. Я возвращаюсь к тому вопросу, который был ошибкой и в той Конституции, и в этой: «От каждого по способностям, каждому по труду». Девяносто девять процентов это не заметят, а потом скажется. Я обращаю ваше внимание на еще одно ухудшение в новой Конституции, по сравнению с предыдущей. Теперь записали так: «От каждого по способностям, каждому – по количеству и качеству труда». Это ловко проделано нашими бюрократами, это они себе! А суть дела в том – по количеству и качеству – ах, я ответственный работник, у меня другое качество, давайте мне пять жалований, а тебе хватит и одного. Я министр, значит, давайте мне шесть жалований, а у тебя же другое качество, вот ты сиди, пожалуйста
Я не отрицаю, что пока мы вынуждены считаться и с качеством. Ленин заявил в 1918 году, что буржуазным крупнейшим специалистам мы можем платить больше. Ну что плохого, две тысячи специалистов, особо выдающихся, если мы дадим на это дело 50 миллионов или даже 100 миллионов золота в год, на это можно пойти. Но это будет буржуазный принцип; это будет отступлением от принципов Парижской коммуны, это будет отступление от коммунизма, но на это временно можно пойти.
А мы теперь вместо этого освятили вот такие вещи. Очень вредно, конечно. Никаких тебе партмаксимумов, ничего такого. У меня другое качество, вот и плати мне в десять раз больше.
Вот вам Конституция!
Орут, что это такой манифест коммунистический! Ну это же просто идиоты!
Это долго не протянется, я считаю, потому что это скоро уже начнет вылезать наружу: как же так?
Но теперь нагло будут говорить рабочим: «Как же? Записано в Конституции: „по количеству и качеству…“
Тут ко мне подошла одна женщина, оказалась на территории дачи: «Где тут живет Молотов?» – «Я вот Молотов». – «Вы Молотов? Очень хорошо». – И поделилась со мной. Она оказалась не такая простая. Она работница с химического завода около Рязани. Я с ней три раза встречался по ее инициативе, она меня все подкарауливала либо так, либо эдак. Она ко мне лично, видимо, относится неплохо, но вот говорит, что работала лет десять на химическом заводе в Рязани. «Вот видите, я уже старуха, а я молодая женщина. У нас невозможные условия для работы, очень вредные для здоровья. Я обращалась везде, ничего не получалось». И она мне стала откровенно рассказывать, что уже добралась до иностранных корреспондентов, в американское, японское посольства пошла. Уже обо мне, говорит, заговорили по иностранному радио. Я этого добивалась через иностранных корреспондентов, чтоб обратили на это внимание.
Я ей говорю, вы мне напишите, в чем дело. Напишите в Комитет народного контроля, а мне копию передайте, как у вас дела, почему вы такой недовольный человек.
Прошло недели две. Она меня встречает недалеко от дома. Вручила мне. Я прочитал. «Я в Народный контроль не писала, считаю это бесполезным, а вот вам передаю то, что написала». Я копию снял с ее записки, записку послал Пельше:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154